В машине он уселся на заднее сиденье вместе с Ниной и сразу же полез целоваться. А ей было неудобно, она видела перед собой затылок шофера, и ей казалось, что он украдкой за ними наблюдает в зеркальце заднего вида.

«Скромная» однокомнатная квартирка на поверку оказалась шикарной и стильной. Возможно, миллионер Иван Калмык не видел в ней ничего особенного, но Нина никогда в таких хоромах не жила.

— Прямо как у кинозвезды на развороте светского журнала, — воскликнула она.

— Ну скажешь тоже, — польщен но улыбнулся он, — но я старался.

Она ходила по комнатам и восхищенно вздыхала, словно провинциальная тетушка в Эрмитаже. Вот они, вожделенные квадратные метры! Золотая мечта любой хваткой немосквички. Недурно, недурно… Крашенные в бледно-розовый цвет стены («Обои — это прошлый век, моветон», — объяснил Иван), треугольный коричневый паркет, низенький диван в японском стиле, стеклянный журнальный столик… По-мужски лаконичный минимализм. Ничего лишнего, никаких хрусталей-цветочков-оборочек, нет места глупой романтике и сентиментализму.

Конечно, Нина совсем по-другому обставила бы свою квартирку. На окна повесила бы трогательно-розовые занавесочки, а не эти офисно-серые жалюзи. Цветы бы комнатные рассадила по огромным разноцветным горшкам…

— Ну что, нравится тебе? — Нине показалось, что он немного нервничает.

— Конечно, — она пожала плечами, словно привыкла получать такие подарки каждый день, — и все-таки это слишком дорого. Мы ведь почти незнакомы. Я буду чувствовать себя обязанной.

Они присели на диван. Низкий какой — всего сантиметров двадцать от пола. Нина почувствовала себя неловко — такая мебель явно создана не для ее модельного роста. Подбородок упирался аккурат в колени. «Диван однозначно поменяю!» — решила она.

Мебель японская. — Иван словно оправдывался, _ заказывал по каталогу. Это сейчас очень модно. Но если хочешь, я его заменю. Какой стиль тебе больше нравится?

— Не стоит, ты и так потратился, — отказалась она.

Нинин взгляд немного потеплел — надо все-таки проявить вежливость. Она искоса поглядывала на Ивана.

А он истолковал этот взгляд по-своему. Его холеная рука опустилась на Нинино плечо. Ладонь Ивана была горячей — Нина почувствовала это даже через шерстяное платье. Его пальцы тотчас же запутались в Нининых волосах, взгляд затуманился.

— Какие волосы мягкие, — голос стал тихим и вкрадчивым, — некрашеные. Терпеть не могу женщин с крашеными волосами. Сейчас почти все красят… Ты, Нина, особенная.

Он наклонился к ее губам, ее глаза закрылись, а тело обмякло; она уже готова была растаять, умереть в его руках, но в последний момент совладала с собой.

— А у тебя, Ваня, много было женщин?

Он ничуть не смутился:

— Любовниц — да. Любимой — не было давно.

— Ты знаешь… одна моя подруга… я ей сказала, что мы общаемся. И она сказала, что много раз видела тебя на разных мероприятиях с девочками из ее модельного агентства… с эскорт-девочками.

Она задохнулась, едва сдерживая волнение. Вот сейчас Ваня посмотрит на нее внимательнее и конечно же узнает ту, прежнюю Нину.

И он действительно внимательно на нее посмотрел. Его брови удивленно взлетели вверх. Нине захотелось исчезнуть, раствориться, в крайнем случае — забраться под низенький японский диванчик, так чтобы ее не было видно. Сейчас еще чуть-чуть и…

— Вот как? — спросил он, и Нина поняла — не узнал. — Вообще я давно этим не занимаюсь. Был у меня в жизни период, когда я заказывал эскорт-девчонок. Но не по легкомыслию, а из-за большой любви.

Нина затаила дыхание. Она сделала вид, что задумчиво смотрит в окно, но боковым зрением хорошо видела Ивана. Из-за большой любви! Любви к ней, Нине?… А к кому же еще?! Фарс, бред! Сейчас он нехотя расскажет ей о забавной скромной девочке из агентства «Феникс», а она со слезами на глазах расскажет правду. Он прижмет ее к груди, они будут жить долго и счастливо и, если повезет, умрут в один день. Как в сказках со счастливым концом.

— Расскажи, — охрипшим голосом попросила она.

— Да нечего рассказывать, все кончилось давно.

— И все-таки!

— Ну если ты так хочешь… У меня жена была, певичка. Эльвирой зовут. Да ты, наверное, слышала ее песни.

Нина едва не брякнула: «Да, ты рассказывал!» — но вовремя остановилась.

— Она меня бросила. Ушла к какому-то безмозглому типчику с внешностью Антонио Бандераса. А я ее любил.

— И что?

— Сука она, конечно, — вздохнул Ваня, — использовала меня по полной программе. Я ей клип снял, агента дорогого нанял. У нее данных ноль, поет как беременная кошка. Но красивая, зараза. Фактически славу я ей купил. Знаешь, Нина, мне тогда даже хотелось покончить с собой…..

— И что? — Она наконец заподозрила неладное.

— Я нанимал девочек, чтобы попадаться на глаза своей бывшей в обществе длинноногих блондиночек. Эльвирка полненькая была, она похудеть мечтала. Вот я специально и выбирал самых тощеньких, ей назло. В общем, вел себя как дурак. Представляешь, Нина, я заранее узнавал, на какие презентации она собирается пойти. А потом гордо приходил туда в обнимку с красоткой. А однажды… нет, мне даже вспоминать стыдно.

— Что? — напряглась Нина. — Что?

— Однажды я узнал, что она со своим новым любовником собирается в зоопарк. Я ее мобильник на прослушивание поставил. И тоже пришел в зоопарк с какой-то очередной милашкой. Букет девочке организовал — в самом дорогом салоне. Триста баксов отдал. Чтобы Эльвирка видела, что теряет. Но она все равно ко мне не вернулась.

— А эти девочки? Вдруг бы они влюбились в тебя? Вдруг подумали бы, что ты за ними ухаживаешь?

— Что ты, Нина! — рассмеялся Иван. — Это же были покупные девочки! Они только мне в кошелек и смотрели, чтобы содрать побольше.

Нина улыбнулась и погладила его по руке. Так вот, оказывается, какой ты, Иван Калмык. Покупатель миловидных мордашек и влажных улыбок. Она вспомнила их совместный поход в зоопарк. Кажется, это был ранний март. Да, он еще подарил ей шикарный букет с цветной капустой. Они долго стояли возле лебединого пруда, облокотившись на ледяные перила, и Нина молча таяла вместе с грязноватым снегом. А он, оказывается, в это время искал глазами Эльвиру, звезду эстрады сомнительной величины. Нина несколько раз видела по телевизору ее клипы и отлично певичку запомнила. У Эльвиры была южная вульгарная красота, чем-то она смахивала на звезду мелодрамного бразильского сериала. Иван щурился, нервно уходил от надоедливых солнечных зайчиков, оглядывался: а вдруг мелькнет где-нибудь в толпе ее ярко-красная мини-юбка?

— Ниночка!

Она вздрогнула. Лебеди растаяли, и сияющие лужи тоже. Она сидела на неудобном низком диване, а рядом с ней — Иван Калмык, и его лицо так близко, что Нина чувствует на своей щеке его дыхание. А свет он уже выключил — и когда только успел?

— Ниночка, когда я тебя увидел, то все сразу понял!

— Что понял? — недоверчиво спросила она.

— Что ты похожа на принцессу из детского кинофильма. Что у тебя руки мягкие, как у ребенка. Что ты самая красивая девочка из всех, кого я встречал. Что ты…

— Ладно, Ваня, — Нина встала с дивана, — у меня завтра тяжелый день.

— Но…

— Кастинг завтра, — перебила Нина, — очень ответственный. Мне необходимо выспаться.

— Неужели модели твоего ранга ходят на кастинги вместе со всеми?

— Увы. На Западе у каждой известной модели портфолио лежит в агентстве. У нас такого нет. Когда я была в Лондоне, сфотографировалась рядом с портфолио Кейт Мосс. Оно весит килограмм двадцать. — Нина теснила Ивана к двери.

Он поскучнел, потом нарочито бодро заметил:

— Ладненько! Но не забудь, что в конце следующей недели ты снимаешься для рекламы моего салона. Ничего не назначай.

— Это решает агентство, а не я, — мягко улыбнулась Нина, — ты же знаешь телефон в «Севен санз», вот там обо мне и спроси.

— Хорошо-хорошо, — он суетливо собирался, зачем-то подтянул и без того безупречный узел на галстуке, сдул с плеча несуществующие ворсинки, — но, может быть, мы увидимся пораньше, а? Ты знаешь, недалеко от моего дома открылся замечательный китайский ресторан…