Мухаметдинов, который к тому времени уже окончил переговоры, заверил, что беспокоиться нам не о чем. Он предоставил нам две запасные капсулы, к которым мы тут же переподключились.

Хотя, признаться, ситуация была очень неприятная. Не то чтобы Боксёр меня чем-то удивил, но осадок неприятный остался. Я всё же надеялся, что он хоть немного искренен.

Затем Мухаметдинов вызвал на разговор меня. Причём Хельгу не позвали.

Мы расположились в его каюте. За небольшим столом.

— Пиво пьёшь? — спросил он.

— Не припоминаю, — ответил я, покачав головой.

— Вот как? Не помнишь, что это за напиток? — удивился он.

Я нахмурился, пытаясь припомнить, но покачал головой.

— Ну, вот попробуй, — протянул он мне стакан наполненный темноватой жидкостью, с белой пеной. — Это местное.

Мы выпили.

Удивительно, но я тут же, прямо моментально вспомнил этот вкус. Я уверен, что раньше мн епиво не нравилось. А тут распробовал. К тому же Мухаметдинов в качестве закуски предложил вяленую рыбу.

— Мы посовещались и решили тебе память пока не возвращать, — будто между прочим произнёс Мухаммеддинов.

— Вот как? — настало время удивляться мне.

— В этом смысла нету, только лишнее время займёт, — поспешил успокоить он меня.

Я нахмурился.

— Нам всем вероятно предстоит погибнуть, — объяснил он. — И если всё пройдёт по плану, очнёмся мы с откатом недели в три. Ну, это мы. Ты забудешь всего лишь эти сутки. Мы со Степновым уже договорились. Вам нужно будет пройти процедуру создания резервной копии памяти. Все воспоминания о том, что с вами случилось с момента высадки, будут отправлены на линкор «Живин». А уже потом, по итогам комиссии, систем решит — вернут вам воспоминания или нет. Но, учитывая все произошедшее здесь и особые обстоятельства, не думаю, что эти воспоминания вам нужны. Однако награды вам будут начислены. В этом даже не сомневайтесь. Представляешь, ты даже помнить ничего не будешь, а на счету прибавится. Чудо! — он рассмеялся.

— Мы ведь не о наградах здесь говорим, — произнёс я, заметив, что капитан не решался начинать неприятный разговор. — Так почему вы не хотите возвращать мне память на самом деле? Думаю, я имею право знать.

— Для того чтобы у тебя не появилось особого мнения, если совсем по-честному, — произнёс капитан. — Сейчас для тебя всё очевидно. Но мы не можем предположить, как изменится твоё восприятие, когда тебе вернётся память. Ситуация у нас довольно критичная. Но лишний жизненный опыт и прожитые годы порой дают излишнюю самоуверенность и чувство собственной исключительности. Нам этого не надо. Нам просто нужно принять решение относительно целой планеты. И учитывая, что стоит на кону, скорее всего, планете суждено погибнуть.

— Всё же вы уверены, что этого не избежать? — спросил я.

— Видишь ли, Глеб намеренно пошёл на то, чтобы объединиться с Кайроном, — ответил Мухаметдинов. — никто из нас кроме Крякина, не обладал таким жизненным опытом и такой силой воли. Не было подходящих кандидатов. Он успел насмотреться всякого, но без сомнения согласился и пошёл на этот шаг. Ему удалили последние воспоминания — все наши обсуждения и планы. Он знал только основную идею. Он должен был объединиться с системой Кайрона и по итогам дать свою экспертную оценку. Её ты уже услышал, — Мухаметдинов помолчал. — Я скажу тебе так. Мнению Глеба Крякина я доверяю больше, чем своему. Если он говорит, что другого варианта нет, значит так и есть. Планете суждено погибнуть.

Я смотрел на капитана Мухаммеддинова и понимал — всё, что он говорит, по сути, истинная правда. Решение, которое пришлось принять и которое он сейчас полностью берёт на себя, справедливо. Слишком много фактов вело именно к этому.

Но в то же время я был на сто процентов уверен, что у Мухаметдинова есть какой-то план. Во всяком случае, я на это надеялся всей душой. В моей голове не укладывалось, что они просто так решатся уничтожить всё живое на Гевее. Ну не могло такого быть. Я в людях разбираюсь не так хорошо, как хотелось бы. Но мухаметдинов не тот человек…

С капитаном мы говорили порядка полутора часов. Главным посылом была просьба довериться. Сделать всё, как он говорит, не препятствовать происходящему.

Но это было вчера. И вчера я был склонен доверять решению Мухаметдинова.

Но с тех пор прошла бессонная ночь.

Сейчас, сидя за столом переговорной я по-прежнему не мог решить, как же мне поступить? Начать свою игру или довериться капитану? Несмотря на откровения Степнова и Крякина, я по-прежнему не видел ничего сверхчудовищного в системе Кайрона и в том, что он пропагандирует. Но специально для меня и для Степнова сегодня присутствовал учёный Борис Маслов. Как выразился Мухаметдинов, этот учёный изначально участвовал в создании Кайрона. Да-да, именно так.

— Итак, слово предоставляется Борису Маслову, участнику научной исследовательской группы, которая проводила исследования на планете Гевея, — объявил Мухаметдинов.

Вышел седовласый мужчина. На вид ему было лет семьдесят пять — ну, это по старым меркам. Ему вполне могло быть пятьсот лет. Он прочистил горло, оглядел нас внимательным взглядом поверх очков и начал говорить.

— Кайрон — не простой монстр и не простой путешественник, как он любит себя называть. Это древняя сущность. Как мы предполагаем, это представитель одной из первых форм жизни не только на этой планете, но и во всей галактике. К такому мнению мы с коллегами пришли.

Маслов сделал паузу, давая присутствующим осознать смысл его слов.

— Эта сущность представляет собой некий разум, отличный от человеческого, но не менее любопытный. Эта первейшая форма жизни во Вселенной, представляет собой некие энергетические сущности, которые поселяются на планетах, пригодных к жизни. Многие считают, что они являются основным катализатором для зарождения жизни. Например, на планете Земля.

— Если всё так, и они разумны, то почему не выходили на связь раньше? — спросил Степнов.

— Эти существа обладают разумом, но не таким, как мы привыкли считать. А ещё колоссальной мощью. Вы только представьте, сколько нужно энергии для того чтобы на планете зародилась жизнь! Ведущий учёный, академик Плеханов, который лидировал этот проект, привёл все множество аргументов, что именно с этого существа началась жизнь на планете Гевея. А также, что подобные существа весьма распространены по Вселенной. Даже привёл некое доказательство о том, что и раньше люди с ними сталкивались.

Маслов посмотрел на Хельгу, будто та что-то знала об этом.

Если Хельга и знала что-то, то виду не подала.

— В остальном эти существа выступают как наблюдатели. Этакие садовники, опекающие свой маленький огородик, если вы понимаете, о чём я. На связь со своими, кхм… питомцами, они не выходят. Воздействуют на окружающий мир по мере необходимости. Но только для того, чтобы сохранить экосистему в целости и сохранности.

— Пока звучит неубедительно, — едва слышно произнесла Хельга.

Маслов выразительно посмотрел на воительницу.

Та ту же утихла, и сделал жест, будто закрывает рот на замок.

Маслов продолжил:

— Академик Плеханов, мой учитель и коллега, смог выйти на контакт с этой сущностью. Как вы понимаете, это произвело настоящий фурор. У сподвижников Плеханова появилась маниакальная уверенность, что они смогут углубить этот контакт с сущностью, выведать её секреты и использовать для создания нашей собственной системы. Системы, которая стала бы противовесом «Прозрачной жизни». Общество восхитилось этой идеей. Многие вложили огромные ресурсы для развития эксперимента. Не шутка ли? Утереть нос великой «Прозрачной жизни»! Плеханов охотно подливал масла в огонь, обещая людям, что они смогут стать подобными богам. Подняться над любыми системами. Стать таким же, как это богоподобное существо.

На этот раз, все стали слушать Маслова с неподдельным интересом. Даже Мухаметдинов замер.

Крякин сидел в своей клетке с каменным спокойствием.