Митя вопросительно посмотрел на меня.

— Цеппелин вернулся с разведки. Они были на инкубационном плато. У нас есть время, чтобы нанести упреждающий удар.

Дмитрий откинулся на спинку кресла с явным облегчением.

— Фух! Это я и хотел от тебя услышать. Спасибо. Вердикт таков: готовь эту «охоту», друг мой. Но, — он поднял палец, — не забывай и о текущих делах.

С этими словами Романов достал из стола и протянул мне сложенный лист с гербовой печатью. Я взял его, недоумевая.

— Что это?

— Открой.

Это было прошение. Прошение от Амата Жимина на развёртывание экспедиции за внешнее кольцо колоний, в водный сектор. В памяти тут же всплыл его взволнованный разговор после бала, его фанатичная вера в мифический кристалл возрождения, который должен пробудить магию в Тасе. Значит, он не отказался от этой безумной идеи. Всерьёз.

— Не совсем понимаю, Дима, — я посмотрел на друга. — При чём тут я?

— Ты — протектор колонии Новоархангельск и, по сути, управляешь всем морским флотом Балтийска, — невозмутимо ответил Романов. — Кому, как не тебе, решать, отпускать Амата в экспедицию или нет? Ведь если он отправится, твой флот, твоя защитная эскадра в Балтийске лишится одного боевого корабля. Это стратегическое решение.

Я кивнул, понимая истинный смысл.

Дмитрий проверял меня на прочность.

Он нагружал меня всеми фронтами сразу, смотрел, справлюсь ли с грузом ответственности.

— Хорошо, — сказал я, складывая прошение. — Я приму решение.

— Отлично, — Митя снова откинулся в кресле, одобрительно кивнув. — И ещё кое-что.

Я вздохнул, ожидая очередного неотложного поручения.

— Киря, если у тебя получится с «Гиеной» и сумеем отбить все атаки тут, а также стабилизировать фронт, я верну роду Пестовых княжеский титул.

Я замер.

Если мой род получит княжеский титул, отнятый двести лет назад, это станет пропуском в высшую лигу имперской аристократии. Возможностью влиять на решения, которые касаются не только колоний, но и самой метрополии.

— И что? — я позволил себе лёгкую издёвку. — Снимешь запрет на пребывание рода Пестовых на «большой земле»?

Дмитрий твёрдо кивнул.

— И этот запрет, наложенный ещё Петром Великим, тоже сниму. Твоя семья сможет вернуться в столицу.

Вернувшись на предприятие под вечер, я чувствовал странную смесь опустошения и прилива сил. Вызвал к себе Снежного.

Он вошёл через несколько минут. Воин стоял по стойке смирно, ожидая удара, который, как он был уверен, сейчас последует.

— Василий, — начал я холодно, глядя ему прямо в глаза. — Ты уволен с поста начальника охраны предприятия.

Он замер, не веря своим ушам. Плечи чуть ссутулились.

— Что, ваше сиятельство?

— Ты уволен, — повторил я. — Это моё окончательное решение. Но… — я сделал драматическую паузу, — перед увольнением у меня к тебе последнее задание.

Я протянул мужчине запечатанное письмо.

— Доставить это письмо в Балтийск. В нём разрешение на экспедицию. Ты должен его вручить лично в руки капитану разведывательного корабля «Бора».

— «Бора»? — переспросил Василий, всё ещё находясь в ступоре. Его мозг явно не мог совместить увольнение и задание.

— «Бора», — подтвердил я, — стремительный и холодный ветер, внезапно налетающий с гор и сметающий всё на своём пути. Довольно точное название для корабля, чьи достоинства — скорость и непредсказуемость.

— Какая экспедиция? — наконец выдохнул Василий. — Зачем? При чём тут я?

— Ты что-нибудь слышал, — спросил я, пристально глядя на ефрейтора, — о кристалле, способном пробудить магию в ком угодно?

Василий замер, и в его глазах, потухших всего мгновение назад, вспыхнул огонёк безумной надежды.

— Да, но это же… Это… правда? Я слышал эти байки. Но это же просто сказки…

— Амат Жимин ищет его, — отрезал я, не давая безоговорочно надеяться, но и не отнимая последний шанс. — Это твой билет, Снежный. Твой единственный шанс. Не упусти его.

Озарение, стремительное и ясное, осветило лицо Василия.

Он всё понял.

Понял, что это его шанс. Единственная возможность стереть пропасть, лежавшую между ним, простым служивым, и графиней Пестовой. Если у Василия получится, если он вернётся назад уже одарённым, то докажет, что достоин. Тогда и только тогда я, Кирилл Пестов, допущу разговор о Варваре.

Василий выпрямился, взгляд его стал твёрдым и решительным. Он выхватил письмо из моих рук, коротко кивнул, и, не говоря ни слова, развернулся и практически выбежал из кабинета, полный решимости.

Поздним вечером я вышел из кабинета, чтобы проверить, как разместили беженцев и узнать у медиков, не нужно ли им что.

Заводская территория напоминала муравейник, но муравейник удивительно организованный. Всюду горели магические светильники, слышались спокойные голоса, из походных кухонь распространялся приятный запах еды.

Среди беженцев я увидел Варю. Она не сидела в стороне и не рыдала. Сестра работала. Она помогала женщинам разбирать тюки с одеждой, подносила воду старикам, а потом я заметил, как она уверенно отдаёт распоряжения группе ополченцев, указывая, где лучше установить дополнительные караулы.

Варвара была спокойной, голос ровный, не терпящий возражений. Она стала лидером.

Я подошёл к сестре.

Она заметила меня и повернулась, на лице не было ни прежней надменности, ни недавней истеричной слабости. Только спокойная уверенность.

— Ты показала, кем являешься на самом деле, — тихо сказал я. — Считаю, что ты искупила свою вину с лихвой. Наказание отменяется. Возвращайся домой, к матери и Тасе. Думаю, здесь справятся и без тебя.

Варвара покачала головой, и на её губах появилась лёгкая улыбка.

— Нет. Я остаюсь здесь.

— Но почему? — удивился я.

— Мне нравится этот адский климат, — ответила сестра, и в её глазах вспыхнул знакомый огонёк амбиций. — И земляная магия здесь работает значительно быстрее. Я же намерена догнать и перегнать тебя, братец.

Варя говорила совершенно серьёзно, и я ей верил.

— И спасибо, — добавила она, уже отворачиваясь.

— За что?

— За то, что дал ему и мне шанс.

Девушка не смотрела на меня, но я понял. Она знала о разговоре с Василием. Возможно, он успел что-то рассказать. И в словах сестры не было упрёка, только благодарность.

Я смотрел, как она уходит обратно к людям, как ловко и уверенно руководит, как её слушаются и мужчины, и женщины.

Почувствовал гордость за Варвару.

Больше не было той избалованной и эгоистичной аристократки, которую я знал. Она исчезла. В огне битвы и тяжести изгнания родилась новая Варвара Пестова. Это была сильная, целеустремлённая, нашедшая своё место девушка.

Я смотрел на Варю и думал о том, что люди всё же могут меняться. И о том, что, возможно, вскоре вся наша семья наконец будет вместе.

Утро в «Яковлевке» впервые встретило меня пасмурной погодой. Облака снизу были подсвечены ровным багровым свечением от магмы, в некоторых местах выходившей на поверхность.

Я огляделся: вспышек прорывов на небе, ещё таких частых вчера, теперь практически не встречалось. Лишь изредка где-то на горизонте одиноко вспыхивал и гас яркий луч, пронизывающий облака насквозь.

«Яковлевка» потихоньку начинала выздоравливать. Осталось только избавиться от тех монстров, что за время массированного прорыва разбрелись по земле.

Я обходил территорию своего предприятия. Сначала заглянул на металлургический завод, где сразу почувствовал под ногами лёгкую вибрацию от работы молотов и прессов. С наслаждением понаблюдал за слаженной работой этого гигантского организма. Здесь рождались рельсы и другие материалы, необходимые для железнодорожной империи, ну а теперь ещё и для строительства воздушного флота.

Затем зашёл в вагоностроительный цех. На стапелях сваривались рамы новых вагонов, локомотивов и бронепоездов. Их стальные рёбра, пока ещё без обшивки, выглядели как огромные скелеты.