А вот территория вокруг холма с непонятной хижиной даже «официально» никакому племени не принадлежала, и здесь вообще-то ни охотиться никому не дозволялось, ни растения, причем любые, собирать – хотя тут и зверья обитало немало, и росло всякого вкусного суть больше, чем дофига. Просто потому не дозволялось, что это была территория «разноцветных котиков», которых никто и никогда не видел, но «все знали», что такие есть. Каким-то совершенно для меня непонятным образом через тысячелетия дошла легенда, что есть такие котики, и ходят они с человеком, одетым в удивительную «серую» одежду, а когда они приходят к людям, то сделают жизнь людей сытой и счастливой.
«Серая одежда» возникла не просто так: в нынешнем языке «серый» и «голубой» обозначались одним словом, вообще-то описывающим цвет неба. Но когда небо два дня из трех затянуто тучками, то такая «синонимия» выглядела в целом обоснованной. И вот здесь появился я, с двумя именно разноцветными котиками – а местные, хотя и водились в приличных количествах, все были полосатыми и цвета… серые с легкой желтизной и с черными полосками. Так что Таффи и Тимка явно были «не от мира сего», да еще я тут с джинсовой рубашке и соответствующих штанах: значит, легенда-то не врет! Правда, когда и кем была выстроена та самая хижина с камнем, Вета не знала, но сказала, что «когда от старости умирает человек, бывший самым молодым при предыдущем ремонте хижины, все окрестные племена присылают людей и они хижину ремонтируют (а чуть позже я узнал, что по сути заново ее выстраивают), а лучшие художники обновляют картину». А насчет «самого старого»… оказывается, тут люди уже довольно неплохо считать умели, и возраст (по крайней мере свой) они чаще всего очень точно знали – правда, тут уже с точностью до года. И часто «самые старые» отходили в мир иной будучи уже под семьдесят…
Тут ведь еще вот какой фактор срабатывал: участники «реставрации» в племени становились очень почитаемыми, и они и ели всегда лучше прочих, и вкалывали меньше. То есть бывало, что и меньше вкалывали – но вот жизнь у них было более, что ли, комфортабельной, чем у прочих соплеменников. А то, что доживали они до глубокой старости, на общую картину жизни влияло незначительно: детей помирало слишком уж много. То есть я считал, что очень много, а для местных это было нормой – но, что самое интересное, все теперь считали, что дети умирать будут реже. В тех племенах, которые попадут под покровительство котикам разноцветным…
И они в этом даже ведь и не ошибались особо, хотя даже сами причин не понимали. А я – понимал, и то, что вынудил их приличные дома на эту зиму выстроить, в мой планируемый «комплекс мер по увеличению средней продолжительности жизни» очень четко вписывалось. Но дома были лишь «начальным этапом»: я, «пользуясь властью, данной мне легендой», распорядился и кровати сделать, чтобы люди не на полу спали. Ведь как ни крути, а земля была холодной (а полы в домах все же были именно земляными), так что такое спанье простуды постоянные практически гарантировало – а вот на кроватях спать уже было менее рискованно. Так что я распорядился нарезать много ивовых прутьев (ивой тут по берегу все заросло), показал как эти прутья (после того, как их в воде вымочили) разрезать вдоль и как полученными деревянными лентами привязывать друг к другу палки, из которых эти кровати собирались. Работенка не особо сложная, хотя и кропотливая, инструмент для работы имелся в изобилии – и уже к ноябрю (точнее, к середине ноября) кроватей было наделано достаточно, чтобы все население соседней деревушки в них уложить. Без особого комфорта – но пока о комфорте было даже думать рановато, однако народ простужаться стал все же пореже, и особенно реже стали простужаться дети: я кроватки-то «придумал» двухэтажные и верхние этаж велел именно детям и выделить. И потому что там все же теплее, и потому, что дети полегче были, а в исключительной прочности сооружаемых соседями изделий уверенности у меня не было. Еще я показал людям, как плести циновки из рогоза, так что уже было и что на эти кровати (связанные вообще-то из неструганных палок) постелить. В общем, зимовать всем стало приятнее, чем раньше – в смысле «бытовых удобств», а вот насчет пожрать «счастье для всех» пока не наступило.
И оно, счастье это, в нынешних условиях и не могло наступить, все же не просто так раньше племя из двух десятков человек занимало территорию явно за сотню квадратных километров: на меньшей площади оно просто прокормиться шансов не имело. И когда у меня в соседях собралось уже заметно больше сотни человек, это стало очень даже заметно: например, до наступления морозов соседи почти весь рогоз вдоль реки выкопали. Запася, конечно, немало корней на зиму – но вот что они будут жрать следующим хотя бы летом, было уже не очень и ясно.
То есть было ясно одно: до начала грибного сезона народ будет жить впроголодь: с появлением нормальных луков в окрестностях, мне кажется, вообще всех зайцев перестреляли, да и пернатых серьезно так проредили. А уж как тут лес перекопали и особенно лесные опушки, где хоть что-то съедобное из корешков росло – на следующий год там вообще хрен чего съедобного найдешь. И я еще сильно порадовался, что «мою» полянке местные вообще не тронули, так что заросли иван-чая на опушке у меня остались. Я успел даже запасти пару килограммов знаменитого «капорского чая» на зиму: на вкус, да без сахара, не особо приятный напиток, но ведь в нем витамина С в разы больше, чем в свежем лимоне, так что буду его пить. Сам пить и других заставлять…
За лето я вообще много чего интересного на окрестных лужайках нашел: лен (хотя совсем чуть-чуть, семян смог набрать небольшую горсточку всего), морковку (ее я от всех прочих растений с резными листьями отличил по красному одиночному цветку на большой головке из белых цветов) – у меня бабушка почему-то любила морковку на даче сажать «на цветы» и я об этой отличительной особенности знал. А вот репу не нашел, хотя несколько других «крестоцветных» капустоидов мне попались, и я с них семена собрал просто потому, что точно знал: в этих семенах разного масла много. Правда, пока что возможности это масло добыть не имел – но когда у меня здесь появится собственное железо, то его обязательно добуду. Уже скоро… скорее всего, все же через год-два, когда урожаи достаточные вырастут. А вот дикую рожь так найти и не удалось – но на самом деле она мне уже нафиг не сдалась, насчет хлебов у меня теперь даже вопросов не было. Потому что…
Всю предыдущую жизнь я считал карман на переноске извращением китайцев, желающим на этом убожестве немного цену на свою продукцию поднять, ведь в карман такой можно было засунуть разве что паспорт животинки, причем только одной: два в такой карман могли и не поместиться. Ошибку свою я понял, когда – за неимением лучшего варианта – я в карман все же запихнул фонарик (правда, после этого карман даже закрыться не мог). А когда я разыскивал «другие фонарики», я увидел в глубине кармана малюсенький пакетик, который и довел меня до экстаза самоуничижения: Сашка (или Сашка, теперь уже у них не спросишь) в карман запихали пакетик «для выращивания травы для котиков». Маленький, плоский, визуально на клетчатой ткани совершенно неразличимый – а в пакетике, согласно надписи, лежало десять граммов семян. И, судя по напечатанному на пакетике списку, семена там были пшеничные, ржаные, ячменные и овсяные. А так как переноски мне «эти» достали уже из времени совсем недавнего, семена там точно не испортились. И пакетиков у меня набралось тринадцать штук, то есть семенной запас очень даже радовал…
Я из семян вроде бы только рожь мог узнать – но обломись, ничего похожего на мою «прошлую рожь» я тут не нашел. Ну, во-первых, размером семена были гораздо крупнее – и уже этого было достаточно. Однако друг от друга семена все же отличались, и я не спеша разделил их на четыре кучки. Кучки получились очень разными по объему: наверное, на фирме, которая занималась изготовлением пакетиков, зерна из разных мешков просто на глаз выгребали и смешивали. Но все равно кучек было четыре, а что из каждой вырастет, я и потом посмотреть успею: предстоящее лето в любом случае вырастить зерна достаточно для употребления внутрь не позволит. Их всех вместе было-то с полстакана, и даже если урожай выйдет раз в двадцать больше, чем я зерен посею, есть все равно будет просто нечего. Но это только на первый год – и к нему нужно будет подготовиться максимально хорошо.
