Но старый Мейран громко радовался и хорошей погоде, и флагу па новой мачте, и ярким костюмам физкультурников. Садовник, видимо, даже волновался, потому что трубочка у него во рту беспрестанно дымилась.

— Курить тебе надо бы бросить! — проворчал Суна. — Пожилой человек, а дымишь без продыху. Так у тебя скоро и в груди заскрипит.

Старый Мейран махнул рукой.

Физкультурники уже выстроились посреди поля, и человек в белых брюках поздоровался с ними.

— Кто этот хлыщ? — тихонько спросил Инт Роланда.

— Анатолий Буцис, из районного комитета по делам физкультуры и спорта.

Буцис тем временем справился с первым волнением, которое охватывает каждого оратора в начале речи.

— Спорт — очень важное дело, — говорил он. — Здоровая, сильная молодежь — наше будущее. А будущее — оно еще впереди.

«Что он городит!» — злился Клав.

Но вот он добрался до самого главного. Оказалось, что стадион в Лидайне построен только благодаря тому, что районный руководитель неустанно и самоотверженно поддерживал это начинание.

У Клава даже лицо передернулось. Надо бы теперь подойти к этому молодому человеку и напомнить ему разговор о шлаке. Быть может, тогда Буцис сразу бы замолчал.

«Пускай себе говорит, — сдержался Клав. — Из-за какого-то Буциса не стоит портить себе настроение».

Короткую речь произнес Калван, потом оркестр сыграл гимн, и стадион был открыт.

Через несколько минут должны были начаться соревнования.

3

— Здравствуйте, — сказала Бирута и подала Клаву руку. — Желаю удачи в этот большой для вас день.

— Спасибо! — Клав посмотрел на Бируту. Те же темно-русые косы, те же ямочки у губ. Он их столько раз видел и так давно уже знал…

— Вы теперь очень заняты?

Клав покачал головой.

— Тогда можно мне кое о чем попросить вас?

— Вам всегда можно, Бирута. Всегда.

— Вы не разрешили Ирбите бежать?

— Да, девочка была больна.

— А если я очень попрошу вас, Клав?

— Не надо просить, Бирута. Вера еще не в форме, как принято говорить у нас, спортсменов.

— Значит, нет?

— Нет.

— Ну, тогда одна маленькая девочка будет очень страдать.

Клав Калнынь взглянул на Бируту.

— Возможно, но с вашими маленькими страданиями мы должны уметь справляться, — сказал он.

— А вы всегда справляетесь со своими, Клав?

— Бирута! — Он схватил ее руку.

Солнце стояло в зените, может быть, это оно ослепило Клава, потому что он опустил глаза и замолчал.

— Вы хотели мне что-то сказать? — тихо спросила она.

— Да. — Клав поднял голову. — Я скажу. Скажу вам это сегодня вечером.

— Хорошо, — едва слышно промолвила Бирута. — А теперь вас ждут.

Клава в самом деле ждали.

— Вас ищет Буцис. — сказах Роланд и кивнул на середину поля.

Клав не спеша пошел к нему. Он говорил с Бирутой, а теперь будет говорить с Буцисом.

— Видите ли, Калнынь. — сказал Буцис в взял Клава за пуговицу пиджака. Он улыбнулся ему, как старому доброму знакомому. — Раньше у нас был намечен небольшой волейбольный турнир, но теперь он не имеет никакого перспективного значения. Этим летом мои ребята будут играть на первенство школьной молодежи в Риге. Чтобы получить закалку, с вашей командой будет играть сегодня районная сборная. Так мы только что решили.

Кто это «мы», Буцис не сказал. Клав хотел что-то спросить, хотел выяснить, что это за сборная и кто ее составил, но Буцис уже ушел.

Когда репродуктор объявил о предстоящем соревнования, ребята рассердились не иа шутку.

— Ну и выдумают же! — сказал Топинь. — Районная сборная! Уж выставили бы против нас республиканскую команду или команду чемпионов Европы! Какое же это открытие стадиона. когда мы опять проиграем!

— А кто мешает вам выиграть? — спросил кто-то из механизаторов.

— Вот правильна! — подхватил Топинь. — Как бы мы их в самом деле не разгромили! Кто они такие?

— Не знаю, что из этого получится, — с сомнением сказал директор.

Один Калнынь казался спокойным.

Он знал своих ребят, знал их силы, видел, что у них еще многое не получается. По как бы там ни было, голыми руками лидайнцев уже не возьмешь. Если их ждет поражение, Значит, они мало поработали.

На поле вышла сборная команда, шестеро высоких, ладно сложенных парией из средних школ районного центра. Они были одеты в темно-синие майки с огромными белыми номерами на груди и спине. Они, несомненно, выглядели внушительно. Пускай кто-нибудь попробует сказать, что Буше не заботится о своих питомцах!

— Держись! — раздался из публики громкий, ободряющий возглас.

Топинь посмотрел в ту сторону и, улыбаясь, прищурил глаз.

Нет, лидайнцы вовсе не выглядели испуганными.

Протяжный свисток, и игра началась.

Довольно долго команды боролись за первое очко.

«Это только проба сил!» — рассуждали зрители, но Клан видел больше. Вначале он только почувствовал. а потом уже убедился, что районная сборная гораздо слабее лидайнских ребят. Если превосходство последних пока еще не сказалось в счете, то в этом виновато первое волнение.

Сборная держалась на двух игроках. Пока они были у сетки, все шло гладко, но как только эти «солисты» переходили па вторую линию, лидайнцы брали игру в свои руки. Это, видимо, заметил и Буцис. Он все больше нервничал и к месту и не к месту поучал своих игроков.

Первые очки все же выиграли лидайнцы. Прямо-таки с поразительной точностью мячи Пурвиня и Абелита ложились именно там, где не было противника. Потом гасили Топинь и Жидав, и снова Абелит, и даже маленький Инерауд.

Буцис вытер носовым платком лоб. Не противники, а какие-то автоматы! Удивительно, как Калнынь добился этого!

Первая партия закончилась со счетом 15:2, вторую партию районная сборная проиграла «всухую», а когда началась третья, их тренер не выдержал; глубоко вздохнув, он бросил своих питомцев на произвол судьбы.

В буфете Буцис осушил подряд три стакана лимонада. Удивительно, откуда ранней весной в северной Видземе такая жара! Буцис продолжал пить, а события тем временем все развивались, ведь жизнь не останавливается из-за того, что кому-то стало нестерпимо жарко.

Лидайнцы выиграли и третью партию, и в марше механизаторов потонули ликующие возгласы зрителей. Даже учитель Суна улыбнулся, когда ребята районной сборной, растерянные, оставили площадку.

Так. по крайней мере, уверял Топинь.

3

После разговора с Клавом Бирута лишилась покоя.

«Может быть, я неправильно поняла, может быть, вовсе не о любви хочет говорить Клав Калнынь? Я еще попаду в смешное положение и окажусь глупой девчонкой, воображающей, что она всем нравится. А если я не ошибаюсь, если я зашла слишком далеко и позволила ему надеяться, что мы можем быть не только друзьями? Может быть, не надо было слишком часто встречаться с ним? Правда, не было ничего плохого, ничего такого, из-за чего пришлось бы краснеть, но все же…»

Наступил вечер. Соревнования закончились, но молодежь еще не расходилась. Где-то рядом звучали голоса, ребята пели песню о поездке на фестиваль.

— Я поговорю с ним первая, — решила Бирута и пошла навстречу Клаву.

— Вы! — Он схватил ее руку.

— Да, я, — ответила девушка. — Сегодня вы победили. Это было замечательно! А теперь они поют.

— Они поют, — сказал Клав, не выпуская руки Бируты. — Они поют, и мне тоже хотелось бы петь.

— Пойдем к ним, Клав!

— Нет, не теперь. — Он опустился на скамейку и прикрыл рукой глаза. — Бирута!

— Не надо, не надо ничего говорить! — Улыбка на ее лице погасла.

А звонкая песня лилась совсем близко.

— Я сегодня много думала о своей жизни, — тихо заговорила девушка. — Знаете, у меня есть друг… больше чем друг. В этом году он окончит институт и приедет на работу в Лидайне.

Клав не сказал ни слова. Он сидел с опушенными глазами и слушал песню. Наконец песня смолкла.