— Ясно. — Прижав меня к себе ещё крепче и, подозреваю, желая сказать гораздо больше, чем это короткое «ясно», Стужев шагнул к бандиту и сдернул с него балаклаву. — Хм-м… Какие люди…

— Ты его знаешь? — озадачилась, потому что сама видела этого грузина впервые. Неприятный какой-то тип…

— Да, видел в списках «разыскивается», — скривился Егор. И пусть лица я его не видела, ведь он до сих пор был в доспехе, но по голосу отчетливо это слышала. — Барам Абашидзе. В имперском розыске. Странно… Говорили, что он скрывается в горах. Очень странно видеть его здесь. А если так?

Стужев поднял руку и прижал центр своей ладони ко лбу Абашидзе, после чего задал вопрос:

— Зачем тебе Полина?

Взгляд грузина окончательно остекленел, а с губ сорвалось безэмоциональное:

— Это заказ.

— Чей?

Неожиданно мужчина затрясся всем телом, его глаза закатились, изо рта показалась пена, но я чувствовала, как Стужев надавил менталом, и Абашидзе прохрипел:

— Кня… жи… кхе… Дол… го…

И упал, содрогаясь в жестких конвульсиях.

— Понятно, — процедил Егор, как и я расслышав всё самое главное. — Ну и мразь…

— Егор! — услышав в тоне жениха мрачную решимость, я сама вцепилась в него обеими руками. — Ты что задумал?

— Ничего, счастье моё. Ничего, — пугающе мягким тоном заверил меня Стужев, но я ему не поверила. — Не волнуйся, тебе нельзя. А с братцем я разберусь. Так, как он того заслуживает. Не сам, нет. Ни в коем случае. Верь мне. Договорились?

Поколебавшись, кивнула.

— Да.

— Умница.

В этот момент к Абашидзе подскочил Док и с рыком «а ну не подыхать, урод» вколол ему дозу чего-то убийственного, отчего бандит моментально расслабился и его лицо приобрело блаженно-дебильное выражение. Но помирать он и впрямь перестал.

Ну а потом «Витязи» ловко утащили своих пленников прочь, Стужев лично смел все осколки в дальний угол одним затейливым комплексным заклинанием, Савелий деактивировал доспех и мы с ним оказали помощь всем пострадавшим. В основном это были небольшие ушибы от падений в обморок, три тихих истерики, одна с жутким подвыванием (женщине сделали успокоительный укол и она уснула), опухшая щека Аллы и приступ икоты у Лили.

В остальном никто не пострадал, только испугались. Понятно, что сильно, может даже очень сильно, так что девичник был однозначно испорчен и мы отправились домой под присмотром своих мужчин.

При этом Док сам связался с хозяйкой салона и они договорились, что именно он возместит ущерб за всё сломанное и разбитое, как и моральный ущерб сотрудницам. Сотня тысяч каждой.

— Но… Почему? — изумилась я. — Почему Савелий? Это же Абашидзе виноват!

— Нам так проще, — мотнул головой Егор, чье лицо так и оставалось мрачно задумчивым всю дорогу. — Хозяйка салона его дальняя родственница, а с Абашидзе сейчас и ржавого пятака не взять, всё его имущество арестовано и под следствием. Заодно разберемся без полиции, сами.

И в глазах его в этот момент сверкнуло такое, что я предпочла прижаться щекой к его груди и притихнуть. Нет, не хотела бы я стать его врагом. Никогда.

В итоге едва не забыла спросить главное:

— А как вы узнали, что на нас напали? Тимур же с вами был, как и Ржевский!

— Ты думаешь, за вами больше никто не присматривал? — загадочно усмехнулся Стужев. — У Бати хватает патрульных машин, да и просто сотрудников. Всегда кто-нибудь присматривает за домом и госпиталем, вот и сейчас я не стал снимать охрану. Как чувствовал. Ржевский говорил, что всю неделю за домом велось наблюдение, причем профессиональное, но не удалось выяснить, кем и зачем. Когда патрульные увидели, что в салон входят вооруженные люди, то старший смены сразу позвонил мне. Об одном только переживал: чтобы не открывали стрельбу сразу. Как видишь, моя догадка оказалась верна. Хотели бы убить — наняли бы снайпера или что-нибудь в таком роде. А так это была прежде всего акция устрашения.

— И похищение?

— Скорее всего, — кивнул и снова помрачнел, окутывая меня своей аурой, словно хотел спрятать от всего мира. — Не угомонился, значит… Зря. А ты не волнуйся, ясно? Я сам разберусь.

— Ясно. Да. Я всё понял. Конечно. Проконтролирую лично.

Завершив ну очень непростую беседу с сыном императора, цесаревичем Алексеем, курирующим не только «Витязей» с «Добрыничами», но и новый проект графини Ржевской, который уже прозвали в министерстве и среди вояк «госпиталь второго шанса», князь Долгорукий устало прикрыл глаза и потер переносицу.

Дурак… Какой же дурак…

Идиот просто.

И где он ошибся? Где не досмотрел?

Почему у него выросло… Это?

Своего ума нет, так можно же просто быть хорошим исполнителем! Так нет… даже на это не способен. Наследничек хренов!

Ну да ничего. Ещё не поздно всё исправить. Ещё не сам император звонил.

Да и у него есть козырь.

— Катенька, душа моя, как твоё самочувствие?

— Тяжело, мой князь, — не стала лгать княгиня, действительно довольно тяжело переносящая позднюю беременность.

И рада бы прервать… Тайком! Солгать, что само, но…

Целители уже сказали князю, что будет сын. И она понимала: рискнет избавится от плода — и умрет следом. Не простит. И эти его «душа моя»… Ложь. Всё ложь. Нет у него ни души, ни сердца. Сплошной расчет. А ведь когда-то было иначе… Давно. Слишком давно, чтобы эти воспоминания грели ей душу. Слишком давно…

А рано утром, не успел княжич даже проснуться, до самого утра ожидая звонка от Абашидзе, как к нему в спальню вошел отец и безапелляционным тоном приказал:

— Собирайся.

— Куда? — озадачился Игорь, которого ко всему прочему ещё и похмелье мучило.

— В Норильск, — криво усмехнулся князь. — И благодари провидение, что твои шавки не успели причинить Ржевской вреда. Забудь о ней. Ясно?

— В смысле… — с оторопью протянул Долгорукий-младший.

— Абашидзе взяли во время налета на СПА-центр, где отдыхала Ржевская, и уже допросили менталисты цесаревича.

Каждое слово упало на княжича гранитной плитой и придавило. Несколько раз он открыл и закрыл рот, но не удалось выдавить ни звука.

— Ты до сих пор не под следствием только потому, что она не просила. Понимаешь?

Князь заглянул в глаза сыну, но скривился, когда понял, что внутри пусто.

— Собирайся. Самолет в Норильск вылетает через полтора часа.

— Почему в Норильск? — тихо спросил Игорь, с трудом фокусируя взгляд на отце.

— За последний месяц там открылось семь разломов. Император призывает тебя на службу.

— В Норильск⁈

— Предпочтешь тюрьму?

— Не, ну в Норильск, так в Норильск… — скривился Игорь, мысленно расчленяя суку Ржевскую на тысячи окровавленных частей. — Чего сразу в тюрьму-то… А когда обратно?

— Не скоро, сынок. Не скоро…

Утро этой субботы мало отличалось от других. Хотя… Сегодня мне показалось, что Егор особенно нежен и ласков, хотя как такое может быть, я уже не представляла. Он был сама чуткость и это даже немного пугало.

Вчера, когда мы приехали из СПА-центра, причем все вместе в наш дом, даже Алла и Рената, а так же Жанна, было решено не расходиться сразу, чтобы не оставлять от девичника дурное послевкусие, а посидеть ещё немного в нашей гостиной.

Идею, кстати, подал Савелий, и он же её воплотил, лишь чуток пошептавшись с Дарьей, которая согласилась с его предложением. В итоге нам в два счета навезли ресторанных изысков в виде закусок, крошечных пирожных и слабоалкогольных коктейлей, вместе с закусками приехали две услужливые официантки, которые всю эту красоту расставили и разлили, а уже пришедшая в себя Алла взяла на себя роль диджея и, воспользовавшись переносной колонкой, нашла нам приятную легкомысленную музыку, под которую было легко болтать и делиться впечатлениями.

Естественно, не обошлось без вопросов: что они хотели на самом деле, но я, здраво рассудив, не стала говорить им о признаниях Абашидзе и наших с Егором догадках. К счастью, их женщины не слышали, до последнего прячась за диваном.