Собственно, таким образом в «моей» семье и остались только два мужчины, причем оба, с точки зрения матриахра, «дефектные» – но такое вообще часто случалось, потому-то тут «дружба народов» и процветала: без нее все эти люди давно бы уже вымерли (как, собственно, и «собиралась» вымереть семья, которую я приютил (ну, или которые меня с котиками приютили). А вот сами они по каким-то неведомым причинам до концепции дома с толстыми стенами не додумались – но оценили ее мгновенно, так что теперь на месте нашей стоянки стояло уже шесть домов. Даже семь, если «склад» считать: мой, дом семьи Гух, и четыре дома, которые с бешеной скоростью возвели «пришельцы». Но я считал только шесть из них: именно столько печей мне пришлось сложить. А в том, что без печек всем будет паршиво, я не сомневался: из топлива у нас только запас угля приличный был, а уголь – я был уверен, что он не может «гореть потихоньку», он или горит – или не горит. Поэтому топить в доме «по-черному» было, по моему убеждению, просто нельзя: от сильного пламени в очаге крыша точно сгорит. Можно было, конечно, и дров натаскать – но вот ведь незадача: пилить и колоть дрова было просто нечем, а всякий хворост мы уже километра на два с лишним в лесу собрать успели. И половину его и сжечь…
Ну а печка – она, конечно, в деле согревания помещения похуже обычного костра будет, но от нее тепло идет и когда уголь уже не горит, так что имелась возможность сидеть в тепле без риска спалить собственный дом. А я ведь еще и заслонки для печек успел сделать из обожженной глины, так что тепло и в трубу не очень-то и вылетит.
Конечно, был риск, что кто-то заслонку раньше времени закроет и все в доме отравятся нафиг угарным газом – но мне, я считал, удастся людям объяснить правила безопасности, к тому же я каждый вечер собирался отдельно проверять, чтобы заслонки раньше времени не закрывали. Но оказалось, что все мои страхи были лишними: этот бурый уголь горел почти как дрова, разве что разжечь его было немного посложнее (все же он влагу даже из воздуха умудрялся впитывать и разгорался не сразу), к тому же дым от него был довольно вонючим. Так что я все же не совсем напрасно над печками мучился: из печки кислый запах в помещение вообще не выходил, а то, что в них огонь постоянно горел, сделало дома действительно теплыми. Еще и мои «хитрые трубы»: я их провел так, чтобы труба находилась сбоку дома, а не через крышу проходила – а благодаря этому «поверхность нагрева» еще заметно увеличилась. И вот для котиков эта «поверхность» вообще стала самым любимым местом: они почти все время – то есть когда не ели или не… наоборот, на этой трубе (которая снаружи выглядела как кирпичная тумбочка между печкой и стеной) и валялись. То есть не на самой кирпичной трубе, в а переносках, которые на ней стояли.
А котиков теперь у нас стало уже четверо: Таффимай Металлумай в ноябре принесла двух милых котят. У меня родилось сильное подозрение, что у кого-то из славной парочки в предках были невские маскарадные: один котенок получился именно «невским», а другой – светло-серый, и без полосок вообще, а какой-то дымчатый – и рождение котят для всего племени стало большим праздником. То есть семья Гух именно праздновала, а остальные… остальные тоже поучаствовали в мероприятии, хотя бы потому, что старый Гхы как раз под это событие завалил в лесу зверя, которого я решил считать зубром. Быка – и до меня дошло, почему при обилии всяких крупных травоядных люди предпочитали ловить всякую мелочь: завалить здорового зверя было действительно великим искусством.
Сам Гхы на стене своего дома даже запечатлел свой великий подвиг (примерно такую же картинку наваял, какие я видел в журналах и интернете): он героически копьем (то есть заостренной палкой) тыкает с здоровенную скотину. Вот только такой палкой (и даже если бы у его копья был хоть стальной наконечник) быка точно уж не завалить – но ведь Гхы его и не стремился заколоть! Он его раздразнил, а когда разъяренный бык на него кинулся, он ловко убежал по заранее подготовленной тропе и бык с размаху сам накололся на поднятую мальчишками прямо перед ним пику, из довольно толстого бревнышка уже сделанную. Да уж спорт тут был более чем экстремальный… но от этого зубра и мяса получилось несколько центнеров, и – что, как мне Гух объяснила – им удалось добыть самое от зубров важное для выживание людей зимой: шкуру.
Шкура зубра была все же потоньше, чем у мамонта, но вот кожаное пальто из такой точно не сшить: она точно не меньше сантиметра в толщину была. Но она одна прекрасно закрывала почти целиком дом и, как мне эта милая дама пояснила, обеспечивала выживаемость людей зимой даже сильнее, чем полученное мясо. Мясо тоже, конечно, лишним не стало, все же почти четыре или даже пять центнеров – это на семью пара месяцев сытной жизни. Но вот жить в тепле «под крышей» или на холоде, едва укрывшись мелкими шкурками, легко сдуваемыми ветром – это две очень большие разницы.
Я, откровенно говоря, радости местных просто не понял: у нас-то уже домики были с довольно прочными и теплыми крышами – а еще больше я не понял, почему шкуру этого зубра они водрузили на крышу именно моего дома, но спорить не стал. Наверное, им действительно котята показались самым важным событием года и они хотели, чтобы зверикам жилось потеплее. Ну а то, что и мне от этого холоднее не стало, так это я решил считать «приятным сопутствующим фактором»…
Мне вообще такие «факторы» уже довольно сильно нравились: я себе сплел большую удобную кровать и в ней мы в тепле и уюте втроем и спали. То есть еще и Тимка иногда к нам спать приходил, а когда котята немного подросли и стали уже довольно шустро по дому бегать, то и Таффи их иногда притаскивала к нам в кровать на ночь, сама пристраиваясь у меня на груди, но я котов считал «еще одним приятным дополнением» – а втроем – это я считал себя, Бых и Быщ. Это как-то само собой случилось, после того, как мы через большую речку переплыли: у людей в это время были довольно простые процедуры «быстрого согрева после замерзания (я где-то читал, что подобным образом замерзающих и в двадцать первом веке северные народы согревали), а после этого оно как-то и дальше продолжилось, все же ночи-то были более чем прохладные. Ну а после того, как в наше племя пришло пополнение, я – после в том числе и долгих расспросов той же Гух и особенно Хых кое-что в своем «понимании» жизни неандертальцев поменял. То есть и раньше всякие мелочи подметил, а вот позже…
Вообще-то у них (то есть у неандертальцев) даже физиология была несколько… иной: например, циклы у женщин были «как у горилл»: от сорока пяти дней и даже больше, до пятидесяти двух (ну, у женщин именно «моего» племени). Во-вторых, дети неандертальцев развивались заметно медленнее: я даже вспомнил что-то относительно того, что чем больше у животного мозг, тем дольше идет взросление. И мальчишкам-близняшкам Фыху и Фуху было, как удалось с некоторым трудом все же подсчитать, было не по десять примерно лет, а скорее по двенадцать. Что же до девчонок, то Бых было в районе пятнадцати-шестнадцати, а Быщ – скорее около восемнадцати. Потому что тут у женщин дети рождались с интервалом года в три.
Что, кстати, тоже имело простое физиологическое объяснение: пока тетка кормила ребенка грудью (а обычно это длилось до двух лет), то у нее «отключались» циклы – так что чаще рожать неандерталки просто не могли. И вот как они при таких параметрах не вымерли… об этом я узнал чуть позже, когда у Бых родился ребенок. Для меня это стало некоторой неожиданностью: она вроде как со здоровенным пузом не бегала, я ее небольшую полноту приписывал «сытной и здоровой пище» – но получилось как получилось. И все племя (не только семья Гух, а действительно все племя) стало ей носить еды побольше и повкуснее. И все племя действительно готовилось ее (и младенца) от любых напастей защищать: народ пробежался по окрестностям, изучил их на предмет нахождения неприятных хищных звериков, разорил одно логово волков (просто разведя костры вокруг него, так что волки сами убежали, потеряв по пути двух членов своей стаи, из шкур которых для Бых сделали что-то вроде «детских одеялец»)…
