Само собой, Эммей был не дурак. Он и близко не двинулся к месту, где металась конница. Их целью были мои увязшие, беспомощные фланги.

Они шли не спеша, с холодной, методичной неотвратимостью, зная, что их жертва никуда не денется. Возможно, даже маршировали. Они шли «наказать» мои фланги и у них было численное преимущество.

Ситуация менялась на несколько хреновую.

Однако паника — это роскошь, которую командир не может себе позволить. Через Рой я чувствовал, как страх начинают подтачивать сознание моих солдат. Теперь с их точки зрения они были обездвижены рядом с вражеской конницей.

Моя задача была не в том, чтобы поддаться этому чувству, потому что кое-какие возможности у меня были.

«У нас проблемы, герцог — стойко сообщил мне принц Ги, глядя на медленно, но неотвратимо наступающую стену вражеской пехоты. — Мои лучшие воины лишены возможности драться и уязвимы. Надеюсь, Вы знаете, что делать, сэр Рос?».

«Держитесь там», - расплывчато ответил я.

Я заставил себя оторвать взгляд от приближающейся катастрофы и снова посмотреть на карту, на поле боя, на общую картину. Эмоции в сторону. Только логика. Только расчёт.

Центр был потрёпан, но не сломлен. Лучники Ги и мои арбалетчики всё ещё были боеспособны. Тролли во главе с Тайфуном и Камнедробителем ударили по коннице и отхлынули, переместились за рядами ежей, ударили снова и снова отошли, на этот раз к правому флангу.

Некоторая часть рыцарей смогла просочится вслед за ними, но не успела даже пожалеть об этом, арбалетчики перебили их.

За центром выстроились сапёры, которые тоже были готовы принять на себя удар, хотя я рассчитывал, что им не придётся проверять свою удачу.

У меня были эльфы и гоблины в тылу врага.

К сожалению, из-за того, что мы были «на марше», не было времени собрать и выставить требушеты.

Зато у меня был Тайфун.

А ещё каждый ход создаёт последствия. Сейчас Эммей загнал свою конницу в мешок и пока что она всё ещё там. Сдвинув фланги, он обнажил свой тыл и растянул свои силы, отправив пехоту атаковать мои фланги, одновременно рассыпав строй при манёвре.

Генерал Эммей создал для меня катастрофу, но при этом и сам создал для себя уязвимости.

Он был уверен, что выигрывает битву, Он считал, что я разбит, парализован и больше не способен на активные действия.

Конница в центре, наконец, оправилась от первоначального хаоса и выстроилась в квадрат, прикрываясь щитами, чтобы переждать атаку своей пехоты и ударить нас туда, где мы окажется уязвимы. Спешившиеся рыцари растащили ежей, расчистив проходы к моим флангам, пусть и не до конца, но создав проходы. То есть, мой временный успех в центре врагу удалось сгладить и стабилизировать, хотя и с потерями, ситуацию.

Я посмотрел на фигуру генерала на его холме. Он стоял, скрестив руки на груди, как триумфатор. Он наслаждался моментом.

«Рано празднуешь, хрен собачий», — подумал я.

Наконец, я обратился к вышедшему из боя и теперь застывшему неподвижным изваянием Тайфуном. Он стоял, опустив голову, и казалось, спал. Но я знал, что это не так. Вибрация, исходившая от него, стала сильнее.

— «Тайфун, — позвал я. Мысленно, но к ужасу своему, не при помощи Роя. Тайфун мог „слышать“ меня и без моего навыка, что пугало. — Просыпайся».

Он медленно поднял голову. Буря в его глазах стала почти осязаемой. Он посмотрел на меня.

— «Видишь их? — я указал на наступающие ряды вражеской пехоты. — Они думают, что победили. Они идут убивать наших братьев. Ты позволишь им это сделать?»

Он молчал. Но я увидел, как напряглись его плечи. Как огромные руки сжались в кулаки размером с валуны.

— Мне нужна буря, Тайфун, — мой голос стал тише, почти превратившись в шёпот. — Настоящая буря. Такая, какой этот мир ещё не видел. Устрой им ад на земле.

Игра ещё не была окончена. Я только собирался сделать свой ход. Земля под ногами гудела, Тайфун, коснувшись почвы, пробуждал что-то древнее, и этот гул был моим метрономом.

— Фомир! — мой голос был резок, как удар кнута. Главный маг моего разношёрстного войска вздрогнул, его лицо, всё ещё бледное от шока, повернулось ко мне. Он был сломлен, раздавлен демонстрацией магической силы противника.

— Командор, я же сказал, я ничего не могу… эти глифы, они…

— Мне плевать, что они! — оборвал я его. — Ты — главный маг «Штатгаля»! Ты тот, кто прошёл со мной через Кмабирийские болота, кто видел магию, от которой у академиков волосы встают дыбом. Я не для того тебя из грязи вытаскивал, чтобы ты мне сейчас рассказывал про антимагические поля! Ударь по их флангам. Да, они сковали наших, а ты ударь по их войску, выдай всё, что твои ребята могут, все артефакты Второй магической войны, всё запретное и опасное. Заставь чёртовых академических магов плакать. А я сейчас отвлеку их, чтобы твоя магия не встретила отпор.

Мои слова подействовали. Отчаяние в его глазах сменилось привычной циничной злостью. Он выпрямился, что-то бормоча себе под нос про «неблагодарных лейтенантов», «чёртовых ублюдков» и «невозможные задачи».

— Понадобится вся моя рота. И всё, что у нас есть, — процедил он. — Мы выжжем всю ману до капли. После этого мои ребята и чихнуть магией не смогут неделю.

— Мне не нужна неделя. Мне нужны пять минут, — отрезал я. — Действуй.

Магия, сковывающая мои фланги, вбившая их в землю по колено, имела слабое место, это маги, которые не давали этой магии ослабеть.

Фомир развернулся к своим магам, уже выкрикивая приказы, когда рядом с ним возникла сгорбленная фигура, закутанная в тёмные тряпки. Бреггонида. Старая ведьма, которую Фомир на дух не переносил, подошла к нему вплотную и с силой ткнула костлявым пальцем ему в грудь.

— Не справишься один, академик, — проскрипела она. Её голос был похож на скрежет камней. — Твоя магия слишком правильная, слишком… книжная. Она бьётся об их щиты, как вода о скалу.

— А твои припарки и заговоры помогут? — огрызнулся Фомир, не прекращая чертить в воздухе светящиеся руны. — Может, предложишь им отвар от несварения?

— Предложу тебе заткнуться и слушать, щенок, — прошипела Бреггонида. Она положила свою морщинистую, покрытую пятнами руку на плечо Фомира. — Их магия — это порядок. Структура и закон. А ты пытаешься сломать её таким же порядком, только своим. Глупец. Порядок не сломать порядком. Его можно только утопить в хаосе.

И в этот момент я увидел, как её глаза вспыхнули болотным, зелёным огнём. Сила, дикая, необузданная, первобытная, хлынула из старой ведьмы в Фомира.

Символы творимой им магии, ровные как солдаты на плацу, чёткие и симметричные, вдруг заплясали, исказились, их свет стал грязным, рваным. Фомир пошатнулся, его глаза расширились от шока, когда магия ведьмы смешалась с его собственной. Его ученики и ведьмы Бреггониды, стоявшие позади, как по команде, начали вливать свою энергию в этот бурлящий котел.

А тем временем Тайфун поднял обе руки к небу. Гул земли превратился в рёв. Небо, до этого ясное, затянуло тучами так быстро, словно кто-то набросил на мир чёрное одеяло. И ударила молния. Не сверху вниз, а снизу вверх. Она вырвалась из земли у ног Тайфуна и ударила через всё поле куда-то в штаб, во вражеские тылы.

Эта молния стала указующим перстом. Фомир не атаковал пехоту врага, вместо этого хаотичная волна его магии прошлась по полю и врезала по вражеским магам.

Над полем ухнуло, словно взорвался фугас, а солнце на миг померкло.

Что творят эти безумцы с волшебной палочкой имени Гарри Поттера и ведьминским бормотанием? Психи. Но, главное, что эффект был.

Я ощутил это даже без Роя. Словно лопнула туго натянутая струна.

Багровые глифы, парализовавшие мои фланги, вспыхнули, но стали слабеть. Некоторые из них мерцали, некоторые треснули, как разбитое стекло, рассыпаясь на тысячи осколков, которые тут же испарились.

Чавкающая топь под ногами моих солдат снова стала твёрдой землей.