А когда чего-то очень хочет весь народ, то оно как-то очень быстро и реализуется. Еды было много (хотя как по мне, то запас на зиму пока еще выглядел недостаточным), так что народ большей частью уже не охотился, а таскал мне палки, жег уголь, руду… руды вообще гору натащили, куча получилась выше меня ростом. А Гхы очень настойчиво потребовал, чтобы я ему «показал», как делать железо. Ну мне-то что, я «показал», раз показал, два – а на третий раз он уже практически самостоятельно выплавил килограммов двадцать пять криц. «Практически» означало лишь то, что смесь угля, руды и смолы ему пять человек делали, а две тетки плели мешки, в которых эта смесь в печку закладывалась – но вот все остальное он сам делал, что было, откровенно говоря, очень непросто. Потому что я, например, не смог бы по десять-двенадцать часов меха качать – а он мог, причем именно в одиночку.

Впрочем, и до него довольно быстро дошла мысль о пользе разделения труда, и уже к концу октября металлургией занималось человек десять. То есть только выплавкой металла десять человек занималось, а изготовлением всякого полезного железного занимался я, Винни и Рыш. Главным образом потому, что у этих двоих словарный запас уже вырос настолько, что они понимали мои команды и могли правильно железяки на наковальне поворачивать – а здесь это было очень важно. Потому что для продолжения работы все же требовалось металлургию обеспечить и определенной материальной базой, так что я сначала отковал что-то вроде примитивных кузнечных клещей (а для этого мне сперва и пробойник пришлось изготовить), а затем потихоньку я и собственно наковальню делать стал. То еще развлечение – но за месяц «удалось» уже четыре «каменных наковальни» разбить, вот только других подходящих камней поблизости найти так и не получилось…

Но работа в кузнице все же у меня все время не занимала: я за лето успел и довольно много других полезных (в плане приобщения к цивилизации) вещей сделать. И то, что вокруг моей наковальни народ выстроил помещения кузницы, чтобы там можно было и зимой работать, я к своим «цивилизационным достижениям» не относил. А вот постройку «общественного туалета» я счет достижением очень важным. Потому что санитария и гигиена – это наше все, а вынести горшок с … ну, с отходами жизнедеятельности куда как проще, чем весной всю землю в деревне менять на новую. Опять же, в плане сельского хозяйства удобрение потенциальных полей крайне невредно – а этим летом рожь была посеяна уже на участке больше полусотки, и урожай порадовал не одного меня. Относительно порадовал, все же ведро зерна – это даже для прокорма одного человека зимой маловато будет, но теперь-то у меня было железо – а если наковать хотя бы лопат, то сельхозугодья можно будет серьезно так расширить. С мелкой травой получилось уже не так интересно, но еще ведро мелкого зерна в любом случае лишним не окажется, тем более я из него уже научился и тесто довольно приличное готовить.

Как раз в сентябре и научился. В лесу были очень интересные ягоды, которые я решил считать рябиной. Я их нарвал, долго продержал в леднике в надежде, что они там померзнут и станут не такими противными – но, видимо, им настоящий мороз все же нужен для придания хотя бы относительной съедобности. Но вот когда я эти ягоды слегка размял и ссыпал в горшок, добавив немножко водички, они прекрасно забродили. Я еще туда кинул несколько черничин, какие-то еще ягодки, напомнившие мне боярышник – но только чтобы шансов на брожение было побольше. Мне мама рассказывала, что всякие бродильные грибки всегда на разных ягодах водятся (особенно на винограде), и именно из-за этого вино и получается. Но у меня цель была вовсе не напиться (хотя периодически такая мысль и возникала), я хотел кое-что другое получить. Потому что грибков бродильных много разных, но те дрожжи, которые используются в хлебопечении – они как раз из этого «сплоченного коллектива» винных дрожжей и выведены. Причем выведены самым простым способом: хлебопекарные – они просто самые устойчивые к спирту. То есть когда все остальные уже загнулись, эти продолжают «бродить» – и вот их-то я и попытался получить. Не уверен, что вывел именно те, что в моей первой жизни использовались, но когда я смолол мелкие зернышки в муку и добавил в тесто пену от рябиновки – тесто взошло…

Не знаю, получится ли у меня эти дрожжи сохранить до будущего урожая, но я теперь точно знал, как их снова получить, а если урожай получится приличный… Наверняка получится: ведь горшки у нас в деревне выносили во вполне определенное место, выкапывая ямки для содержимого и засыпая это содержимое сверху землей. А его наверняка всякие червяки до весны тщательно переработают: в этой тундростепи навоз за травоядными и прочими зверями насекомые перерабатывали с невероятной скоростью, так что плодородие вообще не уменьшалось, а только возрастало. По крайней мере после прохода стада быков каких-то уже через неделю от навоза и следов не оставалось – а так как на отведенной под опорожнение горшков площадка (уже расширившаяся соток до трех) получается неплохо так перепаханной, то в любом случае на следующий год хоть какой-то урожай, но вырастет.

Правда, едоков у нас снова стало больше, и едоков вовсе не материнского молока (хотя и таких слегка прибавилось): в октябре к нам вышла еще одна семья неандертальцев. Не особо большая, но и не очень маленькая: в ней было семнадцать человек. Вот только женщин в семье было лишь трое. И детей только двое…

Ну что, до этого у нас в деревне был перекос в бабскую сторону, а теперь будет в мужскую, причем очень небольшой – но все же Хых и Рыш мне сообщили, что жалеют о том, что этих мужчин «не дождались». В принципе, тут моногамии как таковой не наблюдалось, так что я им сказал, что «скоро и они смогут выбрать себе нового мужчину». Ну, если новички не захотят свалить куда-то – однако, по моим наблюдениям, откровенных болванов среди моих новых соплеменников не наблюдалось. И они под руководством наших уже мужчин быстро выстроили себе новый дом в деревне, а так же еще один «склад». И активно включились в охоту для создания запасов на зиму. А так как с «современными технологическими достижениями» они были еще не знакомы, то в основном их использовали для переноски тяжестей: например, одна Диана себе взяла сразу троих мужичков – и им простаивать почти и не приходилось. Моя младшая жена быстро оценила мощь стрел с железными наконечниками, но вот перетащить за несколько километров, допустим, целую корову ей было сложновато, а вот пропускать такую корову, когда та ей под руку попадалась, Бых считала абсолютно недопустимым делом. Ведь если метров с тридцати такой корове вогнать стрелу в череп, то сразу несколько центнеров диетического мяса племени достается!

А я еще с ней поговорил немножко, и у нее в связи именно с коровами появились новые планы, так что говядина в деревню просто потоком хлынула. Но ей все же примерно месяца полтора осуществить задумку не получалось – но где-то во второй половине ноября ей повезло. Сильно повезло: обычно тут коровки эти телятся в мае, а тут, видать, одна подзадержалась с отелом – и «сопровождающие ее лица» приволокли в деревню теленка месяцев двух от роду. То есть достаточно маленького, но уже траву есть способного…

Для зверя тут же выстроили хлев (я лично рассказал, каким его строить нужно), я кормушку из жердей сколотил, детвору отправили рвать для зверя сено. По-хорошему сено следовало бы косить, но я пока косу еще не сделал – впрочем, сена в степи сколько угодно, оно прямо на корню засыхает, так что собрать снопик и большим уже ножом его срезать совсем нетрудно. Пока что у народа мысль про зверя была одна: подождать, пока вырастет и потом уже съесть – ну а я видел другие перспективы. Пока я один их видел, но всего перспектив наметилось уже столько… Я летом все же нашел столь заинтересовавшие меня травки, и вроде не ошибся: это был хотя и низенький, но все же лен. Очень полезная травка, и даже не из-за волокна: нам пока и крапивы хватало. Но у льна ведь еще и зернышки есть…