Служба Безопасности Доминиона не дремлет. Всегда случаи коррупции оказываются выявлены, злодеи привлечены к ответственности. А дальше уже возможны варианты. Контрразведка при поддержке нескольких «карманных разрушителей» на орбите всегда могла убедить элиту любой планеты в том, что следующая попытка воровать государственные кредиты может обернуться новой встречей. Но, уже с кулаком штурмовика, а не улыбчивыми контрразведчиками.

В особо запущенных случаях Доминион попросту брал планету, систему или сектор под полное управление, заменяя чиновничий аппарат клонами. И таких случае тоже было не мало.

Честно говоря, Тшель начинал опасаться того, что если когда-нибудь Доминион лишится притока клонов, то это будет катастрофа.

— Вы озадачены, капитан, — подметил Траун.

— Я удивляюсь происходящему, сэр, — признался Тшель, но решил сменить тему. — Хиитяне столь малозначимы, практически незаметны… И в то же время вы лично занимаетесь ими. Неужели есть что-то, в чем они могут быть незаменимы?

Траун пожал плечами.

— Скоро мы все узнаем.

Интересно… Это констатация того, что Траун не знает, могут ли ему пригодиться хиитяне? Или же у него есть какая-то более детальная информация, которую он намеревался проверить лично?

Челнок продолжал снижаться. На дисплее перед Тшелем вырисовывалась нерадостная картина. Хиит — одна большая грязно-ржавая пустыня. Как Татуин. Как Джеонозис. Как Хоррн. Как сотни других планет в галактике… Что такого в этом куске камня⁈

На горизонте вырисовывался массивный горный хребет, к которому и правил сейчас пилот. Внезапно освещение в салоне изменилось на синие.

— Боевая тревога? — удивился Тшель, восхищаясь равнодушием Трауна. А меж тем мониторы сообщали о десятках наведенных и запущенных по челноку боеприпасов. Именно по челноку… Любопытно.

— Как видите, капитан, — подтвердил тот. — Впрочем, нам не о чем беспокоиться.

— Да, скорее всего, — согласился Тшель.

Голосом пилота ожил динамик в салоне:

— Сэр, мы реализуем маневр уклонения, — сообщил он. — Противник ведет обстрел по нам из портативных зенитных ракетных устройств. Реализуются контрмеры.

— Благодарю за информацию, лейтенант, — проговорил Траун, достав из кармана комлинк. Выбрав частоту, он активировал устройство:

— Майор Креб, ваши люди обнаружили точки пуска ракет?

— Так точно, сэр, — ответил командир эскадрильи «Мститель». — Мы готовы выполнить любой приказ.

— Иного я от вас и не ожидаю, майор, — повторился Траун. — Уничтожьте противника. Максимально показательно, чтобы наблюдатели оценили ваше мастерство.

— Принято, сэр. Разрешите работать по целям незамедлительно?

— Разрешаю, майор.

— Креб — конец связи, — комлинк сухо щелкнул.

Тшель незаметно поправил бластер.

Пусть Траун уверен в своих действиях, но командир «Химеры» лично прострелит голову любому аборигену, который только попытается выкинуть какой-нибудь фокус.

— Не находите это ироничным, капитан? — поинтересовался Траун, оторвавшись от разглядывания данных о ракетной атаке. — У этого народа нет денег, чтобы купить продовольствия вдоволь. Но при этом есть новейшие портативные ракетные комплексы, чьи боеголовки способны игнорировать сторонние цели. Весьма впечатляющее достижение оружейников Корпоративного Сектора…

— Надо будет поблагодарить их за это, — буркнул Тшель.

— О, — на лице Трауна появилась дьявольская улыбка. — Не волнуйтесь об этом, капитан. Наша благодарность не останется для них не замеченной.

А уже через пять минут, не потеряв ничего, кроме немного времени, делегация Доминиона заходила на посадку прямиком на центральной площади того, что хиитяне назвали столичным городом.

За свою жизнь, Рукх слышал немало криков. В основном, это были крики боли раненных и умирающих. Пронзительные, полные ужаса, боли и понимания неотвратимости наступающего конца.

Когда он стал старше, то научился убивать своих жертв так, чтобы они не испытывали мучений перед смертью. После того, как он стал служить гранд-адмиралу Трауну, страдания своим жертвам он не причинял вовсе. Траун не отдавал таких приказов.

И, можно сказать, что ногри отвык от этого.

Оттого то, что он слышал сейчас, то, что доносилось сквозь напрочь стерильное и герметичное помещение, заставляло его содрогаться от представления всей той боли, мук, страданий, которое испытывает живое существо за стеной.

Ногри мог легко подняться с пола, где сидел, поджав ноги и обняв их руками, посмотреть сквозь транспаристаль на происходящее… Но он не мог даже подумать о том, что сможет сделать это.

Рукх не был трусом. Никто не мог его в этом упрекнуть или даже пошутить на эту тему. Ногри — профессионал своего тела. Он коммандос смерти, что не ведает страха. Такого слова просто нет в его лексиконе.

Но именно сейчас Рукх испытывал самый настоящий страх. Животный, абсолютный, неконтролируемый. Чувство, рожденное где-то внутри его мускулистого тела, распространяющееся ледяной чумой по его организму. Сковывающее мысли, парализующее мышцы, заставляющее мелко подрагивать челюсть…

Положа руку на сердце, Рукх никогда не был рад тому, что гранд-адмирал изменил его задачу. Свое дело коммандос смерти знал отлично, но сейчас… Он не задавала вопросов. Если Траун решил, что он должен изменить направление своей деятельности, Рукх сделал это безоговорочно.

Потому как слово гранд-адмирала для него — закон.

В Сверх-клане ногри были те, кто так или иначе роптал против безраздельного владычества Трауна над народом Рукха. Были те, кто неоднозначно восприняли и пережили наказание, которое он обрушил на из головы. Но эти ростки недовольства были задушены в самом начале, так и не увидев свет, не пробившись на поверхность. Кланы ногри слились в монолит, Сверх-клан, который един в своих побуждениях, мотивах, целях и устремлениях.

Смертоносный клинок гранд-адмирала Трауна, неустрашимая машина смерти…

Грохот, с которым что-то впечаталось в укрепленный сплав транспаристали с обсидианом, заставил ногри мяукнуть, подобно испуганному котенку. Его кожа покрылась мурашками, когда он услышал, как трещит смотровое стекло. Сплав двух самых крепких веществ в галактике, обладающих свойствами прозрачности, не выдержал борьбы с яростью.

— Матриархи меня к такому не готовили, — жалобно мяукнул Рукх, зажав уши руками. Ведь крики стали еще громче — герметичность помещения оказалась нарушена. — Мой брат по ножу, вот бы ты был здесь…

Вероятно, вдвоем с Тиерсом, ему было бы легче пережить тот кошмар, свидетелем которого он являлся.

Возможно, что если бы он напился, поглотив пару бутылок кореллианского выдержанного, то обрел бы сверх-смелость.

Но Рукх ответственно относился к поставленной задаче. Он коммандос смерти, он оружие в обличие разумного. Машина смерти. Карающая длань. Незримый ужас, приходящий в ночи. Палач. Вершитель приговора. Телохранитель. Щит и меч гранд-адмирала…

Когда смотровое стекло в дребезги разлетелось, наполнив хрустальным звоном смежное помещение, ногри с предательски-паникующим мяуканьем сорвался с места. Избежав встречи с огромным куском транспаристали, запросто способным снять с него скальп и освежевать, ногри забился в дальний угол. Напряженный как струна, сжимающий пальцы в кулаки, готовый стоять на смерть.

Он не сбежит, он не отступит, он не струсит…

В тот самый момент, как из пустого проема оконного стекла, вылетели один за другим несколько кусков металлолома, ногри почувствовал, что его выдержка, закаленная сотнями убийств и тысячами диверсий, дала сбой.

Он почувствовал, то, что не ощущал с тех самых пор, как был маленьким-маленьким ногри, едва осознающим себя. Он почувствовал, как его тело выделяет физиологическую жидкость. Вполне естественная реакция, этот механизм предусмотрен самой эволюцией…

Но если кто-то из Сверх-клана узнает о том, что он заплакал от бессилия, проще будет зарезать себя ржавым куском металла. Чтобы не позорить свои клинки налетом бесчестия.