— Его зовут Сереброкрыл, — тихо произнесла Ольга, не отрывая взгляда от твари. — Вожак этой стаи.

Она стояла, слегка выставив вперёд ладонь, словно успокаивала дикого зверя. Но в позе девушки не было страха, лишь сосредоточенность, словно Оля была хирургом, проводящим сложнейшую операцию.

— Он… общается со мной, — продолжала девушка, и её голос приобрёл гортанные нотки. — Не словами… образами, импульсами. Через разум.

Вот это поворот.

Я, как учёный, был очарован.

Телепатическая связь?

Прямое нейрокодирование информации?

Я пытался лихорадочно классифицировать этот феномен, пока инстинкт кричал об опасности такого контакта.

Внезапно голос Ольги изменился. Он стал низким, шипящим, наполненным несвойственной хрипотцой.

Это было жутковато, слышать, как из уст милой девушки доносятся звуки, рождённые в голове древнего хищника.

— Двуногие… в своих… пузырях… — её губы искривились в подобии усмешки. — Вы приплыли к нашим охотничьим угодьям на этих… воздушных кораблях.

Через Ольгу-переводчика картина начала проясняться. Муравьиды, или пожиратели, как их называли виверны, были общей угрозой. Они методично захватывали территорию, а ещё охотились за яйцами летающих ящеров.

— Ольга, спроси, для чего муравьидам яйца?

Девушка на мгновение закрыла глаза, её лицо исказилось от усилия. Пальцы сжались в кулаки.

— Он… не знает. Чистильщики не оставляют следов, только пустые гнёзда, — голос вновь стал обычным, но сдавленным от ужаса. — Кирилл, они откладывают яйца раз в двести лет! А живут… Сереброкрылу девятьсот, и это предел.

Вот оно! Репродуктивная стратегия K-типа, характерная для высших хищников с долгим жизненным циклом. Уничтожение яиц стало не просто проблемой, а угрозой выживанию вида.

Позиция виверн тут же стала ясна мне: люди в массе своей слабы и незначительны. Лишь единицы, вроде Ольги-зоокинетика, представляют для ящеров опасность.

И сейчас Сереброкрыл, по сути, предлагал сделку: его стая становится нашим буфером, нашим воздушным спецназом в обмен на одно-единственное обещание.

— Он спрашивает, — голос Ольги снова стал чужим, — кто вожак этих… шаров? Кто может говорить за наше племя?

Дилемма. Я, барон Кирилл Пестов, не обладал полномочиями заключать межвидовые договоры. Это было всё равно что подписать от лица всего человечества пакт о ненападении с… да с другой цивилизацией!

В памяти тут же нарисовались мрачные перспективы, описанные в истории и политологии.

Развиваясь, человечество неизбежно столкнётся с вивернами. Экспансия, рост населения, новые технологии — всё это рано или поздно приведёт к конфликту.

Да, сейчас мы были для них диковинкой, но что будет через сто лет?

Виверн либо истребят, либо одомашнят, особенно с развитием зоокинеза.

Я не мог гарантировать им «вечный мир». Я не был Императором.

И тут в моей голове что-то щёлкнуло. Это был не звук, а, скорее, сдвиг, ощущение, будто чья-то ледяная рука проникла сквозь кость черепа и коснулась моих мыслей.

«Ты мыслишь не глобально, человек-вожак, — голос был низким, шипящим. — То, что вы, люди, принесёте через сто, триста лет — ничто перед тем, что несут пожиратели уже сейчас. Они могут лишить нас будущего. Зачем бояться вас, если нас уже не будет? Мы выбираем меньшее из двух зол. Помоги нам сейчас, и мы добавим твоему племени когти и зубы в этой битве. А что будет потом… потом мы договоримся».

Я стоял потрясённый.

Прямой ментальный контакт.

Эта тварь… нет, это существо… мыслило на удивление прагматично. Оно оценивало риски, просчитывало варианты и принимало стратегическое решение, не на эмоциях, а на рациональном расчёте. Это был уровень политика-реалиста, а не зверя.

Ольга смотрела на меня с тревогой. Она наверняка чувствовала мой контакт с вожаком.

Цеппелин, Павлов и Мирослава, находившиеся в рубке, застыли, понимая, что происходит нечто выходящее за рамки их понимания.

«Хорошо, Сереброкрыл. Договор заключён. Временный тактический альянс. Мы помогаем вам очистить плато от муравьидов, вы прикрываете нас в небе. А после… я сделаю всё, что в моих силах, чтобы наш союз не закончился с этой битвой. Я буду голосом, который донесёт вашу позицию до правителей моего… племени».

В ответ в моём сознании прозвучало нечто, отдалённо напоминающее удовлетворённое рычание.

«Договорились, человек-вожак. Веди свои… корабли. Мы будем рядом».

Сереброкрыл взял резко в сторону от борта, мощным взмахом крыльев развернулся и издал пронзительный клич, от которого задрожала обшивка. Его стая, до этого спокойно висевшая в воздухе рассыпалась по боевым позициям.

Теперь надо лететь к месту, где можно открыть портал в шестое кольцо миров.

Мы шли на малой высоте, почти касаясь верхушек стеблей, похожих на исполинский бамбук. Эскадра, растянувшись в кильватерную колонну, напоминала цепь китов, плывущих в бездне.

Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я приказал погасить все ходовые огни. Лишь тусклые малиновые маячки на корме каждого дирижабля, видимые только тому, кто смотрит строго сзади, указывали путь.

На мостике «Гордости графа» царила неестественная тишина. Все, включая даже бывалого путешественника Павлова, стояли, вглядываясь в окружающую нас тьму. Цеппелин, не отрываясь, смотрел вперёд, его пальцы нервно барабанили по штурвалу.

— Что-то не так, — прошептал он. — Чувствую в воздухе… напряжение. Как перед грозой. Будто нас кто-то ждёт.

— Пусть ждут, — глухо ответил Павлов, не поворачиваясь. — С такими соседями нам бояться нечего.

«Соседи» — это виверны. Их было двадцать три особи.

В кромешной тьме крылатых ящеров было не разглядеть, но я чувствовал их присутствие. Виверны шли по флангам и выше, их тени иногда на мгновение заслоняли звёзды, которых в этом мире практически не было видно из-за плотной облачности. Они были нашим щитом.

И этот щит сработал не единожды.

Из тёмной чащи с пронзительным визгом то и дело стали появляться стаи мелких юрких тварей, а также длинных червей, выпрыгивающих из стволов и пытающихся уцепиться за дирижабли.

Но прежде чем кто-либо из магов успевал среагировать, с рёвом, от которого внутри всё содрогалось, на нападающих обрушивалась ближайшая виверна.

Они действовали не магией, не изящным заклинанием, а силой.

Мощные челюсти с хрустом ломали кости, когти рвали плоть врагов. Иногда виверна, не сбавляя скорости, просто пролетала сквозь стаю мелких паразитов, и оставался лишь кровавый туман да обрывки плоти.

Наши союзники не тратили времени на ритуалы, они просто убивали и, на лету пожирая добычу, возвращались на свои позиции. Эффективно. Жестоко. Но чертовски действенно.

За весь отрезок пути в пятом кольце наша эскадра не сделала ни единого выстрела. Да и ни одно заклинание не было выпущено.

Ночной бросок к точке перехода в шестое кольцо проходил в режиме предельной концентрации. Временной график был безжалостно сорван задержками в «Сегеже» и «Синибирске», поэтому каждая минута была дорога.

Наконец через шесть часов полёта передо мной разверзся портал. «Гордость графа» первой нырнула в него.

Меня окутала тьма.

Не та мягкая, облачная тьма пятого кольца, а холодная, пронзённая мириадами безразличных звёзд.

Как только последний дирижабль вылетел из портала, я стал совещаться с капитанами по коммуникатору. Их голоса звучали уставшими, но времени для отдыха не было.

— Как погода? — коротко спросил я.

— Отвратительная, Кирилл Павлович, — ответил капитан «Грозы» Пилютов. — В верхних слоях ураганный встречный ветер колоссальной силы. Пробиваться сквозь него — значит потратить уйму маны и быть замеченными за десятки вёрст.

— А в нижних? — уточнил я.

— Там относительное затишье. Но… — Цеппелин замялся. — Лес кишит муравьидами, вы же помните, сколько их тут.

— Помню, но ночью они нам не угрожают, так как спят. К тому же, если поднимемся выше, то в этом звёздном небе будем как на ладони.