«Ну да, какой там пенсионер», — усмехнулся я и поймал такую же усмешку на лице Сатчана. Тот тоже проникся спортивной формой новичка. По виду этого Бочкина понятно, что он нам обоим наваляет за полминуты по самое никуда, несмотря на наш молодой возраст.

Ну и когда я услышал «подполковник из Министерства обороны», то тут же сообразил, что к чему. Ясно, что это не какой‑то обычный подполковник. Скорее всего, он из ГРУ. Ну и тем более он сам немножко намекнул на это, сказав, что за рубежом служил.

Конечно, и обычные офицеры тоже выезжают за рубеж, и некоторые даже лет на пять‑шесть. Но он так это сказал, что стало понятно: за рубежом он был гораздо больше, чем пять или шесть лет.

Значит, разведчик. Пришло время на пенсию уходить. В полковники, видимо, пробиться не получилось, как и у большинства подполковников. Что, в принципе, и логично: если он за рубежом столько времени проторчал, как же он связями бы обзавёлся в Министерстве обороны, чтоб в полковники перескочить?

Ну или, возможно, для этого нужно было быть легендарным разведчиком, который что‑нибудь бы этакое сделал, на что руководство обратило особое внимание и само бы его полковником сделало.

Видимо, у Бочкина с этим не получилось.

'Ну что же, и так бывает. Если бы все советские разведчики колоссальных успехов добивались, у СССР уже давно никаких проблем с Западом бы не было. Там на всех важных для Советского Союза должностях сидели бы давно уже наши агенты и всё там контролировали в пользу Москвы.

Москва, Лубянка

Помощник Вавилова вызвал Румянцева к заместителю председателя. Тот, бросив все дела — а дел у него теперь было много, поскольку он стал заместителем начальника отдела, — тут же отправился к генералу.

«К гадалке не ходи, ясно, что речь пойдёт об Ивлеве», — подумал он, заходя в приёмную.

Вавилов принял быстро, ждать не пришлось. Велев усаживаться поудобнее перед его столом, генерал сказал:

— Через час иду к Юрию Владимировичу по поводу аналитики по двум последним докладам Ивлева. Что‑то важное удалось узнать по итогам разговоров с ним по приезду, помимо того, что было в том рапорте, что ты подал на меня, Олег Петрович?

— Только материалы прослушки свежие ко мне пришли пару часов назад, товарищ генерал. Бегал с ними ознакомился. Других новостей пока что не было.

— И что в этих материалах прослушки, есть что‑нибудь полезное, о чем я могу рассказать председателю? — с интересом спросил Вавилов.

— Кое-что есть, — сказал Румянцев. — Наш пострел — везде поспел. Посол Кубы ему звонил, к себе приглашал в посольство, да на машине. Привез оттуда два ящика, один с фруктами, другой с кубинским ромом, который на Кубе только для высокого руководства делают…

— Однако, — пробормотал Вавилов, и Румянцев лишь большим усилием воли удержался от улыбки. Понимал он прекрасно, о чем думает генерал. Ему самому, когда он это прочитал, нестерпимо захотелось хоть попробовать, что же там за напиток-то такой…

— Два любопытных разговора в среду были. Ивлев беседовал с адъютантом министра обороны, и договорился в министерство само съездить… С утра сегодня должен был поехать…

Увидев, как напрягся Вавилов, Румянцев тут же поспешил разъяснить:

— Нет, это с ГРУ никак не связано. Там длинная история. Он тому генералу из ВВС, с которым на Кубу летал, предложил цитату дать по статье по советским миротворцам, что поедут на Ближний Восток. Тот спросил у начальства в ВВС, а оно перенаправило Ивлева в Министерство обороны. В общем, Ивлев туда ездил за цитатой маршала Гречко в свою статью.

— Да этот Ивлев тот еще прохвост… — пробормотал Вавилов, — так ловко использовать свой статус журналиста… Якобы случайно с адъютантом самого министра обороны познакомился на будущее… А то и с ним самим увиделся… Прямо хоть включай этот метод в наш курс работы нелегалов за рубежом…

— Увиделся ли Ивлев лично с министром обороны, неизвестно, — продолжил Румянцев, дождавшись, когда генерал замолкнет. — Может, этим вечером дома расскажет жене, тогда и узнаем. Но я бы на это не рассчитывал.

— Почему? — спросил Вавилов.

— Насколько я уже понял стиль Ивлева, он свои дела принципиально с женой не обсуждает. Очень необычно для молодого студента…

— Для обычного студента необычно, — пробурчал генерал. — А наш парень совсем не как студент себя ведет.

— Ну если что и будет, то ориентировочно я узнаю об этом через сутки, раньше расшифровка вечерних разговоров ко мне в руки не попадет, — продолжил доклад Румянцев. — Но с кем он точно сегодня виделся, так это с министром иностранных дел.

— А это как у него получилось? — изумился заместитель председателя КГБ.

— А тот сам его вызвал, хотя звонил ему с приглашением, конечно, не сам, а его помощник, Сопоткин. Никаких разъяснений о сути разговора не было, но, думаю, это продолжение той истории с кубинским делом.

— Жаль. Очень хотелось бы послушать этот разговор. — сказал Вавилов. — Может быть, все же нам повезет, и он дома похвастается жене. Не каждый день студенты МГУ лично с членом Политбюро встречаются.

В этот раз Румянцев уже промолчал о своем скепсисе в этом отношении. Он был далек от иллюзий, давно уже работая с материалами прослушки квартиры Ивлева. Мог бы сказать генералу, что Ивлев, регулярно встречаясь с такими людьми как Межуев или Захаров, никогда с женой об этом не говорил. Прямо как нормальный офицер КГБ никогда не обсуждает свои контакты в течение дня с женой. Но он понимал, что Вавилов прекрасно услышал его и в первый раз, просто у него такое настроение, что хочется побурчать немного. На то он и генерал, чтобы себе позволить это, когда общается с подчиненным.

— А из остального?

— Остальное по мелочи. Посетил два дипломатических приема — в швейцарском посольстве и болгарском. Нам с этого толку никакого нет, поскольку дома с женой обсуждал только что там ели, да кто был из гостей. Андрея Миронова вот встретили там… А я не могу его спрашивать про эти приемы, учитывая, что он не знает. что мы прослушку его квартиры ведем. Сам расскажет только если что-то при очередной встрече.

— Согласен, — кивнул Вавилов, — хотя можно было бы придумать и другой повод для встречи, дав ему шанс рассказать, если что узнал интересного, по свежим следам.

— Он мне еще после японского приема сказал, что ничего рассказывать с приемов не будет, если только не увидит что-то, что напрямую к нашему профилю относится. Мол, не стукач, — напомнил майор генералу.

— Да помню я, — досадливо поморщился Вавилов, — что-нибудь еще важное у него было?

— Да думаю, что нет, — покачал головой Румянцев. — Там самое яркое, что было — разборки с тёщей. Она снова замуж выходит, при этом за мужчину, который раньше пытался приставать к жене Ивлева, несмотря на то, что знал, что та замужем и у неё двое детей. Прочитал стенограмму, конечно, с огромным интересом. История‑то редкая всё же. Но навряд ли председателю это будет интересно узнать… А, ну еще его отчим, которого он пристроил в Министерство автомобильных дорог РСФСР работать, перескочил там на новую должность — будет помощником заместителя министра.

— Ну да, согласен, Юрий Владимирович такую информацию вряд ли оценит, — рассмеялся Вавилов. — Ладно, Олег Петрович. Как тебе твой новый помощник, капитан Дьяков? Как его навскидку оцениваешь?

— Ну, главное, что, похоже, парень честный. Мне сразу же компромат на себя скинул по прошлой службе. Не такой большой, но откровенность я оценил. Вот что значит кадр из провинции. В Москве, наверное, я ни одного офицера из столичных жителей не смог бы найти, который бы так поступил, как он.

— Олег Петрович, ты как решил, всё, что по Ивлеву связано, будешь на него скидывать? — спросил Вавилов. — Может, ему и ко мне ходить с докладами по Ивлеву? У тебя ж теперь дел целый вагон. Ты же теперь заместитель у Кутенко.

Румянцеву почудилась в этих словах некая насмешка: «Мол, майор, ну а ты что сделаешь? Ты же не наивный провинциальный кадр, не откажешься же от возможности время от времени к заместителю председателя дверь ногой открывать, передав такую прекрасную возможность для карьеры своему новому помощнику?»