Так то я где-то к десятому мая посеял (все же именно посадил) все имеющееся у меня зерно, лен посадил, все «капустоиды» уже именно посеял – и уселся на попу ровно ждать и смотреть, что их всего этого выйдет. То есть все же не совсем ровно: я принялся строить сразу три новых печки. И занимался этим «индустриальным строительством» до самого начала июня – но именно первого июня равномерное движение жизни внезапно нарушилось – и я осознал, что неандертальцы все же жили в настоящем раю…

Рано утром ко мне домой прибежал парень из соседней деревни, вроде бы его звали Жар. И он сказал, что к деревне идут – с Запада, как, впрочем, часто в нашей истории случалось – «люди, которые хотят нас прогнать и жить здесь». И людей этих было «очень много». Я про «загнивающий Запад» уже от селян кое-что слышал: километрах в семи от Дона текла другая, довольно хиленькая речушка или даже большой ручей, который был формальной границей «земли котиков» и территории другого племени. В котором, между прочим, насчитывалось «три раза по две руки семей», относительно равномерно расселившихся по территории от примерно древней Упы до вот той границы и километров на пятьдесят на север в сторону древней Оки. По самым скромным прикидкам всего народу там проживало порядка пары тысяч человек, и если они все решили «поселиться на «землях котиков», то… Я буквально увидел упитанного беленького пушного зверя, но пока не мог придумать, что в такой ситуации вообще предпринять можно. То есть можно, конечно, просто убежать куда-то далеко, все, нажитое непосильным трудом, бросив – но при этом котикам точно будет несладко, а уж мне-то и подавно: если даже я попозже, хотя бы через пару лет и смогу железным инструментом разжиться, мне это поможет не особо и сильно: я же вообще все семена уже в землю закопал!

Но, с другой стороны, местное население все же котикам вроде как поклонялось, так что скорее всего убивать их не станут, да и меня, возможно, не тронут – но вот сделать из меня раба у них умищи точно хватит, а мне такой расклад очень не нравился. Так что я решил, что сначала нужно просто лично разобраться в происходящем, тем более что Жар сказал, что люди идут не спеша и к деревне подойдут уже после полудня…

А в случае чего убежать я успею, только нужно будет на всякий случай захватить самое необходимое – чтобы на первое время все же не помереть с голодухи. Потому я спокойно собрался, оделся и снарядился примерно так, как Бых на битву с кроманьонцами (разве что лук взял «монгольский») и не спеша пошел к деревне. Тимка и Таффи радостно запрыгнули в висящую на спине переноску: они наверняка подумали, что я на охоту иду, а им на охоте всегда свежего мяска доставалось… Ну, мяска немного я с собой тоже взял, и еще несколько пакетиков самого любимого ими корма – и где-то в районе часиков десяти уже спокойно (внешне спокойно) сидел на краю деревни на валяющемся бревнышке и думал, как бы явно намечающуюся бойню предотвратить…

В том, что намечается именно бойня, у меня ни малейших сомнений не было: я уже знал, что нынешние люди чужих (то есть не членов собственного племени) убивали просто за пересечение «границы племени», а если нарушитель успел «на чужой территории» хотя бы мелкую зверушку добыть, то в таком случае как правило «хозяева территории» старались вообще всю семью нарушителя перебить, и чаще всего в этом преуспевали, так как им на помощь собирались и многочисленные соседи. Которые, при случае, точно так же перебьют и все племя тех, кому помогали – ну, если те сами что-то «нарушат». Но – помогали: им же и часть «добычи» за помощь полагалась, да и «законы» требовалось все же «поддерживать силой».

Правда, в нынешнем случае на «закон» сослаться вроде бы нельзя было, тут же территория котиков… хотя на ней раньше ни охотиться, ни корни собирать вроде не дозволялось – так что повод и такой вроде годился. Но я все еще раздумывал – но раздумывал недолго: то ли Жар что-то напутал, то ли потенциальные захватчики решили поспешить, но еще одиннадцати не было, как из леса на край поляны вышла нехилая такая толпа народу. Лес тут был редким, с поляны было далеко вглубь его видно – и я прикинул, что к деревеньке вышло человек двести мужиков с кольями и даже с луками. С «местными» луками, но все рано было как-то неприятно.

Когда первые агрессоры вышли из лесу, я встал – и нападающие тоже остановились. Вероятно, их мой внешний вид смутил: все же одет я был совсем не по местной моде, в синюю рубашку и синие же штаны – а ничего похожего здесь народ не носил. И когда я поинтересовался, кто они такие и что они забыли на «земле котиков», их вожак мне даже ответил:

– Здесь поселились плохие люди, а теперь мы их прогоним и сами здесь будем жить под покровительством котиков.

– Это земля котиков, и они сами решат, кто здесь будет жить. И это будете не вы, так что уходите, откуда пришли.

– Нет, здесь теперь будем жить мы! – взревел предводитель и выпустил в моем направлении стрелу из своего убогонького лука-однодревки.

Когда у человека в женах лучшая охотница очень немаленького племени, выступающая одновременно в качестве инструктора в школе охотников, то у такого человека просто не остается шансов не научиться самому из лука стрелять довольно прилично. Бых меня много лет гоняла как Бобика, так что я луком все же владел. Не так, как она сама – но до ее мастерства вообще никому дорасти не получалось, однако стрелял я все же не очень плохо. А из современных луков с расстояния метров в пятьдесят в человека попасть было можно только если человек этот в стельку пьян: стрела летит медленно, от нее и увернуться нетрудно. Я и увернулся, но от резкого толчка спокойно сидящие в переноске котики задергались и Тимка пулей выскочил, усевшись мне на правое плечо. А немного погодя и Таффи неторопливо угнездилась у меня уже на левом – но, как я понял, переговоры уже закончились. То есть, скорее всего, в первые секунды сопровождающие своего вожака товарищи и пожелали мне как-то возразить, но появление звериков из буквально к земле пригвоздило, и они лишь робко поглядывали на своего лежащего на травке предводителя.

– Еще раз говорю: возвращайтесь, откуда пришли. Вы просто рановато решили пожить под покровительством разноцветных котиков. Вот года через два… хотя вы можете оставить нам на обучение два раза по две руки мужчин, и мы и научим, за одну луну как самим жить так же хорошо, как у нас живут люди, которых позвали к себе котики. Ну а обо всем остальном мы сможем поговорить уже на следующее лето…

Два несостоявшихся захватчика подошли к тушке своего бывшего предводителя – но Тимка, спрыгнув у меня с плеча, с громким истеричным мявом бросился на них: он искренне считал, что «это – моя добыча». И граждане в испуге отбежали, а я подошел, вытащил стрелу (частично вытащил, эта сволочь, падая, мне и стрелу сломал, а мне такую же еще года два не сделать, так как льном я засеял грядку площадью меньше полутора метров), забрал лук и стрелы, Тимку взял на руки (хотя он и старался вырваться и орал не переставая) и сказал собеседникам, что тушку они должны унести с территории котиков, а потом я жду два десятка мужиков для обучения. И, повернувшись, пошел обратно в деревню – и увидел, что все ее население, включая детей в возрасте от семи лет, там стояло с кольями и луками: они были готовы стоять насмерть. И готовые сами на врага напасть и поубивать их всех до единого – но им я постарался объяснить, что «соседей» обманул как раз тот, которого я уконрапупил, а остальные – в принципе народ нормальный и убивать их не надо – и вроде бы мне это удалось сделать. Так что войну получилось по крайней мере отложить – но было совершенно непонятно, надолго ли.

Котики мне очень неплохо помогли, а вот агрессоры – они все сделали буквально так, как я им сказал. То есть сначала они тушку своего вождя унесли, и только поздним вечером, почти перед закатом, к деревне вышли именно два десятка мужиков. А мои соседи сами с ними ничего не делали, а снова меня позвали – и после довольно долгих переговоров все приняли «единственно верное решение». То есть пришельцев пока оставили в деревне, а со следующего дня они принялись за строительство новых домов. Все же сто двадцать семь человек (именно столько в деревушке людей насчитывалось, по данным проведенной мною «переписи») в пяти домах жили, мягко говоря, и в тесноте, и в обиде – а своими силами они точно много бы не настроили. Просто потому, что им приходилось все же о пропитании заботиться, а с ним как раз с каждым днем становилось все хуже. Зверей в лесах стало меньше, с птичками тоже все похуже было, и даже рыбы в реке стало заметно меньше – а люди-то жрать хотели как и раньше! Вот только «кошачья территория» была слишком уж мала, чтобы «дарами природы» прокормить столько народу.