— Говорил же, найду! Не было бы твоего разрешения на экспедицию и корабля…

— Ты бы всё равно уплыл на вёсельной лодке, — усмехнулся я. — Я это знал. Поэтому и разрешил.

Мы помолчали, наблюдая, как Тася принялась создавать магией новую фигуру.

— Береги её. Она теперь не только моя сестра, но и ценный маг. Характер, — я понизил голос, — у неё, как ты знаешь, ещё тот. Огонь и земля в одном флаконе. Так что смотри, не вздумай обижать. Иначе достану тебя из-под земли в прямом и переносном смысле.

Амат фыркнул.

— С такой разведывательной сетью, князь, от тебя не скроешься. Да я и не собираюсь.

Я довольно кивнул, оставляя младшую сестру в надёжных руках. Из зала меня окликнул Пётр Бадаев, делая знак, что кто-то со мной ищет встречи.

Пошёл через зал и по пути заметил старшую сестру Варвару. Она стояла, грациозно облокотившись на высокую спинку кресла и придерживая одной рукой едва округлившийся животик. Рядом, как надёжный бастион, стоял Василий Снежный. Он держал в руке бокал и покрывал хрусталь тонким, почти невидимым слоем инея. Василий не концентрировался на этом специально, просто его новая, пробудившаяся в той же экспедиции магия воздуха иногда проявлялась вот так, спонтанно, охлаждая пространство вокруг.

— Князь, — Василий заметил меня и поприветствовал, но в его поклоне уже не было прежней солдатской скованности. Была уверенность человека, нашедшего своё место.

— Василий, Варвара. Отдыхаете? — спросил я.

— Как может отдыхать новый начальник охраны, — Варвара ответила за него, и в голосе сестры звучала знакомая, но теперь лишённая яда ирония. — Он уже трижды за вечер проверял, на месте ли караульные.

Я одобрительно кивнул Снежному.

— А ты, сестра, вместо того чтобы сидеть, соверши марш-бросок по периметру зала в поисках провианта, — парировал я.

Она усмехнулась.

— Врач говорит, крепыш растёт, поэтому и аппетит такой. Говорит, не сдерживайся: если шоколада хочется, ешь, если мяса или солёных огурцов, то тоже. С таким генетикой, — она бросила гордый взгляд на Василия, — из ребёнка выйдет отличный офицер. Или инженер.

— Или всё сразу, — добавил Василий, и его рука нежно легла на спинку кресла поверх её руки. Простой жест, но в нём была вся история их непростого пути. Я заметил, как Варвара расслабляется под этим прикосновением.

— Я вам благодарен, Кирилл Павлович, — тихо сказал Снежный. — За шанс.

— Василий, не надо, — я махнул рукой.

— Надо, — он настаивал. — Вы дали мне больше, чем жизнь. Вы дали будущее. И… спасли Варю от самой себя. Я этого никогда не забуду.

— Главное, ты не упустил этот шанс.

Чуть поодаль, на уютном диванчике, сидела Мирослава Цеппелин. Она улыбалась, а на коленях, прикрытый лёгкой шалью, мирно посапывал крошечный сын Святослав. Рядом сидел Фердинанд. Он выглядел старше своих лет, седина обильно тронула виски. Мужчина с любовью смотрел на жену и сына. Он поймал мой взгляд и приподнял бокал. Я ответил тем же. Никаких слов не нужно.

Тут меня аккуратно потянула за локоть Соня Романова. На ней было строгое платье цвета тёмного графита, а на отвороте неприметная серебряная брошь в виде скрещённых ключа и меча — знак инквизиции.

— Князь, вы здесь устраиваете смотр будущих войск? Все здоровы, все на местах, — губы дочери Императора тронула привычная колкая улыбка, но в глазах не было прежнего холода.

— Инспектирую тылы, мадам инквизитор, — отозвался я. — Всё спокойно. Даже буфет просканирован на предмет скрытых угроз.

— Рада слышать. А то мне доложили, что вы погружены в наблюдения и игнорируете государственных персон первой величины.

— Вы о своём брате? Он где-то здесь. И, кажется, уже успел поговорить со всеми моими инженерами, выведав у них чертежи новых разработок.

— Как жаль, что трон достанется не ему, из Мити бы получился отличный император, — Соня пожала плечами. — Кстати, насчёт персон… Ваша брюнетка-учёный сегодня в роли призрака? Весь вечер её не видно.

Я почувствовал лёгкий укол. Ольга не призрак. Она была в моей лаборатории, которую каким-то невероятным образом отстроили из гостевого дома всего за полгода. Потоцкая занималась калибровкой нового спектрометра. Она сказала: «Закончу и сразу приду». И я знал, что это правда. Наука для Оли была не увлечением, а воздухом, так же, как для меня.

— Ольга завершает эксперимент, — ответил я ровно. — Знаешь, как это бывает. Время останавливается.

Соня кивнула с неожиданным пониманием.

— Да, по себе знаю. Когда погружаешься в расследование, весь мир исчезает. Отец, кстати, смирился. Обнаружил, что дочь-инквизитор, вскрывающая заговоры, полезнее для династии, чем дочь-невеста. Он даже перестал предлагать кандидатов в мужья. Видимо, понял, что любой жених рядом со мной будет чувствовать себя… как на допросе.

— Да, вы у нас теперь стратегический актив империи, — улыбнулся я.

— Именно так он и выразился. Сухо и практично. По-Романовски.

Как по сигналу, ко мне подошёл Дмитрий.

— Извини, Соня, украду твоего собеседника. Дела имперские.

— Как прикажете, — она сделала лёгкий реверанс и направилась к группе, где Иван Гурьев с жаром что-то доказывал Черепанову, чертя пальцем на окне какие-то схемы.

Мы с Митей вышли на террасу. Ночь была ясной, звёзды рассыпались по чёрному бархату неба холодным блеском.

— Ну, князь, — начал Романов, вдыхая прохладный воздух, — прошло почти два года. Два маленьких года. А кажется, что мы прожили уже два десятилетия. Колонии зализывают раны, но растут так, что столица на «большой земле» начинает нервничать.

— Это хорошо, — сказал я. — Сильные колонии — сильная империя.

— В теории да, — Митя повернулся ко мне, и в его глазах играл серьёзный, оценивающий огонёк. — Но на практике, мой друг, получается интересная картина. Твоя железная дорога в колониях перевозит больше грузов, чем такая же на «большой земле». Твой новый промышленный банк кредитует семь из десяти предприятий в колониях. А твои заводы… — он сделал паузу, словно подбирая слова. — Твои заводы выпускают почти всё: от лекарств до оружия, перед которым пасует даже магия.

Романов помолчал, давая мне осознать вес его слов.

— Знаешь, что за отчёт мне на днях прислали из Тайной канцелярии?

Я пожал плечами, хотя догадывался, чего там могли опасаться.

— Они прислали мне расчёт, что через десять лет экономика колоний может сравняться с экономикой «большой земли». А военная мощь, основанная на твоей антимагической тактике и синтезе магии с техникой, уже сегодня не имеет аналогов.

Я улыбнулся от столь лестной оценки моих дел, но Мите явно было не смеха.

— Будь на твоём месте любой другой, — вполголоса сказал Дмитрий, — я бы уже видел в нём не союзника, а главную угрозу правящей династии. Умный, прагматичный и обладающий безоговорочной поддержкой людей. Фундамент для сепаратизма был бы заложен самим фактом твоего существования.

Я молчал, а Митя сверлил меня взглядом.

— И что же вы думаете? — спросил я спокойно, глядя в глаза другу.

Он недовольно прищурился.

— Хорошо, — поднял руки вверх и обратился к другу на «ты», — что ты думаешь по этому поводу?

Дмитрий выдержал паузу, потом уголки его губ дрогнули, и он рассмеялся, коротко и искренне.

— Я думаю, что ты — счастливая случайность, которая приключилась с этой империей. Потому что знаю тебя. Знаю, что ты вытащил меня из той чёртовой заварушки в «Новоархангельске», когда мой дар прорвался и чуть не убил нас всех. Видел, как ты послал «Гордость» в ад восьмого кольца, зная, что, скорее всего, прощаешься со своими людьми навсегда. Стоял рядом, когда ты под огнём вытаскивал людей из горящей «Яковлевки». Ты не копишь силу, Кирь. Ты её тратишь. Тратишь на спасение, на развитие, на тех, кто тебе даже не друг. Ты делишься секретами с бывшими врагами, лишь бы они двигали прогресс вперёд.

Романов шагнул ко мне, и его лицо теперь озарялось золотым светом из окон бального зала.