Возвращаемся спустя час, уставшие, но весёлые. Серёжка затапливает баньку и первой, как и обещал, ведёт туда меня.

— Не жарко? — интересуется, помогая залезть на второй уровень длинной деревянной лавки.

— Нет, хорошо! — вдыхаю густой, тёплый, влажный воздух, наполненный ароматами берёзового веника и хвойного отвара. — Серёж, только не сильно!

Удивительно, да, но несмотря на то, что мой отец ярый фанат бани, я же просто не переношу жару, и если и хожу в баню, то только в первый час после затопки, когда температура в парной не достигла экстремальных температур. А уж все эти игры в вениками и обливание ледяной водой вообще не моё!

— Обещаю, я очень ласково, — он стягивает с меня полотенце. — Ложись.

Укладываюсь на дерево и зажмуриваюсь, готовясь, что меня сейчас как следуют отшлепают берёзовым веником. Но вместо горячих листьев ощущаю горячую ладонь Серёжки.

— Васюнь, ну что ты вся сжалась, будто я тебя на пытку привёл. А то дождёшься, и я тебя отшлёпаю уже по настоящему! — его ладонь скользит по моему позвоночнику и приземляется на пятую точку.

Ойкаю. А следом на спину опускается горячий веник. Вздрагиваю от неожиданности, но кожа быстро привыкает к жару. Серёжка аккуратно ведёт веником, словно поглаживая, а потом принимается легонько постукивать, с каждым разом всё сильнее и сильнее. И с каждым ударом мои волнения, тревоги уходят, сменяясь невероятной расслабленностью.

— Васюнь, ты как? — слышу сквозь пелену голос Серёжки. Он помогает мне приподняться с беспокойством заглядывая в лицо. — Всё хорошо?

— Хорошо! — киваю, лениво улыбаясь. Тянусь к нему за поцелуем.

— Ох, совсем ты размалинилась, малышка! — смеётся Серёжка. Быстро целует меня и помогает слезть. — Давай-ка ты ополоснёшься, и я провожу тебя домой.

После жара бани прохладный душ бодрит и освежает. И хотя Серёжа настаивает, чтобы я легла в постель и отдыхала, я, дождавшись, пока они с Матвеем уйдут, вылезаю из-под одеяла. Накидываю халат и иду в сторону комнаты Марии Ивановны.

Моя будущая свекровь сидит в кресле перед телевизором и вяжет. Осторожно стучу по косяку двери. Женщина оборачивается. Оглядывает меня из-под очков.

— Мария Ивановна, можно с вами поговорить?

*Сергей*

Спросонья шарю рукой по соседней подушке, но рука касается лишь прохладной ткани. Подскакиваю на кровати, словно ужаленный — мне не почудилось, Василисы рядом нет. А ведь вчера, когда я пришёл с бани, она спала, уткнувшись носом в эту самую подушку. И хоть мне показалось, что Васькины глаза как-будто бы припухли от слёз, будить любимую я не стал. Пристроился рядом и тут же уснул.

Оглядываюсь по сторонам. Стул, на который я вчера бросил кофту Василисы, когда укладывал её в кровать, тоже пуст. Подрываюсь, торопливо натягиваю штаны — если Васька не сбежала от меня, значит она сейчас с мамой. А я не хочу сейчас оставлять своих любимых женщин наедине!

По дороге заглядываю к Матвею — тот спит без задних ног, развалившись звёздочкой на кровати.

Женщины находятся на кухне: мама у плиты жарит блинчики, а Васька сидит за столом и заворачивает в них начинку, сворачивая конвертиками. И мирно болтают и хихикают, словно давние подружки. С интересом наблюдаю за ними, стараясь не светиться, но меня замечает любимая. Улыбается мне, а у меня с плеч прямо горы сваливаются.

— Доброе утро! — захожу на кухню, присаживаюсь с Василисой рядышком. — А чем у нас тут так вкусненько пахнет?

— Доброе утро, сынок. А мы с Васенькой блинчики на завтрак решили завернуть с капустой, яблоками, творогом, — отвечает мама.

С Васенькой?

Бросаю на любимую вопросительный взгляд, но ловлю только улыбку. Наконец-то спокойную и расслабленную.

Мама снимает последний блинчик и выключает плиту.

— Сынок, я совсем забыла тебя попросить! Пойдём, поможешь мне!

— Мам, прям сейчас? — пытаюсь стащить блинчик с блюда, но получаю лёгкий шлепок по руке от Васьки.

— Сейчас, Серёж! Василис, поставишь пока чайник?

— Конечно, Мария Ивановна.

Тяжело вздыхаю, но поднимаюсь и покорно иду за мамой. И чего она там придумала с утра пораньше?

Мы выходим из дома и направляемся в сторону сараев, где мама держит кур.

— Сын, мы тут поговорили с твоей Василисой.

— Ма-а-а-ам! Ну я же просил! — торможу. Вчера только умолял матушку не заводить никаких душевных разговоров с Васькой. Надеялся, что мама взрослый человек и поймёт меня, но как оказалось, мои слова не возымели никакого эффекта.

— Послушай меня, пожалуйста! Ты уже взрослый мальчик, и сам можешь решать, как тебе лучше, сам строишь свою судьбу. Мне вот Оля твоя сразу не понравилась! Но я же ни тебе, ни ей ни слова не сказала против, когда ты её снохой моей представил. Но тогда ты был один, а сейчас есть Матвей, и счастье моего внука для меня самое главное.

— Мам, Матвей мой сын, и его счастье…

— Сын, ну не перебивай же меня! Я поговорила с Василисой, точнее она сама настояла на разговоре. Пришла ко мне вчера и попросила поговорить.

— И о чём вы говорили? — спрашиваю, чувствуя как сердце замирает. Значит не показалось мне, что Васька плакала. Но ведь с утра она всё ещё здесь?! Получается, не всё так плохо?!

— Любит она тебя очень сильно, Серёж. А ещё сказала, что хочет, чтобы ты был счастлив. И если так случится, что ты встанешь перед выбором между сыном и ней, она пообещала отступить, не бороться с ребёнком.

Сердце невольно сжимается. И вроде это правильные и разумные слова, но во мне они отзываются страхом.

— И хоть это просто слова, но я уже жизнь прожила и вижу, что Василиса говорит искренне. Она добрая, чувствительная девочка, умная и серьёзная, и несмотря на молодость, разумна и понимает, что сейчас не она создаёт новую семью, а её в эту семью принимают. И я уверена, что вы пока втроём сможете построить крепкие отношения, и Василиса даст Матвею и ласку, и тепло, и любовь. И тебе, сын.

— Я тоже в это верю, мам, — голос срывается от волнение, чувствую, что сам сейчас не сдержу слёз от эмоций.

— Ну всё, сынок, идите завтракайте! — толкает меня в сторону дома. — Там и Матвей поди проснулся.

— Погоди, ты ж там что-то сделать хотела?!

— Так я уже сделала! Иди, иди, а я пойду к соседке схожу на полчасика! — подмигивает мне мама и идёт вперёд по дорожке, в сторону соседнего дома.

— Спасибо, мам! — кричу ей вслед и, развернувшись, тороплюсь к дому.

Васька уже закончила с блинчиками, стоит у мойки и намывает посуду. Обнимаю её со спины и целую в плечо.

— Люблю тебя, — шепчу ей в ухо.

— И я тебя люблю, — отвечает Василиса.

— А вы что тут без меня завтракаете? — раздаётся за спиной.

Разворачиваемся. Матвей стоит в дверях и потирает кулачком сонные глаза.

— Нет, конечно, Матюш! — подскакиваю к сыну и подхватываю его на руки, начинаю щекотать. — Куда ж мы без тебя?!

Сын хохочет, крепко-крепко обнимает меня. Но сразу же отстраняется и тянет руку к Василисе. Она подходит ближе, и Матвей обвивает ручкой её за шею, прижимая к нам. Так мы и стоим, обнявшись, пару минут и молчим. Просто наслаждаемся теплотой, тишиной и спокойствием. Первым предсказуемо не выдерживает Матвей.

— А что мы будем завтракать?

Смеюсь и опускаю сына на пол.

Завтракаем мы тоже втроём, мама возвращается спустя целый час.

Жаль, что время пролетает очень быстро. Мама первая начинает нас поторапливать вернуться в Москву, волнуясь, как мы поедем по темноте. Матвей не хнычет, он уже привык со мной прощаться, а вот я никак не привыкну. Обнимаю сына крепко-крепко, целую и никак не могу отпустить, пока к нам не подходит Василиса.

— Матвей, а ты не хочешь, на следующие выходные приехать в Солнечный? Мои родители очень хотели, чтобы ты хотя бы немного погостил у них. И Верочка тебя ждёт, скучает.

— Я тоже соскучился по Верочке! — оживает сын. — А можно, да?