В углу тихо попыхивал электрический самовар — дежурная по гостинице сжалилась над поздними гостями и принесла чай с лимоном в граненых стаканах в подстаканниках с гербом Узбекской ССР. Рядом на подносе громоздилась горка печенья «Юбилейное» и несколько вазочек с халвой и сушеным урюком — остатки дневных восточных сладостей.
На стене висел обязательный портрет Ленина в золоченой раме, а рядом — цветная репродукция картины с видом Регистана. Под потолком мерно покачивалась массивная хрустальная люстра чешского производства, но свет в ней был выключен — чтобы не привлекать внимание ночного персонала гостиницы. Воздух в комнате был густой и теплый, пропитанный ароматом крепкого чая, легким запахом духов «Красная Москва» и едва уловимым восточным благоуханием, проникавшим через приоткрытую форточку с ночных улиц Ташкента. Где-то за окном тихо шелестели листья чинар, а из коридора доносились приглушенные шаги дежурной, проверявшей этажи. Девушки говорили вполголоса, стараясь не шуметь, и их приглушенные голоса сливались в мягкое журчание, похожее на ночной разговор в купе поезда дальнего следования. Кто-то тихонько хихикал, прикрывая рот ладонью, кто-то уже зевал, прячась за чашкой с чаем. В этой полутемной комнате, отгороженной от ночного города толстыми стенами советской гостиницы, время словно замедлило свой ход, создавая особую атмосферу ночных посиделок перед важным днем. Лиля Бергштейн откровенно дремала, опустив голову на плечо Маши Волокитиной, Алена Маслова и Наташа Маркова о чем-то тихонько шушукались в первом ряду. Светлана Кондрашова сидела, закинув ногу на ногу и качая ею, сложив руки на груди.
Виктор откашлялся и тихие разговоры начали затухать, девушки обратили свое внимание на него, кто-то подался чуть вперед, кто-то отмахнулся от соседки «хватит сплетничать, Маркова!», кто-то переложил ногу на ногу. Виктор улыбнулся, глядя на эту тихую семейную обстановку. Как там — кто на лавочке сидел, кто на улицу глядел, Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал…
— Сегодня у нас особый вечер. — сказал Виктор, стараясь говорить тихо, не повышая голоса, но так, чтобы его было слышно всем.
— Завтра будет матч. — продолжает он: — матч с Ташкентским «Автомобилистом», с хозяевами. Я мог бы многое сказать сегодня. О том, как важен этот матч. От него зависит кто пойдет дальше по турнирной таблице, мы или «Автомобилист». Можно было бы еще сказать, что это первый матч нашей сборной команды в первой лиге, наша заявка на будущее. Да, мы неплохо сыграли с «Крылышками» но это был товарищеский матч. А это — матч на рейтинг, матч «на вылет». Я мог бы напомнить каждой из вас что далеко на востоке, в нашем городе за нас болеют не только коллективы Комбината и гормолзавода, но и весь город! Некоторые даже за нами сюда приехали, так что завтра у нас среди публики будет сектор болельщиков. Конечно же это ответственность. Ответственность перед болельщиками, перед руководством предприятий что поверили в нас и выделили средства, обеспечили формой и оборудованием. — он обводит всех взглядом и отмечает, как гаснут веселые огоньки в глазах, как лица становятся серьезными, как девушки подбираются.
— Но я не буду ничего из этого говорить. — разводит он руками: — потому что все это не то, почему мы играем в эту игру. Не то, почему мы выходим на площадку раз за разом. Думаю, что никто из вас не пришел в свое время в секцию волейбола или в дворовую команду с мыслью «мне хочется чувствовать ответственность», или там «главное — рейтинг!».
— Синицына пришла из-за этого! — поднимает руку Алена Маслова: — она так и говорит «главное — эффективность!».
— Завались, Маслова. — говорит Светлана Кондрашова: — Юлька в игре только потому, что вы ей нравитесь, а она об этом сказать не может. Она, между прочим, могла бы в Академии Наук свой проект вести, а вместо этого мячик с вами гоняет. У нее в голове не просто баллистический калькулятор, а целая ЭВМ, она в одного может математически проблемы решать, а ты, Маслова, интеграл от дифференциала отличить не сможешь, а при слове «квадратный многочлен» смеяться начинаешь!
— Что, кстати, подтверждает мою аргументацию. — подхватывает Виктор: — не то, что Алена Маслова смеется над математическими терминами, а то, что Юля Синицына с нами не из-за того, что она тут спорт высоких достижений увидела или карьерные возможности.
— А из-за чего? — спрашивает Алена, поворачивается назад, кладет голову на предплечье и смотрит на Синицыну, которая сидит прямо за ней: — Юля, из-за чего ты с нами? Ты ж умная, могла бы и правда свои квадратные многочлены в Академии Наук выращивать.
— Многочлены не выращиваются, их извлекают.
— Ай, неважно. У меня даже одночлена нету… Юль?
— Мне нравится играть в волейбол. — говорит Синицына: — это командная игра, а мне не хватает умения коммуницировать с людьми. В жизни самое важное — это именно социальная функция, умение выстраивать отношения в социуме. Для тренировки такового умения нужно найти социум с самыми маргинальными личностями, такими как ты, Маслова. Это как отношения Сократа и Ксантиппы.
— Сократа и Кса… чего? — наклоняет голову набок Алена Маслова: — и кого ты только что маргиналкой назвала?
— Сократа и Ксантиппы. — терпеливо объясняет Юля Синицына, аккуратно поправляя свои очки: — жена Сократа, Ксантиппа славилась своей сварливостью, она была сплетница и постоянно ругалась на своего мужа, транжирила деньги и изменяла ему налево и направо. Друзья спрашивали у него, почему он не разведется, а он отвечал — «глядите, вот юноша, он хочет стать олимпийским чемпионом по борьбе. Кого он выберет своим противником? Того, кто слабее его и с кем удобнее бороться? Едва ли. Смотрите, он всегда выбирает сильнейшего себя, от которого наверняка получит тумаки и позор поражения, но этой ценой он купит новое мастерство. Вот так и я, имея самую сварливую жену во всей Греции, радуюсь, ибо обучаюсь на ней обхождению с другими людьми». Сократ говорил: «Женись непременно: попадется хорошая жена — будешь счастливым человеком, попадется плохая — станешь философом».
— Так. — говорит Алена Маслова: — я немного не понимаю, конечно, но мне кажется, что меня только что оскорбили. Несколько раз подряд. Слышь, Синица, это кто тут Ксантиппа, а⁈ Давай выйдем на раз, я тебе очки твои…
— Уймись, Маслова. — потягивается Маша Волокитина: — Синицына тебе фору что на площадке, что в коридоре даст. Кроме того, ты же Светку слышала — это она так тебя любит.
— Ничего себе она меня любит! То со сварливой женой сравнивает, то с Ксантиппой!
— Сварливая жена и Ксантиппа это одно и то же. — объясняет Алене Наташа Маркова: — ты чего, не поняла? Вот смотри, она же сказала, что у Сократа была сварливая жена…
— Это получается что дядя Саша у меня философ. — задумчиво говорит Марина Миронова, глядя в потолок: — потому что ему в жены тетя Тамара досталась. И вообще получается, что многовато философов в русских селениях…
— Ладно. — поднимает ладонь Виктор: — ладно, признаю, пример с Юлей и правда не очень вышел, хотя я могу объяснить. Давайте с простых примеров лучше начнем. Лиля! Бергштейн!
— Я! — вскакивает с места Лиля, резко проснувшись и оглядываясь вокруг. По залу прокатываются смешки.
— Проснулась, Спящая Красавица. — ворчит Валя Федосеева: — набегалась за день, кулёма…
— Вот Лиля точно знает зачем мы на самом деле играем в волейбол. — говорит Виктор: — Лиля, зачем ты в волейбол играешь?
— Потому что это весело! — откликается Лиля: — весело и прикольно! А еще мне Маша нравится! И ты, Витька. И Юлька, она такая холодная все время! И Аленка с Наташей, они мне все время такие интересные вещи рассказывают! Наташка показала мне как делать «запись на микрофон-повесу»! Она Холодкову под лестницей так делала!
— Лилька! Я же просила никому не рассказывать! — вскакивает Наташа с места: — ты чего⁈ Это же секрет!
— А! Точно! Секрет… — Лиля прижимает палец к губам: — вы от меня этого не слышали!
— … ладно. — говорит Виктор: — вот как с вами… ладно. Вернемся к теме разговора. Завтра важный день и… — он смотрит на девушек и понимает, что зря тратит слова. Он хотел произнести речь о том, что неважно, выиграют они или проиграют, важно то, что они будут играть и это будет весело. Что они пришли на площадку в свое время, потому что им хотелось играть. Просто играть и были неважны медали и кубки, премии и «спецраспределение» дефицитных товаров. В самой основе было желание играть. А еще важным было то, что они все вместе. Что они одна команда. И вся эта речь была направлена на то, чтобы девушки меньше волновались перед завтрашним матчем и быстрее заснули бы.
