— Расскажи мне, но мы бы виделись чаще, если бы ты не ушёл из семейного бизнеса.

— Вы с Никосом обо всём позаботились.

— Мы приложили усилия, — пожал он плечами.

— Я в этом не сомневаюсь, но я не могу представить, чтобы ты организовал эту встречу, чтобы узнать моё мнение по какому-то делу. Если только ты не замешан в уголовном деле. Что, честно говоря, я надеюсь, не так.

— Нет, — смеётся он.

— Так-то лучше, — вздохнул я с облегчением.

Подошёл официант, и мы заказали кофе. Тем временем Петрос переводил дыхание, чтобы продолжить разговор.

— Мой брак распадается, — заявил он.

— Я не лучший человек в мире, чтобы говорить об отношениях.

— Ты был счастлив в домашнем хозяйстве.

— До смерти Елены моя жизнь пошла на убыль, и я узнал, каким плохим отцом я был.

— Всё ещё проблемы с Леоном?

— Проблемы, это преуменьшение века.

— Он слишком взрослый для неприятностей.

— Я не могу заставить его понять это. Всё стало ещё хуже, когда он узнал, что я встречаюсь с женщиной.

— Это очень хорошо! У тебя есть полное право снова с кем-то встречаться и даже жениться.

— Но я плохо начал, очень плохо начал...

— Что ты имеешь в виду под этим? Ты узнал, что она была преступницей? — Смеётся он.

— Нет, она просто фантастическая. Красивая, забавная...

— Ты описываешь идеальную женщину. Я не понимаю, в чём проблема.

Был подан наш кофе, и я сделал перерыв, чтобы выпить свою чашку. Мы были тут, чтобы обсудить проблемы моего брата, но я быстро отклонил эту тему.

— Проблема в том, что ей двадцать лет, и она бывшая девушка моего сына.

— Блядь! — Петрос подавился своим кофе. — Ты смеёшься надо мной?

— Я бы с удовольствием, но нет.

— Это самая безумная вещь, которую я когда-либо слышал.

— Леон считает, что я виноват в том, что она ушла от него.

— Это правда?

— Нет! По крайней мере, я думаю...

— Ты знаешь, как это безумно? Женщина двадцати лет предпочитает тебя твоему сыну. Кто бы мог подумать?

Он наклонился и похлопал меня по плечу.

— Твоё эго, должно быть, воспламенено этой новостью.

— Леон не в лучшей форме. Он преследует её и угрожает ей.

— Это кошмар брат!

— Хуже всего во всём этом то, что я не знаю, что делать, чтобы помочь своему сыну. Он падает со скалы, и я не могу вернуть его обратно.

— У меня нет детей, похоже, это причина, по которой мой брак подходит к концу, но тебе не кажется, что ему пора позаботиться о себе? Леон взрослый человек.

— Он обвиняет меня во всем...

— Обвинять людей – это простой способ справиться с проблемами, но ты знаешь, что это не всегда их решает. Я понимаю, ты хочешь защитить его, но пришло время позволить ему взять себя в руки.

— Я боюсь, что он упадёт со слишком большой высоты.

— И все же, не думаешь ли ты, что он должен усвоить, что это его ответственность?

— Это непросто.

— Я не думаю, что...

Он остановился, чтобы выпить кофе.

— Но давай поговорим о чем-нибудь лучшем. Например, о твоей девушке, которой двадцать лет.

— Она не моя девушка, — покачал я головой. — Я не видел её несколько месяцев.

— Почему?

— Когда я узнал, что у неё с Леоном были отношения, я понял, что не могу ухудшить свои отношения с сыном из-за женщины.

— И тебе стало лучше?

— Только хуже! — Признался я, положив руки на стол.

— Ты поступил подло. Бросить её было не лучшим решением.

— Как я могу оставить её себе? Я слишком стар для приключений, Петрос. Это было весело, но мне нужно жить в своей собственной реальности. Кроме того, мы встретились в то время, когда она была хрупкой, а я, вероятно, был просто опорой.

— Она тебе это сказала?

— Нет.

— Это всего лишь предположения.

— Да.

— Я не судья, но не думаю, что ты можешь выносить вердикт по этому поводу. Разве тебе не нужны доказательства?

— Мы не в суде.

— Но ты, кажется, судишь сам себя.

— Мы пришли сюда, чтобы поговорить о твоём разводе, и то, что случилось с Аглаей, больше не имеет значения. Это в прошлом.

— Если ты этого хочешь, — пожал он плечами.

— Так лучше... Расскажи мне о себе.

— Гормоны, ЭКО и все споры разрушают меня. Я пытался убедить её сдаться, но это становилось всё труднее и труднее.

— И ты хочешь ребёнка?

— Я хочу мира.

— Нас двое.

— Почему мы решили жениться?

— Женщины убеждают нас.

— О, да! — Он улыбнулся натянутой улыбкой. Я думаю, мне нужно ещё кофе.

— Тогда поехали.

— Официант!

Я провёл несколько часов в этом кафе, разговаривая со своим братом, и мне было приятно поделиться своими проблемами, хотя мои разногласия с Леоном всё ещё оставались нерешёнными. Позволить моему сыну справиться с его собственной безответственностью по-прежнему казалось мне очень жестоким, но, возможно, это было необходимо.

АГЛАЯ

С тех пор как я узнала о своей беременности, я тщетно пыталась поговорить с Максимусом. Он не отвечал на звонки и сообщения, а однажды я даже попыталась встретиться с ним в здании суда, но охрана не пустила меня. Всё, что я говорила, будто разбивалось о невидимую стену, словно Максимус приказывал им меня не пускать.

Я всё больше и больше чувствовала себя брошенной и одинокой.

Моя мама стремилась оказать мне поддержку и старалась изо всех сил работая больше, чтобы обеспечить ребёнка необходимыми вещами. Однако она продолжала убеждать меня в моей наивности, ведь я, по её мнению, связала свою жизнь с человеком, который лишь использовал меня. Мне было больно, но я не могла найти слов, чтобы возразить ей.

Будучи почти на пятом месяце беременности, я больше не могла скрывать свой живот. Свободных блузок было недостаточно. Мне пришлось сказать об этом своему боссу, который был не очень доволен, но больше ничего не оставалось делать. Я всё ещё могла хорошо двигаться и ходить, как раньше, поэтому я старалась продолжать работать, и намеревалась делать это до последнего дня, потому что мне действительно нужны были деньги, и я знала, что, когда родится ребёнок, всё станет сложнее.

Я была беременна маленькой девочкой и, несмотря на все это безумие, не переставала думать о том, каково было бы наконец держать её на руках.

Сегодня я сидела в офисе, наслаждаясь прохладой кондиционера, когда почувствовала лёгкое движение. Я осторожно положила руку на место, где на коже появился бугорок.

— Привет, Селена, ты проснулась?

Я всегда любила луну и думала, что это имя идеально подходит для моей малышки, особенно если у неё голубые глаза Максимуса.

— Аглая, твоя группа уже на улице, — сказал мой босс, подходя ко мне.

— А… я сейчас выйду.

— Нужна помощь, чтобы встать?

— Нет.

Я оперлась на подлокотник кресла.

— Я в порядке.

Я больше не могла сгибать живот, как раньше, но я приспособилась к новому способу передвижения.

Беременность была сопряжена с трудностями, но я чувствовала, что справляюсь с этим хорошо. Мои осмотры показали, что я здорова, и ужасная тошнота прошла, оставив только изжогу, которая усиливалась с каждой неделей. Я пила газированную воду с лимоном, чтобы облегчить это состояние, расхаживая взад и вперёд со своей бутылкой.

Группа туристов ждала снаружи, десять человек, которые, казалось, говорили по-испански и были очень взволнованы. Когда я подошла к ним, я поприветствовала их по-английски, и они улыбнулись мне.

— О, вы беременны! — Воскликнула женщина в спортивной одежде и шляпе.

— Да — неловко улыбаюсь я, поглаживая живот.

— Поздравляю!

— Спасибо. Начнём экскурсию?

— Я восхищаюсь теми, кто может так работать, — продолжила она.

— Я была в спортзале в прошлом месяце, — сказала другая участница группы.

Весь разговор шёл на английском, пока моё имя на греческом не заставило меня вздрогнуть.