Увы, слишком долго отдохнуть после обеда не получилось. Сначала Стужеву пришел вызов от командования, что на востоке от города обнаружен разлом комбинированного типа «вода-природа», причем скорее всего четвертого уровня. В него уже сунулись «Добрыничи», но вовремя поняли, что не вывезут сами и запросили подкрепление.

С тяжелым сердцем, но пришлось отпускать своего мужчину на работу, к тому же он поклялся, что не будет чрезмерно геройствовать и в случае чего позовет меня. Я там всех бактериями закидаю!

Но смех смехом, а меня с собой не взяли. Обидно.

Правда, не прошло и десяти минут, как почти одновременно подъехали Михаил Никифоров из Воронежа — приятель Семена и Матвея, а затем и Пётр Ильич Райкин из Калуги. Тот самый нейрохирург без кисти правой руки. Одному было двадцать шесть и он был целителем шестого ранга. Мужчина оказался действительно очень умным и достаточно амбициозным, стажировался в центральной больнице Воронежа на нейрохирурга и не стал скрывать, что в будущем был бы не прочь стать не только ведущим специалистом и заведующим, но и главным врачом престижной клиники.

Что мне понравилось, так это то, что он не грезил деньгами и косметологией, сразу скривившись и заявив, что это стезя для неудачников, не способных разобраться в человеческом теле досконально, а его самого гораздо больше привлекали сложные и необычные случаи.

При этом стоило ему дать почитать парочку выписных эпикризов моего домашнего госпиталя, как Михаил чуть ли не прослезился от счастья, заявив, что всегда о таком мечтал.

— Да я вам сам готов доплачивать, чтобы у вас работать!

— Ну, это вы уже лишка дали, — рассмеялась. — Платить вам будет государство, даже не спорьте. Госпиталь откроется со дня на день, так что пока можете подыскать себе гостиницу. Для иногородних будет доступно общежитие при госпитале, если интересует, оставьте заявку Ульяне. Как только начнем оформлять персонал на работу, я позвоню вам лично. Договорились?

— Да, ваше сиятельство! Я готов!

Вот и славно.

С Райкиным мы разговаривали дольше. Мужчина не верил, что я могу вернуть ему конечность, причем так, чтобы она ко всему прочему и магию проводила. Но при этом не стал упираться до последнего, сказав, что готов рискнуть, и если у меня действительно всё получится, то согласен и на работу в госпитале. На своих Калужских коллег он слишком сильно обижен, больно резко ему в своё время отказали всюду, куда он пытался устроиться после аварии, до сих пор обида гложет. И пускай понимает, что иначе они не могли… осадочек остался.

— Ваше сиятельство, вы не подумайте, что я сволочь неблагодарная или мне всё равно, — под конец вздохнул Райкин. — Просто… Ну не верю я. Вот такой я реалист. Но если и впрямь вам такое под силу, то я ваш. От и до.

Хм, где-то я уже такое слышала…

— Как только вернется мой специалист, отвечающий за медикаментозное сопровождение операции, я вас сразу же информирую и приступим, — заверила я мужчину. — В идеале сегодня вечером, но скорее всего завтра. Край послезавтра.

— Буду ждать звонка, — заверил меня Петр Ильич, для верности оставляя номер своего телефона, который я сразу же занесла в записную книгу своего мобильника.

Неожиданно срочные и важные дела закончились. Глянув почту рода и увидев там больше десятка файлов от ведомства, открыла первый, пробежалась глазами и поняла, что это финансовый отчет по нашим пациентам.

Чуть-чуть порадовалась (денежки!), чуть-чуть ужаснулась (бюрократия!), затем созвонилась с Зоей Алексеевной и поставила перед ней ряд задач. Во-первых, начать срочно искать персонал, во-вторых, глянуть все эти файлы и как-нибудь систематизировать в сводный отчет, ну и в-третьих, быть готовой переезжать на постоянное место работы в госпиталь, где совсем скоро откроются не только отделения, но и кабинеты для административного персонала.

Тетерева заверила меня, что уже давно на низком старте, а документы я могу отправить ей уже сейчас и она глянет, что к чему, ну а персонал тоже уже практически подобран и ждет лишь финального собеседования.

Назначать его вот так сразу не стала, сначала мне надо было убедиться, что из Тверского разлома не привезут никого на починку, но пообещала позвонить ближе к вечеру и сказать точно. Пока же, пользуясь моментом, я прихватила Тимура и отправилась на объект. Стоит глянуть, как там обстоят дела!

— Ваше сиятельство, вы-то мне и нужны! — радостным воплем встретил меня Соловьев, стоило только дойти до здания госпиталя, где дым стоял коромыслом в самом прямом смысле слова. — Деньги нужны! Кровь из носа!

Ну, я бы удивилась, если б было иначе. Помнится, я выдавала только на канализацию и отопление, а тут, смотрю, уже и окна вставлены, и фасад вовсю красится…

— Без проблем. Сколько?

Вместо ответа мне сунули под нос кипу бумаг, какие-то счета, сметы, чеки… Я, конечно, бросила на всё это оценивающий взгляд, затем на самого Евгеньича, который был похож на того самого упыря, у которого волосы дыбом и глаза красные, взяла мужчину за руку, пригасила нервное возбуждение, пустила по телу импульс регенерации, который помог слегка взбодриться, и снова спросила:

— Сколько? В миллионах. Отчет потом составите, но подробный от и до.

— Двадцать, — без колебаний выпалил бригадир.

— Хорошо.

Так как я была графиней, а аристократы в принципе имели право оперировать именно миллионами, причем в том числе обычным банковским переводом, я просто отправила Соловьеву перевод на нужную сумму и мужчина, с откровенным облегчением выдохнув, уже гораздо спокойнее и обстоятельнее выдал мне текущее состояние дел по всем трём зданиям.

По всему выходило, что жилой дом будет готов уже завтра максимум к обеду, но на черновую. Полы, окна, двери, отопление, канализация, крыша — идеальны. Но нет обоев и светильников, а на кухнях даже печек. Нигде. На всё это уйдет ещё два дня, банально не хватает рабочих рук.

Реабилитационный центр тоже готов, уже сегодня рабочие заканчивают чистовую отделку, ведь по санитарным нормам в медицинских учреждениях недопустимы обои — стены должны быть только окрашены, чтобы их можно было мыть, а в санитарных комнатах, операционных и перевязочных вообще только плитка. Завтра будет оснащена кухня и можно открываться.

Правда, мебели и оборудования нет, но это уже моя забота.

Госпиталь доделывается в авральном режиме, на нём работают сразу шесть бригад, но надо ещё два дня: и чтобы краска высохла, дабы пациентов не травить, и остальное.

— Отлично, — просияла я, не поленившись и пройдясь по зданию реабилитационного центра, где сунула свой любопытный нос практически всюду. — Значит, займемся мебелью, это тоже дело не пяти минут. Евгений Евгеньевич, вы просто мой спаситель. Если вдруг заболеете — обращайтесь, вас приму вне очереди.

— Постараюсь не болеть, ваше сиятельство, — по доброму рассмеялся бригадир. — Но за предложение спасибо, буду иметь в виду. Отчет подготовлю сразу, как закончим последний лоск наводить, не раньше. Не успеваю, простите.

— Я всё понимаю, не страшно.

Не забыв напомнить, что территорию тоже стоит облагородить, да и насчет красивой ограды тоже был разговор (меня заверили, что всё будет), я распрощалась с бригадиром и вернулась домой. Можно было бы и прогуляться, погода стояла чудная, но слишком уж неспокойно было на сердце, и я решила, что лучше побуду дома — подожду, пока вернутся «Витязи». Ну или позвонят. Но лучше б, конечно, чтобы просто вернулись. Целые, здоровые и с безоговорочной победой!

Ну а пока можно и книжки умные почитать. Всё вперед.

Ну и Арчи выгулять, а затем потискать. Это святое!

Впрочем, сначала я позвонила Вадиму и дала добро на закуп всего того, что мы уже согласовали с Доком и Варановым. Пора обставлять наше детище!

Баловать щенка и читать пришлось до самого позднего вечера с перерывом на ужин и звонок Зое, чтобы на утро собеседований точно не назначала, и только в одиннадцать мне позвонил Док и, дико извиняясь за поздний звонок, чуть огорчил, но скорее обрадовал: