Ведь рожать они переставали на период кормления, а когда этот период до года сократился, то картина тут же поменялась. Не коренным образом, но все же заметно: за это время у сестер и у Хых тоже дети успели родиться, и у меня за столом шестеро было «неандертальцев» и шестеро… уже не них. А что в доме тесновато стало, так это проблема все же решаемая. Просто решаемая: я намешал известь с глиной, сотворил в печке клинкер, размолол его в мельничке с жерновами из песчаника. Получившийся цемент смешал с песком и залил в заранее сколоченные опалубки, в которые и заранее скованные арматурины заложил. Сваял нормальную лестницу на второй этаж, на этаже этом втором выложил стены (уже с окнами на всех стенах), а в темной комнате на первом этаже сразу сделал и туалет нормальный, и ванну поставил. Ванна, конечно, была деревянной, а вот унитаз получился настоящий, керамический (его Винни после долгих мучений сделать все же сумел), правда пока спуска воды сделать было не из чего: тут ни резины, ни латуни я в магазинах еще не нашел. Как, собственно, и самих магазинов – но вот комфорт я все же определенный создать уже смог. У меня даже самовар появился! Ну да, тоже керамический, и краник на нем (а у самовара даже кран был из керамики, только не поворотный, а попроще, вроде крана на кулере по конструкции) постоянно подтекал – но в нем можно было кипятить чай и его с комфортом пить!

В общем, жизнь стала очевидно налаживаться, а что чая не было, так я знал, как изготовить чай копорский. И даже как кофейный напиток из рогозовых корней приготовить, знал. Знал и приготовлял – да и не я один. Гух теперь тоже жила в кирпичном доме и тоже пила чай из самовара. И она все же сумела, похоже, собрать всех неандертальцев на сотню километров вокруг. Маловато их, конечно, было для нормальной цивилизации, но уже хоть какая-то возникла, народ явно не диким стал. А это было лишь началом, а я уже придумал, как сделать паровую машину чтобы в водопровод воду из реки качать. И даже знал, кто мне в ее изготовлении поможет: все же после того, как Гхы не стало, я успел минимум четверых неплохих железячников подготовить.

Но изготовление паровоза пришлось отложить: вечером во второй половине июня с Третьей Станции примчался гонец, сообщивший, что на Станцию напала «стая каких-то дикарей»…

Вспоминая время начала становления цивилизации я постоянно мысленно возвращался к нападению дикарей на Третью Станцию. И перед глазами вставала Бых, которая, лишь услышав о том, что «напали дикари», за пару минут облачилась в свою «походную форму», перевязала волосы на голове кожаной лентой и молча побежала на помощь соплеменникам. Одна побежала, остальные бывшие в Столице охотники отправились вслед за ней где-то через полчаса. Но до Третьей Станции от Столицы было около двадцати пяти километров, так что туда уже все наши прибежали вместе, к рассвету следующего дня…

Откуда и по какой причине к нам пришла эта стая, я так и не понял, хотя впоследствии подумал, что вероятно из-за сильной засухи на юге звери откочевали в наши края, а эта стая пришла за ними. Но с уверенностью я этого сказать не мог: у дикарей из оружия были только дубинки, а с ними особо и не поохотишься. Вот только жителям Третьей Станции это помогло мало: в стае было сильно за полсотни человек и они поселке всех «массой задавили»: у нас-то там и было всего лишь пятеро взрослых и трое детишек. А когда туда пришли наши (через сутки после нападения, между прочим), оказалось, что спасать уже просто некого: пришельцы всех наших убили и даже съели. Хотя и тех, кого наши успели, защищаясь, убить, они тоже съели. Не целиком еще, и они из-за этого и не ушли, видимо решив, что сначала «доедят добычу» – но Диана и прочие охотники им аппетит все же отбили. Как мне потом рассказывала младшая, она просто всех мужчин-дикарей перестреляла из лука (и остальные подтвердили, что большую часть дикарей именно Бых и перебила), а женщины (некоторые, не принявшие участие в наступившей бойне) были «взяты в плен». Не перебить случайно своих было очень просто: во-первых, дикари так и были названы гонцом (убежавшим от них мальчишкой) потому что они были именно дикие и одежды не носили, а еще они все были «кроманьонцами» в исходном виде, то есть неграми. И мужчины были неграми, и женщины, и дети – но в плен женщин брали вовсе не по этой причине В нынешние тяжелые времена у людей мораль была проста: нанесенный ущерб нужно возмещать – и женщин забрали с собой, чтобы они родили новых людей взамен убитых.

Перефразируя «примечания авторов» старого сериала «Счастливчик Люк» с Теренсом Хиллом я про себя произнес простую фразу «Так на земле появилось рабство». Но это «рабство» продлилось не особо и долго: последняя из взятых тогда в плен женщин померла (от старости и «общего износа организма» лет через пятнадцать, родив за это время дюжину детишек, из которых человек восемь дожили до «совершеннолетия» (а у нас, в силу обстоятельств, таковое наступало лет в двенадцать). Всего пленницы принесли нашему народу чуть больше полутора сотен детишек, которые очень даже неплохо двинули прогресс. Не сразу, но сразу что-то только в страшных сказках случается – а тут была совсем даже не сказка. Жизнь-то в межледниковье точно была не сахар…

Не сахаром была жизнь, да и сахара тут не было, и даже меда пчелиного: почему-то пчелы мамонтову тундру невзлюбили. И не только пчелы: найденная мною когда-то конопля сама семян не дала (мужики за этим очень ответственно следили) и больше я другой конопли много лет нигде и не видел. Наверное, это какие-то птички одинокое семечко как-то с собой откуда-то с юга принесли. Но лен тут рос довольно неплохо, тем более что народ и поля удобрять очень даже не ленился. А лен – это не только льняные простыни и наволочки, но и довольно интересное масло. Которое при кипячении дает олифу, позволяющую и дереву становиться относительно водостойким, и коже тоже. Впрочем, я так и не понял, от какой части льна людям пользы получается больше: как по мне, так льняные простынки и пеленки детскую смертность сами по себе чуть ли не вдвое сократили: детей матери стали одевать раньше и дети, соответственно, меньше стали простужаться и болеть. Ну, это я так думаю, но абсолютно уверен, что без льняных ниток хрен бы так просто можно было одежду их тех же шкур шить.

Но нападение дикарей на развитие цивилизации повлияло даже не тем, что прирост населения довольно серьезно ускорился, а, скорее, тем, что народ начал задумываться о защите от набегов таких дикарей – и задумавшись, начал принимать различные «превентивные меры». Прежде всего, все поселки были обнесены стенами (из кирпича-сырца, в нынешнем климате и такие получались достаточно долговечными и прочными), но среди населения владение луком стало «острой необходимостью» и все очень настойчиво старались вооружиться. Так что уже через год у меня двое учеников могли луки (все же в основном «монгольского типа» из-за дефицита материалов) довольно неплохо делать, а уж железячники превратились в объекты поклонения: для «правильных» стрел требовались и железные (а лучше стальные) наконечники, к тому же теперь каждый взрослый человек в нашем племени из дому не выходил без топорика на поясе и парочки больших ножей. Причем топорики все предпочитали «поварские», с широким и длинным лезвием – а чтобы такой топорик изготовить из стали, металла нужно было очень много. И очень много труда, однако люди такой труд напрасным точно не считали.

Свой дом (как и соседний) я окончательно достроил еще через девять лет – но это был уже «настоящий» городской дом. Четыре высоких этажа, водопровод и канализация… Два первых дома как-то сами по себе «объединились» в донжон с переходом между ними на уровне верхнего, четвертого этажа, а рядом еще поднялась третья (уже вообще пятиэтажная) башня, в которой на самом верху размещался «водонапорный бак». И все три «башни» были окружены (или соединены) кирпичной же четырехметровой стеной, образовавшей «внутренний дворик» площадью соток в десять. А вокруг поднялись дома других жителей Столицы, которых стало уже чуть больше трех сотен. И Столица целиком была обнесена глинобитной стеной высотой тоже в районе четырех метров с шестью трехэтажными (и выстроенными уже из обожженного кирпича) башнями…