— Всё прошло чудесно, — выдохнула она. — Ты был прав, зря я переживала насчёт раннего приезда отца. Он сказал, что у него дела по работе. Деловые встречи. До субботы я его больше и не увижу.

— Я же говорил, зря только волновалась, — улыбнулся я. — Лучше сосредоточься на последних днях подготовки к ритуалу. Получение нового аспекта — дело серьёзное.

— Заглянешь ненадолго? — у дверей уточнила она. — Чаю попить?

Разумеется, я заглянул.

К Раскольникову попал только в десять часов вечера. Из комнаты выбежал ну просто мега-довольный Клочок с мечтательной улыбкой на мордочке. Читал, что крысы — единственные животные, которые умеют улыбаться. Мой крыс уж точно.

— Нам надо поговорить, — напомнил мне Эдуард.

Время было позднее, и я, честно говоря, устал. Но другу решил не отказывать, тем более что он уже второй раз напомнил про этот разговор.

Мы прошли на кухню, а Клочок, радуясь этой возможности, снова убежал к Снеже.

— Что случилось? — спросил я.

— Кто я для тебя? — посмотрел мне в глаза Эдуард. — Подчинённый или друг?

Странный и максимально неожиданный вопрос.

— Ты для меня и друг, и подчинённый, — ответил я. — В первую очередь друг. А в чём дело?

— Сегодня ко мне приходил Кравцов, — признался Раскольников. — Ну, тот самый эндокринолог, которого уволили из «Империи Здоровья». И который пытался устроиться в нашу клинику.

Вот оно что. Эдуард только начал рассказывать, но я уже был уверен, проблема именно в Кравцове. Снова он какую-то подлость сделал.

— И что он хотел? — уточнил я.

— Настроить меня против тебя, — прямо ответил Эдуард. — Убедить, что ты используешь меня в своих целях. Что ты получишь всю славу, а я буду в тени.

О, Великий Ткач, за что мне всё это?

— Я понимаю, что наше знакомство не задалось, — продолжал Раскольников. — Я работал на неправильного человека. И пару раз выступал не на твоей стороне. Но я думал, что мы всё это проехали…

Он имеет в виду тот период своей жизни, когда он работал в научном центре «Экспериментально», правой рукой Игоря Николаевича. Псевдонаучном центре, если точнее.

Потом он уволился оттуда, а я убедил дать его показания против этого самого Игоря Николаевича. И мы начали работать вместе.

— Эдуард, — вздохнул я. — Мы за это время действительно стали друзьями. И этого никто не отменит. Но никто и не отменит того, что в клинике ты действительно мой подчинённый. Ты управляющий, а я владелец.

— Да я понимаю, просто… — Раскольников сильно нервничал. — Просто вдруг стало обидно, что я для тебя… как раб.

— Ты дурак, — не выдержал я. — Рабы не становятся управляющими. Я доверяю тебе очень многое в нашем деле. Я в принципе многое тебе доверил. Помог наладить связь со Снежей, рассказал про Клочка. Мы уже даже почти породнились за счёт наших фамильяров.

— Не торопи события, хозяин! — возмущённо пискнул Клочок из комнаты.

Эта фраза сильно разрядила обстановку, и мы с Эдуардом рассмеялись.

— В общем, больше не слушай Кравцова и не делай странных выводов, — отсмеявшись, подытожил я. — Договорились?

— Договорились, — радостно кивнул он.

Я забрал крыса, и мы отправились домой. Сегодня я решил хорошенько отдохнуть, а уже с завтрашнего дня с новым энтузиазмом браться за накопившиеся дела.

Григорий Михайлович пришёл на работу пораньше, чтобы подумать. Всё было не так, всё шло не по плану. С Кравцовым ничего не получилось, Раскольников выгнал того втришеи. А неделя продолжала неумолимо идти.

Глеб Викторович ждал результатов. Григорий расписал ему гениальный план по устранению Боткина, который не работал. И теперь было непонятно, что делать.

Зря он на это согласился. Зря повёлся на этот карьерный рост. Денис Евдокимович опозорился бы сам, и всё. А теперь груз ответственности на плечах Григория. И ему это не нравилось.

Боткин продолжал спокойно работать. Его клиника готовилась к открытию в январе.

Тут нужно что-то кардинальное. Что-то, что покончит с клиникой «VITA» навсегда. Она даже открыться не должна успеть.

Нужен… пожар.

Григорий замер посреди кабинета. Точно, пожар! Якобы случайный, разумеется. Короткое замыкание в проводке. Это случается постоянно, особенно в новых зданиях, где ещё не всё обкатано.

Клиника сгорит дотла. Всё оборудование, весь ремонт, абсолютно всё… Вся работа насмарку.

Даже если этот Раскольников уже успел оформить страховку, деньги не вернут клинику. А восстанавливать сгоревшее здание будет ой как непросто.

Боткина это сломает. Уничтожит. Идеально.

Григорий взял телефон, и быстро разыскал особый номер. Для особых случаев, для грязной работы. Ответили далеко не сразу.

— Алло, — раздался хриплый мужской голос.

— Это Григорий Михайлович, — спешно отозвался исполняющий обязанности управляющего. — Для тебя есть работа. Хорошо оплачиваемая.

— Слушаю, — коротко проговорил мужчина.

— Пожар в новой клинике «VITA», — обозначил цель Григорий Михайлович. — Который уничтожит клинику ещё до её открытия.

— Жертвы нужны? — холодно спросил мужчина.

Внутри у Григория Михайловича всё похолодело. А что, если Боткин «случайно» окажется в этой клинике? Это же даст гарантии, что он точно больше не передаёт дорогу…

Нет, нет, он не убийца.

— Не нужны, — торопливо ответил он. — Просто несчастный случай. Замыкание, проводка, всё такое.

— Сколько платишь? — спросил мужчина.

Григорий назвал сумму. По его меркам, очень даже щедрую. Однако собеседнику так не показалось.

— Вдвое больше, — отрезал он. — Это опасно.

Сумма вдвое больше разорит Григория Михайловича. Это точно.

Но… Потом он спокойно будет работать управляющим, без всяких «и. о.»…

— Договорились, — выдохнул он. — Когда?

— В пятницу ночью, — ответил мужчина. — Половину суммы авансом, место ты знаешь.

Он положил трубку, не дожидаясь ответа.

Пятница… Отлично, как раз перед выходными. Пожар должен будет быть ярким. Боткин потеряет всё: оборудование, вложенные деньги, время. Клинику «VITA» все забудут.

А Григорий наконец добьётся своего.

Следующие несколько дней закрутили меня в непрекращающемся калейдоскопе событий. Работа в клинике, тренировки с Арсением, встречи с Раскольниковым и с Чеховым.

Как обычно начал писать новую научную работу, про лечение рака поджелудочной железы, заодно и продумывая сам этот способ. И это оказалось непросто.

При онкологии сначала происходит злокачественная трансформация, или малигнизация, нормальных клеток. Они теряют способность к апоптозу, то есть клеточной смерти, и начинают бесконечно делиться. Опухоль растёт, и со временем метастазирует. То есть её кусочки, или клетки с лимфотоком рассеиваются по всему организму. И оседают в других органах, заставляя образовываться опухоли уже там.

В итоге, страдает весь организм. И всю неделю я думал, как это исправить.

Как перепрограммировать все клетки организма. Как научить их снова самоуничтожаться. Как удалить целую опухоль. Разрушить и как-то вывести? Но если сделать это разом, то организм может не выдержать… Раковая интоксикация приведёт к летальному исходу.

Опухоль нельзя было разрушать. По крайней мере, изначальную. Что же делать тогда?

Решение пришло ко мне только в ночь с четверга на пятницу. Сложное, многокомпонентное решение. Если это получится, то я и сам буду считать себя гением.

И этот способ заберёт всю мою магию, а также займёт несколько часов. Но он должен был сработать.

В пятницу после работы вновь отправился в клинику. За это время Раскольников успел укомплектовать весь персонал, кроме врачей. Чехов пока что не мог практиковать лекарскую деятельность, у него с января только-только начиналось его заочное обучение. Арсений тоже ещё не мог работать, хотя я ему уже сделал предложение о трудоустройстве в мою клинику, и он согласился, но интернатура у него ещё не закончилась.