Столь открытое нападение на текст Корана было бы равносильно провозглашению хулы на Пророка. То ли арабские авторы не отважились на это, то ли от подобных текстов не осталось и следа, но зато были авторы, и при этом весьма крупные, реализовавшие свои критические наклонности путем сочинения подражаний Корану, иконоборческий характер которых доставлял огромное удовольствие посвященным. Например, это делал Мутанабби, которого часто рассматривают как самого великого арабского стилиста, а также слепой поэт Абу-ль-Аля, признанный глава скептиков Востока. «Пусть его будут читать в мечетях в течение четырехсот лет, – говорил он, -а потом вы мне скажете, что из этого получилось».

Вообще говоря, Абу-ль-Аля нападает на все религии в довольно жестких выражениях: «Проснитесь, проснитесь, несчастные глупцы, ваши религии – это всего лишь хитрость ваших предков». Очевидно, что формула «религия, опиум народа» имела своих предшественников еще в древности.

Легко можно найти вполне земные объяснения этой фундаментальной и исключительной особенности ислама и вспомнить настоятельные причины, побуждавшие арабских завоевателей защищать жизнь и веру зимми – трудолюбивых земледельцев и ремесленников, на которых держалась экономическая жизнь халифата: положение вещей, которое в конечном итоге привело к «идеологическому обоснованию». Но я предпочитаю сделать акцент на другом аспекте этой проблемы, который, возможно, скрывает более глубокую истину, а именно: кроткие предписания Иисуса привели к рождению наиболее воинствующей цивилизации, наиболее непримиримой из всех известных в истории человечества, в то время как воинственное учение Мухаммеда породило гораздо более открытое и терпимое общество. Таким образом, получила еще одно подтверждение истина, что предъявлять человеку слишком большие требования означает подвергать его сильным искушениям. Когда очень хотят сделать из человека ангела, рискуют получить зверя.

Теперь прервем эти рассуждения и рассмотрим судьбы двух религиозных меньшинств, христиан и евреев, которые отныне должны были продолжать свое существование в предохраняющей тени ислама.

Мы видели, что в начале арабской экспансии завоеватели не придавали никакого значения обращению покоренных народов в свою веру. Напротив, издаваемые ими законы даже ущемляли новообращенных, поскольку зимми, ставший мусульманином, должен был оставить свою недвижимость и землю (а это единственное, что ценится в сельской местности), собственником которой становилась его прежняя община. Из этого делался вывод, что наследственное достояние должно было оставаться привязанным к рели-гаи предков. На самом деле этот закон соответствовал гражданским традициям кочевых завоевателей, которые угнетали и эксплуатировали покоренное оседлое население скорее с помощью налогов и поборов, чем путем прямой экспроприации их земель. Таким образом, чтобы зимми приносили хороший доход, нужно было обеспечить их прикрепление к своему участку земли и к своей религии. С другой стороны, они были освобождены от военной службы, эта честь была закреплена исключительно за правоверными. Подчиняясь своим собственным законам, различные милла, или конфессиональные этнические группы, представляли собой по сути дела народы без родины или «религии, лишенные корней» (Ж. Велерс), и первое сравнение, которое приходит в голову – это евреи.

Как мы уже говорили, на начальных этапах арабского завоевания христианство не испытывало в этих условиях никаких притеснений. Даже наоборот, оно продолжало привлекать новых адептов. Как же тогда объяснить, что в результате оно почти полностью угасло на обширных просторах исламского мира?

Разумеется, чтобы ответить на это вопрос с достаточной степенью определенности, необходимо отдельно рассмотреть ситуацию в городах и в сельской местности.

В городах, этих бастионах ислама, христиане на протяжении многих поколений продолжали поставлять администраторов, технических специалистов, а также мыслителей. Вначале завоеватели проявляли по отношению к ним ярко выраженное предпочтение по сравнению с адептами других религий. Находясь на следующей ступени социальной лестницы сразу после правоверных, христиане составляли подлинную аристократию. Изысканный Джахиз Хайаван констатирует это в Багдаде IX века, тщательно анализируя причины:

«Для начала я перечислю причины, по которым толпа отдает предпочтение христианам перед магами, по которым их считают более честными, чем евреев, менее склонными к предательству и менее неверными. Для всего этого есть множество причин, очевидных всякому, кто станет их искать…»

Джахиз видит первую причину в престиже христиан, которые основали или завоевали множество царств и дали миру много ученых и мудрецов:

«Толпа видит, что христианские династии остаются у власти, что многие арабы приняли христианство, что дочери Византии рожают детей мусульманским вождям, и что среди христиан много известных богословов, врачей и астрономов. Поэтому их считают философами и учеными, тогда как создается впечатление, что науки не особенно распространены среди евреев. Причина отсутствия науки у евреев заключается в их убеждении, что философские рассуждения ведут к атеизму…»

С другой стороны, продолжает Джахиз, высокое социальное положение христиан также вызывает восхищение толпы:

«… Они являются секретарями и помощниками царей, врачами у знати, парфюмерами и менялами, в то время как евреи всего лишь красильщики, портные, мясники и сапожники. Толпа, сравнивая занятия евреев и христиан, приходит к выводу, что религия евреев такая же презренная как и их профессии, и что их неверность должна быть хуже всех…»

Третья причина популярности христиан, по словам Джахиза, заключена в их социальной гибкости:

«Мы знаем, что они умеют ездить верхом на лошади и на верблюде, занимаются играми и спортом, носят шелковые одежды и имеют много слуг. Они называют себя Хасан, Хусейн, Аббас, Фадл и Али. Им остается только взять имена Мухаммад или Абу-ль-Касим. Вот почему они вызывают восхищение у мусульман!»

Этот проницательный анализ приоткрывает нам первую причину упадка христианства в городах, по крайней мере среди высших слоев. Особый вид социального снобизма побуждал христиан отрекаться от своей веры, и эта задача облегчалась тем, что пыл их веры плохо противостоял мощному интеллектуальному брожению, происходившему в больших городах. Даже высокопоставленные церковные деятели отрекались от веры. Сирийские и другие христианские хроники сообщают имена многих митрополитов и епископов, которые стали мусульманами, потому что они совершили плотский грех или по какой-то иной причине.

Вспышки насилия, раздутые не отличавшимися терпимостью халифами, такими как Мутаваккиль, «ненавистник христиан» (847- 861) и, особенно, полутора веками позднее экстравагантный халиф Египта Хаким (996 – 1021), повлекли за собой массовые обращения в ислам. Но окончательный удар восточное христианство получило в эпоху крестовых походов.

До этого времени деградация христианства была довольно медленной и отмеченной в основном постоянным снижением социального статута христиан. Похоже, что начиная с X века наблюдения Джахиза о профессиях, практикуемых христианами и евреями, более не имеют смысла. Однако преобладание христиан в администрации еще продлится века. Отдельные противники христиан уверяли, что некоторые из них открыто выступали в качестве «хозяев страны», и грабя общественные богатства, они таким образом претендовали на осуществление права на своего рода возмещение утраченного. Улемы горько жаловались на это «христианское засилье». Еще в XV веке один из них напоминал, что «исполнение христианами важных обязанностей в официальных канцеляриях является одним из самых больших зол, влекущих за собой возвеличивание их религии, поскольку большинство мусульман вынуждены посещать этих чиновников для урегулирования своих дел…, и им приходится унижаться перед ними и вести себя с ними покорно, независимо от того являются они христианами, евреями или самаритянами».