Это было святотатство. Запрет.
Ни одно существо – ни Высший Совет, ни самые элитные из Йерак – не смели смотреть на лицо Марака. Таков обычай. Таков закон. Так устроен культ. Лицо правителя не для того, чтобы его “видели”. Его должны бояться. Молиться на него, воображая как он выглядит на самом деле. Слагать легенды, не имея права проверить их.
А эта маленькая, нежная, смертная с далёкой планеты взяла и разоружила его так просто.
Кариан застыл, наблюдая за ней.
Её взгляд был благоговейным. И неподдельным. Она видела его.
Не только его власть. Не только титул. Она видела его.
И тяжесть этого открытия разлилась в костях жаром.
Он ждал, что она отшатнётся. Что отведет глаза. Что хоть как-то попытается спрятаться от того, чем он был на самом деле. Вместо этого она смотрела с чем-то опасно похожим на восхищение.
Её запах заполнил все ощущения. Чистый. Тёплый. Живой. Как редкий цветок из верхних садов Виреллы, который никто из Мараков уже не нюхал столетиями. Биолюминесцентные огни отражались в волнах её волос, раскладываясь на коже переливами синего и золота. Губы приоткрыты. Дыхание сбито.
Кровь в нём загустела. Желание взорвалось мгновенно, грубо.
Он напрягся весь. Щупальца дёрнулись под одеждой, выдавая возбуждение, которому он не позволял вырываться наружу уже слишком долго. Гладкие, сильные отростки отзывались на её присутствие, как на зов.
Его тянуло к ней с силой приливной волны. Хотелось разорвать с неё всё, что скрывало кожу, увидеть её полностью: без ткани, без защиты, только её – голую, уязвимую, только для него. Он уничтожал флоты. Ломал планеты одним приказом.
Но эта одна женщина.
Это маленькое, потерянное создание.
Раздело его одним взглядом.
И сейчас она не отступала.
Не дрожала от ужаса.
Она стояла перед ним открытой. Настороженной. Желанной.
Он сделал шаг ближе, позволив руке подняться медленно – настолько медленно, что даже существо с её примитивной реакцией успело бы его остановить, если бы захотело.
Она не остановила.
Кончиками пальцев он коснулся её щеки.
– Ты ещё не понимаешь, – сказал он тихо, голосом с хрипотцой, плотным от разогретой крови, – что значит для Марака быть без маски перед кем-то.
Её зрачки расширились ещё сильнее. Вздох застрял у неё в горле.
Он мог взять её сейчас. Здесь. В эту секунду. И она бы уступила – не потому, что не могла сопротивляться, а потому что-то в нём уже тянулось к ней в ответ на её собственное желание.
Но он не спешил. Не так.
Она заслуживала большего, чем просто быть сломанной.
Она заслуживала того, чтобы ее боготворили.
Каждой клеткой.
Он не станет вырывать этот прекрасный цветок. Он сделает так, чтобы она сама протянет к нему руки.
И тогда она больше никогда не захочет на Землю.
Глава 26
Леони не могла отвести взгляд.
Он стоял перед ней как живая статуя, высеченная из лунного света и тени, — черты лица строгие, неземные, болезненно прекрасные. Кожа — бледная и сияющая, словно сотканная из лунного света, чёрные бездонные глаза без белков, тёмные шелковые волосы, падающие на плечи… Он выглядел не просто как бог.
Он был им.
И он смотрел на неё так, будто именно она была чудом.
Тепло вспыхнуло внутри неё. Это не имело смысла — ничего здесь не имело смысла, — но чувство было настоящим. То, как он смотрел на неё. Как замер, будто одно неправильное движение может разрушить это хрупкое мгновение.
Она сглотнула, сердце бешено колотилось, и снова подняла руку — но теперь не к его лицу. Теперь — к его груди. Даже через ткань он был горячим. Сильным. Сдержанным.
— Я хочу чувствовать тебя, — прошептала она. — Всего тебя.
Его чёрные глаза слегка расширились, и впервые она увидела в них что-то похожее на… неуверенность. Она взяла его за руку. Медленно. Осознанно. И направила её себе на талию.
— Прикоснись ко мне.
Затем, едва слышно, почти дразняще, она выдохнула:
— И… другими тоже.
На секунду он не двигался вовсе. Будто она остановила время.
А потом — его щупальца ожили. Медленно. Почтительно. Будто он совершал ритуал. Семь тонких, гибких отростков поднялись из-под складок его одеяний. Они двигались как продолжения его мыслей, его дыхания, самой его сущности. Когда первое осторожно обвило её запястье, Леони тихо ахнула.
Не скользко. Не холодно. Не чуждо.
А… восхитительно. Как тёплый шёлк, наполненный электрическим теплом.
Другое мягко охватило её талию. Третье коснулось плеча, затем ключицы, очерчивая линию шеи без давления — будто изучало её форму. Она чувствовала каждое касание всем телом; от этого хотелось и дышать глубже, и вовсе перестать дышать.
Это было слишком. И всё же абсолютно не страшно.
Она была охвачена ими, как будто заключена в кокон силы и нежности сразу. Не пленница — возлюбленная. Не добыча — сокровище.
Странный, острый, пьянящий трепет прошёл по её телу. И вдруг она поняла: Кариан, со всей своей властью и легендарным самоконтролем, казался… захваченным.
Беспомощным перед ней.
И это ощущение — его уязвимость, такая внезапная, такая неуловимая — дарило ей чувство, о котором она не подозревала: Контроль. Она сломала его.
Она — человек, заложница, потерянное земное создание — смогла разрушить равновесие существа, которого боялись звёздные системы.
И когда одно из щупалец медленно проскользнуло под подол её платья, лаская её бедро, кожа покрылась мурашками.
Она знала, что будет дальше.
И она не остановила его.
Глава 27
Она извивалась в воздухе — без дыхания, дрожа, полностью беспомощная в коконе его щупалец. Гладкое, тёплое давление его прикосновений ласкало её с разрушительной точностью — будто он знал её тело лучше, чем она сама. Каждое движение было выверенным, медленным, аккуратным… и безжалостно доводящим до безумия.
Её тело уже не принадлежало ей. Оно принадлежало ему.
И он играл на нём мастерски.
Она едва могла держать глаза открытыми, но когда это удавалось — она видела его. Всё ещё одетого — окутанного чёрными и серебряными тканями, как в королевские одеяния. Ровная осанка, отброшенная в сторону маска, а по коже — светящиеся голубые линии, вспыхивающие ярче каждый раз, когда из её горла вырывался звук.
А потом случилось нечто странное.
По бокам его шеи открылись узкие разрезы — жабры. Они мягко раскрылись, и она почувствовала: он вдыхает её.
Не носом. Не ртом.
Этими тонкими, живыми гребнями он втягивал её аромат, будто это самый сладкий, самый опьяняющий запах, который он когда-либо знал. Его глаза чуть прикрылись, а хватка едва — но ощутимо — усилилась, полная благоговения.
Волна возбуждения пронзила её так резко, что она едва удержалась от стонущего всхлипа.
Боже. Она хотела его увидеть. Всего его.
Хотела его обнажённым — увидеть, что скрыто под шёлком и тайной. Но губы не слушались. Горло рвало лишь хриплые вздохи, приглушённые стоны, бессвязные звуки.
А он...
Он отвечал так, будто слышал каждую её невысказанную мысль.
Щупальце между её ног двигалось уже увереннее — изгибаясь, нажимая на самые воспламеняющие точки, находя идеальный ритм. Другое обвилось вокруг её бёдер, мягко раздвигая их для него, удерживая раскрытой, податливой.
Её руки, поднятые над головой, дрожали. Всё тело содрогалось от растущей, кипящей, почти нестерпимой сладости, сжимающей её изнутри. Кожа горела, была влажной от пота, волосы прилипли к шее.
И всё это время он не произнёс ни слова.
Только его светящиеся глаза встретили её взгляд. Только тихий звук его дыхания через жабры. Только медленные, точные, безжалостно нежные движения его щупалец — упрямые в своём поклонении.
