Генсек слушал его с нарастающим недоумением. Корпорация торговая еще ладно, хоть это и сюрприз тоже… Но Брежнев понятия не имел, что в СССР имеются вот такие отряды поисковиков-комсомольцев… Правда, Фиделю об этом говорить не стал. И Косыгин тоже по этому поводу промолчал, хотя генсек заметил по его лицу, что и для него тоже это открытие. Сначала надо разобраться, а то может и правда, советский комсомол вот такое вот затеял, а они, старые деды, запамятовали… Неудобно получится, если начать опровергать. Тем более дело-то разумное, миллионы погибших солдат и офицеров остались в полях лежать незахороненными… Леонид Ильич вспомнил, как сам с Малой земли чудом живым вернулся… Жарко там было, очень жарко… А ведь мог остаться там в каком-нибудь засыпанном взрывом окопе. И числиться до сих пор пропавшим без вести…

Москва, квартира Ивлевых

В следующий раз телефон зазвонил всего минут через пять. Я как раз только от одежного шкафа и отошел. И пошёл на кухню чаек поставить, а то вот-вот Галия вернется с работы. Снял трубку.

— Добрый день, это Павел Тарасович Ивлев? — спросили меня мужским голосом. Полным достоинства голосом, кстати. Видно, что человек себя уважает… Явно кто-то серьезный мне звонит… Впрочем, сегодня вечером мне не привыкать. Балдин хоть и генерал, но полковник, что в адъютантах у министра обороны, все равно как бы не повлиятельней его будет…

— Добрый день. Да, всё верно, это я, — ответил я.

— С вами говорит Павел Васильевич Сопоткин, помощник министра иностранных дел Андрея Андреевича Громыко. Министр хотел бы с вами встретиться. Если можно, то завтра с самого утра.

Ну, Громыко я немного задолжал за весь этот спектакль на Кубе, так что не в моих интересах тянуть с этой встречей, раз она ему понадобилась. Тем более время с утра как раз есть, хоть и не с самого.

— Могу быть у вас в министерстве утром, но не раньше десяти тридцати утра. — сказал я. — Дело в том, что утром уже назначена встреча в министерстве обороны, и у меня нет телефона, по которому я мог бы перезвонить и ее перенести.

— Десять тридцать тоже устроит. — без малейшей тени раздражения в голосе ответил мне помощник министра. — За пять минут до этого срока вас будет ждать наш сотрудник на посту охраны с пропуском. Он проведёт вас к приёмной министра.

На этом попрощались.

Ну что же, всё логично. Сначала Ландера вызвали к Громыко. Убедились, наверное, что ни черта он не знает про всю эту мою кубинскую авантюру. А вот теперь созрели уже и до того, чтобы меня к себе вызвать.

В принципе, ничего особенно страшного. Громыко всё же дипломат. Скорее всего, будем играть в слова. Он будет пытаться узнать у меня как можно больше всего. Я буду пытаться рассказать всё ему не в большем объёме, чем Макарову.

Да, так и надо сделать, исходя из вероятности, что Макаров с ним уже переговорил. Так что мне от той версии отступать нельзя — ни на сантиметр.

С членами Политбюро я ещё ни разу не общался. Было даже интересно, как всё это будет выглядеть. Тем более завтра есть шанс еще и с другим повидаться, маршалом Гречко… Он, кстати, как и Громыко, тоже Андрей…

Ну и, само собой, то, что для меня Громыко — это один из самых позитивных персонажей семидесятых, тоже имеет большое значение. Пожалуй, кроме него в этом времени хотел бы ещё с Машеровым пообщаться. Ну и, возможно, с Косыгиным.

Как ни странно, учитывая, что генсек сейчас — Брежнев, с Брежневым я бы разговаривать не хотел. Не нравилась мне определённая половинчатость его решений.

Да, экономика сейчас достаточно шустро развивается. Но накапливаются противоречия, растёт дефицит. Много делается хорошего для людей, но ничего не делается для того, чтобы остановить нарастающие с каждым годом негативные тенденции, которые дадут результат уже в восьмидесятых. Человек не позаботился даже подготовить себе на смену достойного преемника лет на двадцать моложе, чтобы заботился как следует об СССР после его смерти…

Ну и по частностям тоже не фонтан. Та же идеологическая работа всё больше скатывается в профанацию, комсомол и коммунисты все больше не верят в идеалы СССР. А Суслов, неспособный меняться и адекватно общаться с молодёжью, имеет чрезмерно большое влияние при Брежневе на все культурные и идеологические процессы страны. И Леонида Ильича это полностью устраивает. На его-то век хватит.

А дальше что получается? Трава не расти?

В общем, отношение к Брежневу у меня достаточно неоднозначное. Много хорошего при нём для советских людей сделано, и ещё будет сделано. Но стратегического предвидения и желания выявлять нарастающие проблемы и бороться с ними я тоже в нём не вижу. Человек, который обожает компромиссы, вот он кто. И возможно этого бы и хватило, не будь у СССР борьба не на жизнь, а на смерть с Западом, который только и делает, что ищет слабину, которую можно против нас использовать…

Москва, квартира Ивлевых

Галия пришла с работы. Не стал ей ничего рассказывать про завтрашние визиты. Отпустили няню, занялись домашними хлопотами. Часов в семь неожиданно раздался звонок в дверь. Резкий такой, каким к нам только люди, редко у нас бывающие, и звонят…

— Странно, вроде никого не ждем? — вопросительно посмотрел я на жену, вставая с дивана и идя открывать.

— Ой, это же Семен Денисович Шапляков, — подхватилась Галия. — Я ему позвонила с работы, про журналы итальянские сказала, что Диана нам перед Кубой привезла. Он предложил сразу, что сам к нам вечером заедет домой. А я забегалась и забыла. Неудобно-то как…

— Ничего, все в порядке, мы же дома, — улыбнулся я жене. — Ставь чайник пока, остыл уже.

Открыл дверь. На площадке, действительно, стоял немного смущенный Шапляков.

— Здравствуйте, Павел, — доброжелательно поздоровался он, — извините, что поздновато к вам заглянул, но Галия сказала, что не помешаю.

— Конечно не помешаете, Семен Денисович, проходите, пожалуйста, — пригласил я гостя в квартиру, пожимая ему руку. — Мы вам всегда рады.

В прихожую выскочила жена, и тут же радостно поприветствовала режиссера. Я, воспользовавшись моментом, метнулся в комнату и притащил журналы. А то знаю я эти посиделки с творческими людьми. Заболтаемся и забудем потом вообще, за чем вообще гость приходил. А вежливый и культурный человек может и постесняться напомнить… Не знаю, как там на съёмочной площадке, может, там Шапляков и гоняет всех в хвост и гриву, как Галия рассказывает, но у нас в гостях он очень робко себя ведет…

— Спасибо вам огромное! — искренне поблагодарил нас режиссер, с горящими глазами прижимая к груди очередную партию журналов, что снова получил от нас. — От всей души.

— Да что вы, нам не трудно, — махнул я рукой. — Пойдемте лучше чайку попьем. Давно не виделись.

Шапляков вытащил из портфеля бутылку коньяка и пакет с конфетами «Мишка на полянке» и вручил Галие.

— Это к чаю, — подмигнул он нам, усмехнувшись.

Пошли тут же на кухню. Быстренько с женой сообразили на стол.

Режиссер, уже видевший в «Труде» статью про Фиделя, с живейшим интересом начал расспрашивать нас и про отдых на Кубе, и про то, как я умудрился с кубинским лидером пообщаться. Рассказал ему в общих чертах эту историю, не вдаваясь в подробности, а потом жене перекинул в беседе «эстафетную палочку», и она с удовольствием начала делиться впечатлениями от отдыха на тропическом острове. Шапляков слушал с большим интересом, особенно фотографии его заинтересовали. Судя по вопросам, которые он задавал, я так понял его больше всего «фактура» впечатлила, так сказать — тропическая природа, краски, ракурсы… Видимо, прикидывать сразу начал, что и как на такой «фактуре» можно было бы поснимать. Профдеформация как она есть.

— Да что мы все про нас. Как у вас дела, Семен Денисович? — поинтересовался я. — Над чем-то работаете может интересным?

— Ну, работа всегда есть, жаловаться не на что, — хмыкнул задумчиво режиссер. — Но в последнее время все больше какие-то небольшие задания. Ничего масштабного пока, увы, не наклевывается… Но я не жалуюсь, — тут же энергично замахал руками он, — всему свое время. Да и небольшие работы тоже бывают вполне интересны. Вот буквально пару дней, как получили задание от Минпищепрома. Будем делать сюжет про миллиардную бутылку «Советского шампанского».