А еще мужики нашли логово рысей – но его трогать не стали: мне охотники объяснили, что рыси (как и мои котики) на людей сами никогда не нападают, но туда, где они живут, никогда не ходят большие кошки вроде львов. А когда я научил этих охотников ловить сетью птиц (у самого случайно получилось, но они оказались людьми очень наблюдательными), то после каждой удачной охоты они несколько птичек к логову рысей даже относили.
А с сеткой действительно случайно получилось: птицы тут летали мелкие, вроде свиристелей: в лесу на ветках довольно много рябины висеть осталось и они как раз за ягодами и прилетали откуда-то. Ну а я, когда стайку такую заметил, решил «провести эксперимент» и из ниток (спряденных девчонками из мамотновой шерсти) сплел небольшую сетку. Имея в виду птичек сверху сеткой накрыть, когда они на землю спустятся за насыпанными мной сорванными с деревьев ягодами. Но птицы оказалось не дуры, под сетку не полезли – и ягоды спустились клевать после того, как сетка моя на землю упала. Почти на землю, там все же всякие сучки да травинки оставались – а когда я, расстроившись, встал и пошел к ним, чтобы снова попробовать сетку сверху как-то закрепить, то стайка улетела – но пара птиц в сетке лапами запуталась и я успел до них добежать и их… добыть на радость котикам. А увидевшие это охотники решили, что такие жирные и вкусные птички не только котиков радовать могут…
Птички рационы не особо существенно пополнили, но и малая добавка лишней не была. Как добавка в грибному супчику очень даже она неплохо пошла – и даже не столько из-за мяса, сколько из-за жира. А именно супчики стали теперь основным видом еды: желудок наполняется, еда усваивается лучше – а если калории не требуется еще и тратить на обогрев собственного тела, так и вовсе хорошо. А насчет жира – неандертальцы прекрасно знали, что он особенно полезен (в меру, конечно) кормящим матерям, так что Бых кормили жирными вареными птичками даже если другим дичи вообще не оставалось. То есть только ее кормили пока ребенок не родился уже у Быщ, после этого племя больше всего уже о двоих юных мамашках заботилось. И о Быщ все заботились куда как круче, чем о Бых – просто потому, что старшая сестра родила сразу близнецов. Конечно, близнецы у неандертальцев периодически рождались, и даже, если брать «мою» статистику по рождениям в моем племени (а я считал и тех, кто родился задолго до моего появления и даже вырасти успел), возможно даже чаще, чем в мое будущее время…
Правда, я даже примерно не знал, сколько тогда близнецов рождалось, а у меня вышло, что здесь их получается где-то процентов пять… Может, именно это помогло моим новым родственникам раньше времени не вымереть? Но вот всеобщая забота о младенцах наверняка помогла. И она же сделала котиков моих предметом поклонения уже во всем племени: Тимка как-то очень трогательно заботился и о котятах, и о Таффи. Даже в такой мороз иногда умудрялся где-то мышей каких-то ловить, и всегда добычу приносил именно Таффи. Ну и котят он вылизывал и грел, когда Таффи поесть из устроенного для нее гнезда отходила – но чаще он ей еду из миски прямо в гнездо и приносил. И если его кто-то из людей мяском угощал, он угощение тоже Таффи нес, а сам его ел только если кошка отказывалась. Я много раз слышал, что коты, если котят находят, их убивают – но вроде видел клип, в котором отдельно подчеркивалось, что так делают только коты бродячие и убивают котят не своих (хотя как они своих от чужих отличают, осталось «за кадром»), а вот коты домашние и котят своих, и кошек холят и лелеют. И Тимка именно холкой и лелейкой и занимался – но это только пока котята мелкие были. А когда они уже начали самостоятельно ходить… в доме появился другой «котенок» – и Тимка дочери Бых стал еду из своей миски приносить. А чуть позже и Тимка, и Таффи стали еду таскать уже дочерям Быщ – и это сделало котиков «героями» для всех людей племени. Потому что звери – но ведут себя как люди, а это значит…
Девочкам имена я уже выбрал: старшую дочь я назвал Надеждой, а близняшки стали соответственно Верой и Любовью. И рождение троих новых членов семьи действительно стало большим событием для всего племени, а Гух теперь меня стала считать… ну, в общем, я перестал быть «негодным мужчиной». А так как в следующие года три от меня в этом плане «пользы» здесь можно было вроде и не ждать…
В одной из присоединившихся к нашему племени семей была одна юная дама по имени Чух. От всех прочих своих (как оказалось, все же не родственников) сильно отличающаяся. Ее, как мне сказали, выменяли где-то когда-то (детали выяснить не удалось), причем выменяли не на другого человека, а вообще… этот момент тоже никто вспомнить не смог. А Чух мне сразу напомнила «самую древнюю европейку» из деревни Злата Кун в Чехии: физиономия была практически такой же, и черепушка была уже не «неандертальской», то есть больше на кроманьонскую смахивающая. Правда, от нарисованного кем-то когда-то портрета Чух все же отличалась, но лишь «в мелких деталях»: она была темно-русой и кожа у нее, хотя и чуть более смуглая, чем у прочих людей в племени, но вот вообще не «негритянская». А так – ну один к одному «самая старая женщина Европы». Портрет которой получилось сделать через семьдесят лет после того, как археологи ее черепушку нашли.
Очень интересная была черепушка: все эти семьдесят лет ученые искренне думали, что нашли фрагменты двух черепов. Потому что секция для мозгов была «кроманьонская», а вот челюсть – типичная неандертальская. И откуда я это знаю? Наверное, все же читал где-то, а «почувствованная» «этими» моя память научилась вспоминать… даже то, чего и не знал никогда. Хотя… наверное, все же знал, просто забыл: я ведь вспомнил именно конкретный портрет, и даже вспомнил окно браузера, в котором Яндекс мне этот портрет показал, вместе с поисковой строкой вспомнил…
Но не суть: суть в том, что нынешние люди очень хорошо понимали, откуда дети берутся, и дети для них были самым важным в жизни (ну, кроме насчет поесть разве что), но у них и какие-то не совсем понятные мне правила относительно порядка деторождения имелись – так что кроме этих двух сестер в семье мне «на развод» никого не отправили. А вот из «пришельцев» кто-то решил мне счастья в жизни добавить – и Гух мне сообщила, что теперь Чух будет моей «еще одной женой». Меня, конечно, никто тут даже спрашивать не собирался, хочу я такого счастья или нет: всякому же понятно, что если какие-то там «внутренние правила» не нарушаются, то детей нужно заводить и обсуждать тут вообще нечего. По моим прикидкам, Чух было лет семнадцать: ее выменяли, чтобы помогать матери Пуха – мальчишке, которому было лет десять, и выменяли ее «вот такой», а у матери Пуха одна рука была изуродована на охоте. Саму же Чух никому в жены не отдали потому что в ее семье с мужчинами тоже были проблемы – а тут я подвернулся…
Правда, Гух, как матриарх в семье, мне рассказала и о «потенциальных недостатках» моей избранницы (то есть ее мне все племя именно избрало, а не я): она была самой высокой женщиной в племени, бегала быстрее всех – но ненавидела купаться в ледяной воде и силой уступала даже Фыху с Фухом, а может даже и Пуху. Но если наши будущие дети начнут такие же полезные вещи придумывать, как я, то… В общем, племя решило, что нас оно защитит и прокормит.
И, судя по всему, Чух тоже решила, что от наших будущих детей будет большая польза: я вообще-то мальчик не очень слабый (хотя с неандертальцами и не сравнюсь), но выяснилось, что я не в состоянии справиться даже с «самой слабой женщиной первобытного племени», которая даже неандерталкой была лишь частично. Впрочем, не могу сказать, что я сильно сопротивлялся, но все же было несколько обидно быть самым слабым человеком в племени…
А зима со скоростью свиста подходила к концу. И выразилось это в первую очередь в том, что все же иногда добываемое мясо стало уже совсем постным, если бы не мои запасы жира, то его даже есть было бы противно. В смысле, мне противно: все остальные мяско трескали на милую душу. И котики трескали, на глазах мордея – а я с нетерпением ждал теплых деньков. Потому что прошлым летом набрал несколько горшков разных зерен и мечтал теперь засеять хоть какие-то поля. Зерен у меня было два сорта: те, которые я предпочел считать рожью и другие, размером примерно с мак, самую малость разве что побольше и длинненькие, но из которых я все же пару раз смог испечь в том году лепешки. Скромненькие такие, размером с печеньку «Мария» и по прочности не уступающие… то есть в принципе их, если в рот пихать маленькими кусочками и долго жевать, есть было все же можно, и они получались вроде даже довольно сытными. Но в любом случае другого-то зерна у меня вообще не было!
