Достала из нашей квартиры шампунь, мыло, мочалку, какие-то тряпки, и даже стиральный порошок! И приготовилась драить себя по полной программе, подзабыв обо всем. И я даже не стал ей говорить, что насосная система по добычи воды у нас ущербная. И она как бы не справляется с таким расходом! И она там скоро выльет тупо на землю, всю воду, что у нас есть — не могла бы что ли в ванну какую залезть? Сотворит, залезть, отмыть… эх! Ладно, пусть моется! Может хоть успокоится.

— Супер! — воскликнула довольная гарнитуром мать, и повернулась ко мне.

Заметила, отсутствие моей сестры рядом со мной.

— А где…

— Она пока занята. — ответил я на вопрос, улыбаясь словно рекламный агент, предлагая товар.

— Ясно… вы что, посменно со мной дежурите?

— Можно и так сказать. — продолжал я улыбаться, как все тот же торгаш, а мать немного нахмурилась, — Замок еще не достроен, дела.

— Ладно… я отвлекаю?

— Немного. — честно признался я, — Нам нужно закончить хотя бы с фундаментом.

— Так идите. — улыбнулась она, явно совсем раздобрев, после получения белого дорого гарнитура на новую кухню.

Я помотал головой.

— Давай, сначала… закончим основную расстановку. Чтобы ты могла начать переезд.

— Шкаф! Мне нужен шкаф! — тут же постановила мама

— Прошу в соседнею комнату, — указал я на дверь рядом, предлагая выйти в коридор.

И завел женщину во вторую комнату тридцать квадратов, расположенную по другую сторону башни, чем та гостиная, и через стенку от кухни.

— Вот, будет спальней. — сказал я, демонстрируя комнатушку.

— Ну знаешь, — оттопырила губу мамань, — великовато это для спальни! Будет… семейной гостиной! Там общественная… нет! Там столовая! Во! А тут… гостиная Тут будет книжные стеллажи! — осмотрела она стены комнаты и аналогичное прочим окно, и обернулась ко мне.

Посмотрела на мои руки — не обнаружила там журналов-мебельных каталогов. Посмотрела на меня, намекая, что нужно бы глянуть картинки, и я тут же «жестом фокусника» вынул целую стопку этих журналов, собрав все что имелись по дому в одну кучу.

Мать тут же принялась их листать, отбрасывая те, что были неинтересны или не в тему — ванная мебель, кухонная, и так далее.

— О! Диванчик! — наткнулась она на некий диван в каталоге мебели для гостиной, и показала его мне.

Кожаный, потрясный, но…

— Диван не могем.

— Что, серьёзно? — захлопала мать глазами, не понимая, как те, кто может создать гарнитур кухни со всем мелочами и работающим смесителем за часок, не могут создать какой-то там вшивый кожаный диван!

Кухню за сто пятьдесят тысяч, они значат могут, а диван за… семнадцать тысяч Юнь⁈ Да они оху… а дети не могут… — играли эмоции на её лице, особенно ярко демонстрируя шок последнего момента, когда женщина увидела цену и зависла на пару минут.

— Не, это перебор. — сказала она, и начала листать каталог дальше.

— Мягкую мебель мы не сможем сделать. — решил я пояснить все заранее. — Сантехнику, полки, шкафчики можем, но мам! — взмолился я, и родительница отвлеклась от каталога, чтобы поглядеть на меня, с видом «Что такое. Сын?», — Прошу, можно мы не будем делать все те сложные замки и пели, как в магазинной мебели! Пожалуйста! — сделал я просящие глазки, сложив ручки вместе, атаковав мать самое сердце, задевая самые тонкие чувства души.

— Но… поче… а как тогда? — не сдалась она несмотря на все это, хоть и была серьёзно ранена, но еще трепыхалась, — Как…

Вместо ответа из пола выехал шкаф, обычный, без наворотов. С белыми дверьми, стенками, полочками, и плательным отделением. Его я сделал не сейчас, его мы сделали с сестрой в тайнике, и он был, можно сказать специально сделан для того, чтобы показать матери альтернативу магазинным петлям.

Мама открыла дверь шкафа. Закрыла. Подвигала туда-сюда, осмотрела полки, еще потеребила дверь.

— Ну и, — непонимающе взглянула она на меня, а я кинул на то место, где дверь прилегала к шкафу. — А… — заметила она, отсутствие стандартного мебельного механизма с пружинками, — А как тогда… — хотела сказать «А как тогда дверь держится?», наверное, подумав о магии, но заметила, что дверь просто имеет штырьки вверху и внизу, впивающиеся в верхнею и нижнею плоскость шкафа.

На них она и держится. И легко ходит за счет того, что там покрытие из диоксида циркония на циркониевых же шпильках, в гранитных втулках. Ну а плотное закрытие и фиксацию в открытом положении обеспечивает небольшая полоска упругой стали, работающая как пружина, и тоже покрытая диоксидом, для цвета.

— Ясно, — сказал мать, оценив устройство. — Пойдет. — и шкаф поехал в пол, — Эээ! Стой! — схватилась она за шкаф, силясь не дать тому сбежать, и шкаф послушно замер на пол пути, но дверь уже не открывалась, — Зачем убираешь? Оставь! Просто… еще два таких… нет три и… да, в спальню. — задумалась она, а тут книги, — осмотрела гостиную, — которых у нас нет. Может тогда…. Стеклянные витрины и фужеры? — поглядела она на меня, а я улыбнулся.

— Мамуль, ты пока выбирай. — подал я ей собранные обратно в стопку каталоги, где ненужные были в низу, а прочие сверху, — отмечай, — подал я ей ручку, стащенную из нашей детской, валяющеюся там со времен, когда мы учились писать — как давно это было! Как давно! Уж больше пятнадцати лет прошло! Ух! — а мы пока займемся фундаментом. Ну а потом вечером…

— Создадите все, что сможете. — улыбнулась мама, поняв все, что я имею виду.

И я кивнул в ответ.

— Хорошо, так и поступим. — сказала она, и я ухнул в пол.

И через миг оказался во внутреннем дворике, куда через секунду переместилась мокренькая сестра, стремительно обсыхающая, но все еще совершенно голая. Если не считать нательной невидимой брони.

— Все, мир брат. — сказала она, немного грустным голосом. — Больше никаких киданий какашками. Хорошо?

— И не срать, во время беседы с людьми. — поставил я дополнительное условие.

— Ладно. — согласилась она, и вяло улыбнулась, так как помывка отняла у неё много сил, все же… кака было жирным, а волосы… густыми.

И мы обнялись в знак примирения. Постояли так десять минут, не двигаясь, разошлись. Сестра накинула на себя очередное платье из запасов, отправив старое на тряпки в тайник, слегка порвала это платье движением плеч по спине — оно ей в хлам мало! И пошли разберутся с фундаментом.

За два дня, пока мы спали, фундамент замка, его сваи, собаки такие! дали усадку! Где-то незначительную, а где-то… Сваи теперь просто висят на более везучих коллегах! Да у нас целый сектор замка так висит! И не будь плита-основание замка столь прочной, какой она есть даже не со всем спектром нужных чар, и лопнула бы давно бы уже, и часть замка бы… отвалилась и скорее всего завалилась на бок — стена и башня на ней перевесили бы на один бок, и… упало бы это всё в грязь болото и валялось бы там, и…

— Лучше не думать.

Нам бы эту хню было не поднять, чары бы слетели бы все, в тайник не вернуть, на место не поставить, и вообще — было бы плохо! Но пока что два метра гранита, промотанного магией, держат нагрузку даже на излом, несмотря на всю тяжесть стоящих сверху построек.

— Может скроем пока часть башен, для облегчения?

— Нее…

И конечно же, с таким неустойчивым грунтом, замок несмотря на все огромное число немаленьких во всех смыслах свай, дал крен по всем трем плоскостям.

— На девять сантиметров аж ушел этот край!

— А в эту сторону на три завалилось!

— А тут наблюдаю подъем аж на сантиметр! Как видно встает наш замок на дыбки.

— Ага, ага, главная постройка перевешивает!

— А мы разве не центровали строение в тайнике?

— Хм… точно!

Ведь и правда, несмотря на то, что замок выглядит не симметричным — идущая от края до края, от стены до стены, постройка-сарай, центральная «изба», главная зала, с танцполом на крыше, смещена к одной из сторон круга территории замка, но при этом — пока строение было в тайнике, мы его заставили держатся на условно тонком шпили по центру, отбалансировав до идеала, убирая массу с одного края, перенося на другой, создавая совершенство.