— Вряд ли. Наверное обратно на учёбу, в Краснодар. Погоны лейтенанта же нужно заслужить… — конечно же, на самом деле все обстояло совсем иначе. Я утрировал. Ни в какой Краснодар я уже не вернусь, по крайней мере не в ближайшей перспективе точно. Когда все настолько плотно закрутилось, руководство военного училища уже точно ничего не решает. Как им сверху спустят решение, так и будет. Вообще, я могу там числиться как «мертвая душа», типа в списках есть, а по факту нет. В моем времени, это нормальное явление, а вот было ли подобное в Союзе, сложно сказать.

Меня самого занимал простой, но тем не менее важный вопрос, а что же будет дальше?

Ближе к девяти часам вновь раздался телефонный звонок. Но на том конце линии меня ждала тишина, что меня весьма насторожило. Ответа я не дождался и положил трубку обратно.

Через пятнадцать минут звонок повторился — там снова была тишина. Это ещё что за новости? Явно в этом был какой-то непонятный мне смысл, одно я понимал хорошо — это точно не детские шалости. Вероятно, кто-то прощупывал линию, чтобы понять, дома я или нет. Но зачем?

Ночь прошла спокойно. Больше телефонных звонков не было, но я все равно еще долго не мог заснуть — в голове крутились самые разные мысли, а потому сон меня одолел почти в три часа ночи. Но мне и этого хватило, если что, в самолете посплю.

В шесть прозвенел будильник.

Одевшись, я сразу же направился на кухню. Заварил чай, выудил из холодильника «Бирюса» приготовленные вчера вечером блинчики с маслом. Банку с малиновым вареньем, тарелку с бубликами.

Отсутствие микроволновой печи меня слегка сбило с толку — совершенно забыл, каково это подогревать блины на сковороде, а не в СВЧ-печи. Привычка. Будь я в полевых условиях, съел бы блины холодными и даже мысли бы не возникло, что это неудобно или не вкусно. Поймав себя на этой мысли, даже слегка улыбнулся…

Хоть я и действовал тихо, все равно разбудил маму. Заглянув на кухню, она отругала меня за то, что я тут сам хозяйничаю.

— Максим, мне же не сложно совсем. Вот ты сейчас опять уедешь, а я как буду?

— Как?

— В том то и дело, что никак. Завтракать одной скучно, но я давно уже привыкла. Что обед, что ужин. И не важно, праздник или нет. Все время одна.

— Ма, а где отец? — все эти три дня, что я был дома, этот вопрос старался не понимать, да и она эту тему почему-то не затрагивала. А сейчас момент был подходящий.

— В ГДР уехал, ещё осенью, — вздохнула женщина. — У них там сейчас неспокойно, волнения какие-то. Он один раз звонил, перед новым годом, поздравлял. Говорил, что это было ошибкой, переезжать туда. Кажется, он не скоро сможет вернуться обратно в Союз. Но очень хочет.

— Ясно… — мрачно отозвался я.

Не скажу, что мне было все равно, вовсе нет. И хотя я чем-то я его понимал, обида на него за испорченное детство прошлой жизни, по-прежнему сильной. Не по мужски это? Чушь! Мне тогда нужен был отец, очень нужен, а он пропал в самый ответственный период. Период, когда мальчик становится мужчиной, когда нужен личный пример для подражания. И кто бы там что ни говорил, это дело целой жизни, начиная с подросткового возраста и заканчивая тем, что он так и не соизволил объявиться. А причины и не важны. Я их так и не узнал.

Вещей у меня с собой практически не было, можно сказать, ехал я налегке. Несколько раз горячо попрощавшись с матерью, я покинул квартиру и направился вниз по лестнице.

Все документы при мне, деньги есть. Времени полно.

До военной авиабазы «Белая» было не так уж и далеко, километров шестьдесят. Автобусы ходили мимо, на север. От дороги нужно было пройти до КПП километров семь-восемь. Благо хоть общественный транспорт в ту сторону ходил по расписанию, пусть и не часто.

Когда к остановке подъехал старенький жёлтый «ПаЗ», я уже успел слегка подзамёрзнуть, всё-таки теплой одежды у меня не было. И хотя подполковник Сизов предупредил на этот счёт, я остался почти в том же, что ранее прикупил еще в Ташкенте. Из дома взял только перчатки, вязаную шапку и шарф.

Когда водитель высадил меня на нужном мне перекрестке, внезапно повалил снег и поднялась метель. Вокруг сплошная степь. Ни черта толком не видно. Дорога частично занесена снегом.

— Чудесная ростовская погода! — хмыкнул я, внезапно вспомнив, какие у нас бывают непредсказуемые зимы.

Пешком отправился в направлении авиабазы, забор и строения которой были едва видны вдалеке, когда порывы ветра успокаивались. К счастью, практически сразу позади меня раздался шум приближающегося автомобиля. Обернувшись, я увидел типичный УАЗ 452 в обычной тёмно-зелёной расцветке. К моему удивлению, машина проехала чуть вперёд и вдруг остановилась. Передняя пассажирская дверь приоткрылась и оттуда высунулась лохматая человеческая голова. Я подошёл ближе.

— Эй, уважаемый? — водила оказался человеком в возрасте, за пятьдесят с хвостиком. — Куда путь держишь?

— Туда! — отозвался я, затем указал рукой в сторону авиабазы. А больше тут идти было и некуда, вокруг одни степи. Лишь на юге виднелся пригород Ростова-на-Дону.

— Ясно… — громко произнес он. — Так это, может, тебя того, подвести? Мне не сложно, место есть. А то по такой погоде, по пути и примерзнуть где-нибудь можно.

Я согласился — потому как и впрямь уже повторно начинал подмерзать. Чего отказываться?

Влез в буханку на переднее сиденье, хлопнул дверью. Взревел двигатель, машина тронулась.

Внутри было очень тепло — считай, что водитель, что пассажир на двигателе сидят. Он, правда, в центре, но это никак не мешает теплу распространятся во все стороны, нагревая всю кабину. Зимой от такой батареи хорошо, а вот летом хоть вешайся — пот в три ручья течет, а учитывая гениальную конструкцию передних поворотных окон, движения при движении воздуха считай и нет толком. А кондиционер в «452» так и не додумались поставить даже спустя тридцать лет. Типа прогресс не дошел, хотя «буханку» неоднократно модернизировали и доводили до ума как в СССР, так и в России.

— Эка метет сегодня! — качая головой, проворчал водитель. — В шесть утра выезжал, ещё нормально было. Потом погода все хуже и хуже. А ты, кстати, откуда идёшь? На перекрестке с автобуса сошел, что ли?

— Ну, да. А как иначе? Такси — удовольствие дорогое, да и не каждое тут пройдет. Вон ямы какие!

Тот кивнул.

— Это верно. Волга прошла бы, а Жигули встанет. По этой дороге зимой и летом то Шишиги катаются, то КамАЗы, все раздолбали. Осенью ямы, грязи по колено. Это хорошо, что здесь БТР не ходят, а то бы вообще… Тебя как зовут, кстати?

— Максим.

— А я Витек. Документы и почту вожу в штаб и обратно. Двадцать километров туда, двадцать обратно.

— Секретные, что ли? — переспросил я, заглянув через внутреннее окно перегородки кузова. — Странно! А нарочный где?

— Да я один езжу, а вожу обычную почту. Секреты другие люди перевозят, да и редко это бывает. А я смотрю, разбираешься? Офицер, что ли?

— Прапорщик! — отозвался я, вспомнив то, чему учили в Краснодаре. Вернее, чему успели научить — я ж перелётная птица нигде надолго задержаться не могу.

— Понятно, я тоже в запас ушел прапорщиком.

Пока ехали, успел запомнить пару анекдотов — Виктор оказался тем еще «Трахтенбергом во плоти», знал тыщу анекдотов, про армию в основном. Особенно мне понравился один анекдот про товарища майора, который после контузии на медкомиссии психолога проходил.

Спрашивают его, что такое труба. Обычная стальная труба. А тот молчит. Думал, думал и наконец говорит — труба это дырка в воздухе, обернутая металлом.

Комиссия аплодировала стоя, это ж надо было такое устройство придумать. Главное, смешно получилось.

Наконец мы добрались до авиабазы. Она была сравнительно небольшой, куда меньше тех, что я видел в Мазари-Шариф, Асадабаде, Ташкенте. Всего две полосы, короткая и средняя.

Пропуск на меня и впрямь был готов. Более того, меня даже в полётный лист внести на ближайший борт АН-26, что летел на Волгоград. Характерный гул, который издавали турбовинтовые двигатели и один реактивный, я знал как родной. В Сирии летал около сотни раз, именно на АН-24, АН-26 и изредка на АН-72, ласково именуемый Чебурашкой.