— Ну да… Одному генералу Хасану известно, насколько глубоко!

Шут меня понял правильно. Он вообще был таким человеком, с которым удобно работать. Он понимает с полуслова, мысли улавливает на ходу. Вообще, у меня вся группа такая… Ну, опять же, кроме Урду. Этот хитрый пёс, работая с нами, просто играл свою роль, выжидая удачного момента свалить в тень Калугина.

— Ты со мной, что ли собрался? — тихо уточнил я.

Шут оглянулся на остальных. Снова посмотрел на меня.

Да, я предпочитаю работать в одиночку и на то была масса причин. Самая очевидная — я всегда берегу свой личный состав. Потому и погиб в прошлой жизни. Вторая причина — хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам, чтоб винить было некого. Я знал, что нет невыполнимых задач, есть неудачные обстоятельства.

И чтобы я там ни думал, здесь мне нужен был напарник. Такой же отчаянный и решительный смельчак, как и я.

— Именно! — тихо, но твердо заявил Шут. — И не спорь, все равно один ты туда не пойдешь!

— И не буду. Идём вместе.

Корнеев согласно кивнул. Кажется, он думал, что я буду с ним спорить.

Однако, прежде, чем выдвигаться, нужно было решить важную проблему, так сказать, для подстраховки! Ну и чтоб нам времени немного выбить. Чуйка мне подсказывала, что это чуть ли не ключевой момент.

— Позови Герца, — тихо, но четко произнес я, не отрывая бинокль от глаз. Когда тот приблизился, я выдал ему установку. — Ты у нас связист, в технике разбираешься. Видишь тот пикап с «ДШК», что стоит в стороне от грузовиков?

— Ну! — отозвался связист. — Что с ним не так?

— Это у них вроде штабной машины. Там радиостанция. Проберись поближе, но очень аккуратно. Там только один человек, да и тот стоит в стороне, спиной к машине. Мне нужно, чтобы их радио замолчало. На десять-пятнадцать минут. Создай им проблему со связью, пережги там что-нибудь, но сделай это тихо и незаметно. Я уверен, они без связи никуда не выдвинуться! Как только справишься — отходи на исходную. Времени мало, долго они тут стоять не будут. Жду сигнал, как обычно, двойной крик выпи. Понял?

— Сделаю, — кивнул Герц и бесшумно растворился в темноте, словно призрак. Он вопросов задавать не стал, раз я попросил, значит на то есть причины.

Вообще, мое назначение на должность командира группы прошло гладко — все были за единогласно, да и с чего бы им возражать? На всех операциях именно я думал, как нам выкручиваться и что делать. Единственный, у кого могли бы быть недовольства по этому поводу — это Урду. Но он отсеялся раньше.

Я наблюдал, как Артемов по широкой дуге, быстро и скрытно добрался до пикапа, скрылся за кузовом. Водитель даже ничего не заметил — он смотрел в сторону иранского пропускного пункта.

Остальные разведчики тоже замерли в ожидании — ждали Герца. Краем глаза я заметил, как Самарин неодобрительно хмурится. Он уже догадался, что им снова досталась пассивная роль.

— Гром, ты уверен? Залезть под кузов к этим…? Погранцы же нас на въезде проверят!

— Не проверят, — уверенно парировал я, всё ещё наблюдая за обстановкой вокруг грузовиков. — Они уже загрузились, но не едут. Водилы курят, ждут кого-то. Это временная стоянка. Они уверены, что советских тут нет и быть не может. Они ждут своих, а мы под шумок…

Минуты тянулись как часы. Нервы были натянуты струной. Наконец, всё-таки раздался тонкий, протяжный крик выпи. Герц справился.

Душманам и невдомек, что никакой выпи тут не водится. Они и звука-то такого никогда не слышали.

Тем временем от первого грузовика, где в кузове сидели духи, в сторону пикапа направились двое вооруженных противников. Он громко разговаривали, жестикулировали и даже спорили о чем-то.

Прошло несколько минут и со стороны пикапа также послышалась ругань на фарси. Теперь их там было уже трое. Кто-то из охраны тыкал пальцем в свою радиостанцию, которая внезапно «сдохла» и показывал какие-то жесты. Его товарищ что-то кричал водителям грузовиков. Шум поднялся ещё больше. Это был наш шанс проскочить — как раз и луна вновь зашла за небольшую тучку.

— Пошли! — скомандовал я, дав знак Корнееву. — Быстро и скрытно. К последнему грузовику!

Пригнувшись, короткими и быстрыми перебежками, лавируя между камней, мы бросились вперёд. Тяжёлое вооружение в виде автоматов и винтовок пришлось оставить — так я ни разу из Винтореза и не выстрелил. Пока не выстрелил.

Пробежка. Выждали пару секунд, снова пробежка. За камень, за следующий… Двигались исключительно на носках, чтобы не топать — это мы умели, да и тонкая подошва была весьма кстати.

Да, это далеко не «облегченки», но пройдет совсем немного времени и военное обеспечение сделает для разведки нормальные ботинки, а не дубовые говнодавы. Впрочем, это не для всех. Хреновые берцы будут всегда — без преувеличения, это ж генератор кровавых мозолей для всех, у кого есть ноги…

Мы с Шутом проскользнули по темной стороне дороги — там как раз оказалась неглубокая канава. Водитель нашей «избранной» машины, озадаченный криками у пикапа, тоже отошёл от кабины, чтобы посмотреть, что там происходит. Даже рот раскрыл от удивления.

Этих секунд нам хватило.

Проскочили под кузов, сверху затянутый брезентом. Места там было мало, но оно всё-таки было.Что за грузовик — не знаю, судя по всему, это душманам перепало от армии Пакистана.

Не знаю почему, но я вдруг понял — кузов пуст. Не было там никаких душман. В первом грузовике они были, а второй шел почти пустой.

— Шут! Нужно в кузов! — прошипел я. — Нужно в кузов прямо сейчас!

— Зачем?

— Внутри пусто! Это шанс!

Прапорщик кивнул.

Сказано — сделано. Сначала я, потом Паша, выскользнули с другой стороны и буквально запрыгнули внутрь. К счастью в кузове действительно никого не было. Борт нижний полуоткрыт — ему мешает свисающий тент.

Внутри пахло машинным маслом, овечьей шерстью и пылью. Я нащупал груду каких-то мешков и указал Паше занять позиции среди них, притворившись частью «интерьера». Сам тоже зарылся в мешковину, с другой стороны.

Сердце бешено колотилось. Это был колоссальный риск. Но другого выхода не было.

Да, можно было не лезть в машину, а идти пешком через сложный рельеф. Но поджимало время.

Через пару минут водитель всё-таки вернулся, что-то бурча под нос. Дверца кабины глухо захлопнулась, заработал двигатель. Наш грузовик грубо дернувшись, тронулся, присоединяясь к небольшой колонне, которая медленно двинулась вглубь иранской территории.

Итак, они теперь без связи. Решили просто нахрапом лезть через границу? Опрометчиво.

Мы ехали, затаив дыхание. Через щель в брезенте я видел, как мимо проплывают освещенные луной скалы, мелькают огни другого грузовика. Куда нас везут? К спутнику? Месту падения обломков? Или просто на очередной склад?

Внезапно маленькая колонна остановилась. Послышались голоса, шаги. Кто-то подошёл к нашему грузовику, колыхнулся тент. Я сжал «ПБ-1С». Шут бесшумно взялся за рукоять ножа.

Но это был лишь патрульный на импровизированном посту. Водитель что-то крикнул ему, тот лениво отозвался, махнул рукой, и мы снова поехали. Они даже не потрудились заглянуть под брезент. Русских тут нет, а кого ещё им боятся? Самоуверенность — их главная слабость.

Через минут двадцать колонна снова замерла. На этот раз двигатели были уже заглушены. Доносился гул множества голосов, рокот генератора. Какой-то стук. Мы были в самом сердце если не лагеря, то уж скопления вражеских сил точно. Гнездо гадюки!

Я рискнул выглянуть в достаточно широкую щель. И хоть и не сразу, всё-таки увидел то, что хотел.

Примерно в сотне метров, в сложной ложбине между скал, горели несколько как попало установленных прожекторов. В их свете ясно виднелся большой, сильно помятый, повреждённый, но все еще узнаваемый объект сферической формы. Рядом, зацепившись куполом за камень, бесформенной рваной кучей лежал красноватый парашют с перепутанными стропами. Чуть поодаль, лежал еще кусок парашюта. Вот почему он не разбился всмятку…