— Ого, миллиардную, — удивилась Галия.

— Да, мы сами удивились, что уже столько его в СССР произведено, — кивнул Шапляков. — В 1958 году отмечали производство 100-миллионной бутылки, даже в журнале каком-то писали об этом. А в этом году почти столько же всего за один год произвели шампанского, представляете?

— Да, масштабы впечатляющие, — удивленно кивнул я.

— Согласен, — кивнул режиссер. — Так что сейчас делаем сценарий, прикидываем, где и как снимать будем и актеров ищем. Суматохи много в общем… А вот интересно, — Шапляков неожиданно застыл и внимательно посмотрел на Галию, — ты ведь, деточка, помнится мне, опыт съемок уже имеешь в рекламе?

— Ну да, — кивнула жена удивленно, — в рекламе напитка один раз снимали меня.

— Отлично, — потер руки Шапляков. — А давай мы тебя возьмем сниматься в ролик про шампанское? Внешность у тебя подходящая, опыт есть, да и работали мы уже вместе, общий язык найдем. В фильме для туристов ты неплохо позировала, по идее и с рекламой вполне справишься.

— Ой, я даже не знаю, — смутилась Галия, бросив на меня взгляд в поисках поддержки, — у меня же опыта с гулькин нос, уверены, что я справлюсь с этой работой, Семен Денисович?

— Конечно справишься, даже не сомневайся, — закивал энергично режиссер. По его лицу было видно, что пришедшей в голову идеей он очень доволен и отказываться от нее не хочет. — Там ведь ничего сложного нет, тебе просто улыбаться надо красиво и все.

— Соглашайся, — кивнул я с улыбкой жене. — Тебе этот опыт только на пользу. Мало ли, когда пригодится.

— Вот-вот, — подхватил мою мысль Шапляков. — В жизни разные возможности подвернуться могут. Хорошее портфолио лишним не будет.

Галия еще немного посомневалась, но в итоге согласилась. Было видно, что идея ей понравилась, хоть и была неожиданной.

— Вот и чудненько, — улыбнулся Шапляков, — тогда завтра подъезжай в студию на пробы. Сможешь раньше с работы отпроситься?

— Постараюсь, — кивнула жена. — Я вас тогда наберу, как с Морозовой переговорю, и скажу, во сколько смогу приехать.

— Договорились, — ответил довольный Шапляков.

И конечно, мы не отпустили Шаплякова, пока он не рассказал нам, где и когда мы сможем увидеть тот самый фильм, который в июле столько времени с участием Галии снимали.

— Потерпите буквально немного еще, недельку, и будет у нас премьера! — пообещал он.

Завидово

Откушали гуляша, собственноручно приготовленного Брежневым, выпили водки, Фидель отправился на боковую, а Брежнев и Косыгин задержались.

— Николаич… Чего это Фидель вдруг в экономику полез, как ты думаешь? — недоумённо спросил Брежнев Косыгина. — Раньше же он никогда этими вопросами особенно не интересовался, тем более все эти слова про социалистическую кооперацию… Просьбы разве что всякие были. Мол, нужны деньги, нужно оружие, нужна нефть. По экономике всегда Рауль приезжал же к тебе… ну или кто еще из их Совмина…

— Согласен, Ильич, — кивнул Косыгин. — Никогда такого не было. И вдруг на тебе, Фидель начал про социалистическую кооперацию рассуждать и про корпорации… Значит, я так понимаю, нам нужно Громыко по этому поводу как следует расспросить. Может быть, он знает, откуда ноги растут у этого необычного поведения Фиделя.

— Ну ладно, а как твоё мнение по поводу этих самых идей? Тех, конечно, что по экономическому профилю?

— Ну, главная выгода, конечно, у Фиделя будет, а не у нас, — развёл руками Косыгин. — А нам ему очередные кредиты придётся под всё это дело выделять, само собой. Которые, как мы с тобой прекрасно понимаем, вряд ли когда‑то он нам вернет. А с другой стороны, его тоже понять можно. Американцы наверняка хорошие гостиницы построили. Для себя же это делали, чтобы деньги большие зарабатывать. Обидно, когда всё это ветшает и приходит в негодность прямо у тебя на глазах. А так… Да, с Балтийского побережья Ил‑62 летать на Кубу и обратно может без пересадок. Надо только решить, с кем лучше договариваться — с поляками или немцами — по поводу аэропортов. Для Ил‑62 нужна длинная взлётная полоса. Вот сейчас прямо так и не скажу, у кого из них там есть такие в аэропортах на побережье.

— Ну если нет, то скажем, и построят, — пожал плечами Брежнев. — Делов‑то на полгода. А народ, мне кажется, положительно отнесётся к возможности на Кубе отдохнуть за счёт профсоюзов. Надо нам, получается, профсоюзы к этому делу тоже подключать? Переговори там с Шелепиным по этому поводу.

— Хорошо.

— Ну и вопрос, конечно же, на Политбюро тоже вынесем.

— Только, наверное, в январе уже, — сказал Косыгин. — Надо же сначала просчитать всё, во что нам это станет.

— Да, конечно, спешка тут не нужна, — согласился с ним Брежнев. — Ладно, а эти две идеи — по поводу кондитерских заводов и создания общей социалистической корпорации для экспорта товаров… По ним что скажешь?

— Ну, с заводами всё ясно. Это будет очередной наш подарок социалистической Кубе. А вот с единой корпорацией дело интересное. Что‑то в этом определённо есть. Если у нас не будет в ней определяющей доли, а, скажем так, процентов двадцать‑двадцать пять — чуть побольше, чем у других стран СЭВ, — то есть шансы, что у такой корпорации в её зарубежной торговле будет меньше проблем с всякими санкциями. Не секрет же, что страны Запада пытаются подружиться с нашими союзниками по социалистическому лагерю против нас. И кое с кем у них это, к сожалению для нас, уже неплохо и получается. Поэтому им сложнее будет создавать препятствия для открытия магазинов у корпораций, где основные товары не советские, а других социалистических стран, к которым они пытаются подкатить. Так что с этой точки зрения над идеей можно и нужно думать и внедрять её. Вполне возможно, это неплохая идея в целом…

— Вот оно как, — даже крякнул Брежнев, — а что же мы сами до Фиделя до этого не додумались?

— Ну, у нас, у СССР, есть на самом деле кому экспортом заниматься. Нет у нас никакой проблемы с тем, чтобы побольше товаров на продажу отправить за рубеж, — развёл руками Косыгин. — А сейчас же ещё за нефть хорошие деньги пойдут… Видел, как она подорожала на мировом рынке? И говорят, что это ещё не предел. А ведь газ за ней тоже потянется непременно. Пусть, может, и не в той же пропорции. Так что вот какой‑то прямо экстренной нужды для Советского Союза в такой корпорации не имеется. Для нас это больше способ, действительно, как Фидель говорил, социалистической кооперации — помочь дружественным странам СЭВ продавать больше за рубеж, и выручать валюты больше.

— Ну, даже если основная польза будет не для нас, а для наших союзников, то ничего страшного, — махнул рукой Брежнев. — Мы же должны им помогать. Правильно?

— Правильно то правильно, — проворчал Косыгин. — Хотелось бы ещё, чтобы они об этом тоже помнили — о том, как мы им помогаем. А события в Чехословакии и Венгрии в 56‑м и 68‑м году ясно показали, что рассчитывать на это особенно не стоит. Ладно, не будем об этом. Немало уже времени с тех пор утекло. Да и убедились, авось, все те, кто хотел посредством такого восстания расстаться с Москвой, что ничего не получится. Пулю лишь получат или в тюрьму попадут. Так что, авось, новых добровольцев больше и не будет на такое.

— Эх, умудрился ты мне настроение испортить, напомнив про всю эту ерунду в Венгрии и в Чехословакии, — расстроенно махнул рукой Брежнев. — Охота ж такая была чудесная. И в баньке так душевно попарились. Вот и надо было снова про это начинать!

Косыгин лишь виновато развёл руками, мол, случайно вышло.

— Ладно, — сказал Брежнев, — тогда эти же вопросы выноси на то же самое заседание, где по туризму на Кубу будем рассматривать вопрос. Зачем это на отдельных заседаниях рассматривать? Если дело с Кубой связано, легче будет понять вообще, что к чему. Ну и с Гаваной свяжись, конечно. Пусть они там более подробно всё пришлют, то, что Фидель говорил. Мало ли, он что напутал и потом сам от своих слов открестится, сказав, что мы неправильно его поняли. А то мы уже тут напринимаем всяких решений… Ну ладно, впрочем, это твоя епархия. Ты в ней и сам прекрасно разбираешься.