Вот только букву «я» одна Быщ освоила, остальным это искусство оказалось не под силу. А все племя действительно оказалось одной семьей: две остававшиеся вместе с Гух тетки (как раз Быщ и Бых) были дочками Гух, мальчишки (вроде как вообще близнецы, я их так различать и не научился) были ее сыновьями, остальные члены племени были ее братьями и сестрами. Все это я узнал, когда попытался выяснить насчет «религиозных верований» и поинтересовался у Гух, откуда люди появились. Ну она мне все очень подробно и объяснила, откуда люди вообще берутся и откуда в частности каждый из ее семьи взялся. И объяснила, что вообще-то семья тут определяется «по матери», так как сразу понятно, кто именно тут новых людей производит, а одного из мужиков в племени держали «потому что пока не нашли другого племени, которое согласилось бы его поменять на своего». Тут царил полный матриархат, и Гух была главой племени, которой беспрекословно подчинялись все остальные. Но не потому, что она была самой старшей, а потому что она лучше всех умела «находить еду». Один из мальчишек вроде тоже к ее уровню приближался, но у него стать вождем шансов не было: Гух сказала, что его-то наверняка на другого представителя мужского пола поменяют потому что он «хороший охотник». И поменяют уже «скоро», но все же «после зимы».

Дом неандертальцы стали строить раза в четыре больше моего, но к моим советам прислушались и сначала насыпали «фундамент» толщиной сантиметров в тридцать: о том, что вода скапливается в низинах, они прекрасно знали. А вот стены они стали класть совсем толстые, кирпичи не экономя – у них эти стены получались толщиной около метра. Я поначалу над этим посмеивался (у меня-то стены были «в два кирпича» всего), но очень скоро и сам принялся стены наращивать.

Один из мальчишек как-то прибежал с криком о том, что «недалеко тур убил большую рысь», но не до конца убил и поэтому есть шанс, что мясо другие звери не сожрут. И все племя поголовно, схватив колья, камни и дубины, бросилось за ним «добывать рысь». Ножи они тоже захватить не забыли – но, как и всегда, сначала у меня спросили, можно ли им взять «мои». И убежали они почти на весь день, а когда вечером они вернулись с добычей, я понял, что жизнь моя уж точно томной не будет. Потому что эта «рысь» была огромным львом размером больше метра в холке и длиной за пару метров даже если хвост не считать. И, судя по тому, с каким трудом тушку все племя приперло, весила тушка явно под три сотни кило, если не больше. А потом – в ответ на мой вопрос – Быщ сказала, что «эти рыси» прекрасно выкапывают из нор мелких волков и еще каких-то неизвестных мне зверей (я слова такого не знал), и я на свои стены посмотрел уже иным взглядом. Да, от холода они, скорее всего, спасут – а вот от такой зверюги…

От такой зверюги, как я глубоко осознал во время разделки туши, даже лук не спасет: там и мех довольно густой был с очень плотным подшерстком, и кожа, конечно, не такая толстая, как у мамонта, но толще чем у оленя, никак не меньше сантиметра и очень прочная, нож ее с трудом резал. Но мясо оказалось вполне съедобным (или я уже привык все, что в рот пихается, с удовольствием есть), правда котикам я все же его давать не стал. А шкуру со зверя тетки из племени вычистили (ножами выскоблили изнутри очень тщательно), вымыли (в том числе и с щелоком), затем над костром прокоптили – и впервые за все время знакомства половина взрослых зашла ко мне во двор. А там, содрав с крыши накиданную мною солому, эту шкуру и положили, пояснив, что она – в отличие от соломы – от искры не загорится и воду куда как лучше удержит. А потом еще долго обсуждали, где взять какую-то шкуру на вторую половинку крыши…

Вот интересно: моя крыша их волновала, а о том, из чего они будут крышу над своим домом делать, они вообще не думали. Ну а я за август и начало сентября стены дома довел по толщине до более чем метра, подумав, пленочное окошко тоже ликвидировал: чтобы понять, что на улицу выходить не стоит, мне и крошечного стеклянного вполне хватит. Пристроил еще один сарайчик с противоположной стороны от «дровяного», между сараюшками тоже крышу выстроил. Второй сарайчик набил сушеными грибами, а дрова начал складывать возле дома снаружи – что у моих новых соседей определенное удивление все же вызывало, ну не было у них концепции «запасов на зиму». Точнее все же была, но она касалась лишь «еды», то есть мяса – и как раз в начала сентября, когда ночами уже морозцы были довольно ощутимые, они это мясо начали добывать в количествах, которые явно не предназначались для немедленного поедания. И уже к конце месяца эти запасы, по моим прикидкам, могли обеспечить не сильно голодное существование всего племени на зиму.

И когда «мясные склады» были уже наполнены, и – неожиданно для себя самого – спросил у Гух, почему в ее семье никого младше двух мальчишек нет, ведь теток-то тут относительно взрослых все же большинство. И ответ ее мне очень не понравился, хотя в общем-то сильно неожиданным он для меня не оказался. Но одно дело – читать что-то в старинном номере журнала «Вокруг света» (или еще какого-то, я точно не помню), и совершенно другое – оказаться, так сказать, в гуще событий…

В самом начале сентября (когда ночами уже реальный морозец чувствовался, даже градусник на телефоне утром показывал минус) почти все неандертальцы куда-то ушли. Но не насовсем ушли: две тетки пока что возле своего дома остались, и вернулись ушедшие только через три дня. Вернулись очень голодными и очень, очень уставшими: они приперли шкуру мамонта! Не всю, только половину, содранную с тела, но все равно этот кусок, по моим прикидкам, весил что-то около полутонны. И после возвращения они сначала бросились отъедаться (предварительно все же тщательно вымывшись, чтобы не вонять потом, в ледяной речке вымывшись), а затем шкуру развернули кое-как (они ее свернутую в рулон тащили) и постелили в качестве крыши на свой дом. Примерно четверть крыши этой шкурой закрыть у них получилось, и получилось как-то очень криво – но две тетки (которые со мной оставались) попросили разрешения – и принялись с речки воду таскать в двух поддонах от лотков кошачьих и шкуру тщательно мочить. И бегали они на речку за водой как заведенные, причем именно бегали – но я обратил внимание, что намокающая шкура потихоньку расправлялась. Правда, при этом даже довольно толстая лиственничная балка прогибаться под весом стала, но «гости» это заметили и снизу несколько подпорок деревянных поставили. А все те, кто шкуру тащил, еще раз плотно откушав мяска, завалились спать – в уже давно заготовленных стожках. Почти все, два мужика их этой семейки просто посидели немного, отдышались – и снова убежали.

Эта парочка вернулась еще через день и они притащили на этот раз шкуру, снятую с ушей мамонта, причем сразу с двух ушей – и тут же снова большой толпой все убежали. Как я понял, остальную шкуру добывать, а «дом сторожить» осталась на этот раз одна Гух. И я не удержался, спросил у нее, как они вообще смогли с мамонта целиком шкуру спустить, ведь чтобы содрать ее хотя бы с нижней части, тушу хотя бы перевернуть нужно было. Она ответила, я ничего не понял – но времени у нас было много, за едой охотиться не требовалось – и я почти за полный день все же смог разобраться с тем, как местные мамонтовы (и носорожьи тоже) шкуры добывают. Оказывается, они шкуры вообще не сдирают, а пользуются «дарами природы». Потому что знают об этой природе очень много…

Когда мы ходили за шерстью, мои новые соседи не просто со скуки шкуру мамонту на пузе три часа ковыряли: они открыли внутрь «проход для чистильщиков». Для обычных мух, и, как только мясо внутри туши стало протухать, мухи прилетели и отложили внутри свои яйца. Из который вывелись червячки всякие, гниющее мясо (которое даже лев, как мне пояснили, перекусить не может) с огромной скоростью поедали. Из червячков новые мухи выводились в огромном количестве, которые, раз им даже далеко лететь никуда не требовалось, тоже в туше яйца откладывали – и за два месяца опарыши мамонта целиком изнутри и выжрали! Так что оставалось только шкуру (которая мухам оказалась не по зубам) на подъемные куски порезать и забрать для использования в народном хозяйстве.