— Бардак. — кивает Виктор и оба начальника довольно хохочут.

— Виктор Борисович! К вам там пришли! — окликает его Наташа Маркова и Виктор оборачивается.

— Извините. — говорит он мужчинам: — я отойду на минуточку.

— Конечно. — говорит Соломон Рудольфович. Гектор Петрович кивает. Виктор отходит в сторону, туда где стоит яркая девушка в темно-синем плаще и такого же цвета шляпке. На шее — яркий, красного цвета шарф. Яркая помада, сапоги на высоком каблуке, небольшая сумочка в руках, кожаные перчатки.

— Альбина, ты, как всегда, выделяешься на фоне серых будней этого города. — говорит Виктор, принимая ее руку: — какими судьбами? Разве ты не должна быть в школе?

— У меня с третьего урока сегодня. — оповещает его Альбина, не торопясь убрать свою руку: — вот и решила тебя проводить. Пожелать удачи в соревнованиях.

— Честно говоря это не мне, это вот им нужно желать. — он кивает в сторону суетящихся у автобуса девушек: — я всего лишь тренер.

— Этим девушкам не нужна удача. — серьезно отвечает Альбина: — у них есть ты. И потом, я их не знаю, на мой взгляд они слишком уж… — она морщит носик: — слишком телесны. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Хм? — Виктор прослеживает взгляд Альбины и кивает головой: — пожалуй, что понимаю. Валя! Оставь ты его в покое уже! Он и так красный как вареный рак! Лучше с сумками помогла бы!

— Так я и помогаю, тренер!

— … да и шут с тобой. Так, о чем это мы? — он поворачивается к Альбине.

— О том, что я пришла пожелать тебе удачи, мой рыцарь. — говорит Альбина: — мне тут на днях глаза открыли. На то, что ты меня всегда спасаешь в трудную минуту, а я оказывается неблагодарная.

— Ты это о чем? — не понимает Виктор.

— Знаешь, есть такая шуточка… о чем мечтает красна девица? О том, чтобы пришел добрый молодец и поступил с ней как злой… — Альбина делает шаг навстречу и обнимает Виктора: — удачи тебе там. Как приедешь — заходи. Со щитом или на щите, а то и вовсе без щита — просто заходи. Есть что обсудить. — она разрывает объятья и делает шаг назад, осматривает его с головы до ног и вдруг — стягивает со своей шеи красный шарф. Повязывает шарф ему на рукав.

— Вот. — говорит она, оглядывая своих рук дело: — теперь ты точно мой рыцарь. Постарайся чтобы тебя там твои дикие львицы не сожрали в гостинице. Была бы моя воля повязала бы на тебя пояс верности… но боюсь у тебя в команде такие целеустремленные личности есть что их и замок не удержит. И потом, о какой верности речь? Ты же патологический изменник, Полищук. Ладно, удачи тебе там, Айвенго.

— И тебе не хворать. — говорит ей вслед Виктор. Сбоку его трогают за рукав. Он оборачивается.

— Нарышкина! — говорит он, узнавая свою ученицу: — и девчонки! Ксюша, Инна, Яна — рад вас видеть! Вы в школу не опоздаете?

— Не опоздаем. — упрямо наклоняет голову Лиза Нарышкина: — мы вас проводить пришли.

— Спасибо. Не ожидал, но все равно спасибо. Очень приятно, что не забываете. — кивает Виктор.

— Лиза! — рядом подпрыгивает Лиля Бергштейн: — моя любимая соседка! Как у тебя дела? Пришла нас проводить? Как здорово! Только не забывай хомяка кормить и водичку ему свежую наливай, пожалуйста! Не сразу, а сперва дай чтобы пробежала, а не со ржавчиной, чтобы пробежала и холодненькая была, Ильич холодную любит.

— Ирия Гай! — расцветает Оксана Терехова: — а покажите пожалуйста ногу!

— Ногу?

— Ну… стопу! У вас же шесть пальцев на ноге как у всякой вестерианки?

— Шесть пальцев? Да нет же, у меня пять пальцев. Вот! — Лиля мгновенно стаскивает с ноги кроссовок и выставляет ногу вперед, шевеля пальцами: — считайте!

— Лиля как всегда отзывчива на все просьбы пионеров. — вздыхает Виктор: — как хорошо, что отличительными признаками вестерианок не является третья грудь например… а то бы тут точно простуду схватила.

— А это что такое? — спрашивает Лиза Нарышкина, уперевшись взглядом в повязанный вокруг бицепса Виктора красный шарф: — это же Альбинин шарф?

— Это она повязала как в романе Вальтера Скотта, «Квентин Дорвард». — говорит Яна Баринова: — дамы своим рыцарям на руку повязывали ленты своих цветов. Думаю, что она так Виктора Борисовича подбодрить хотела.

— Вот как. — Лиза ставит свой модный «дипломат» на асфальт, открывает его и извлекает пионерский галстук. Как и все восьмиклассники они уже не носили пионерские галстуки, считая это чем-то несерьезным и даже детским, но так как пока еще не стали комсомольцами, то школа требовала носить эти самые галстуки. На тот случай если у дежурных в школе или у завуча случится вдруг приступ исполнения правил, девочки носили галстуки с собой в портфелях. Чтобы если что — надеть, а не тащится за ним домой.

Лиза извлекает свой пионерский галстук и повязывает Виктору на руку, достает ручку и что-то быстро пишет на нем.

— Вот! — говорит она: — теперь вы, Виктор Борисович, не какой-то там буржуазный рыцарь, а представитель восьмого «А» в далеком Ташкенте!

— Да? — Инна Коломиец подходит ближе и смотрит на повязку в упор, изучая ее: — ты тут написала «с любовью!».

— От всего класса, дура ты Коломиец! — стремительно краснеет Нарышкина.

— А давайте мы все повяжем! — Оксана Терехова достает свой галстук: — чего это Виктор Борисович только твой рыцарь? Мой тоже!

— Верно! — подает голос Яна Баринова: — это вообще буржуазны предрассудки насчет права частной собственности! Виктор Борисович — общий! Принадлежит народу! А я, между прочим, часть народа. Можно сказать лучшая.

— Как ты быстро растешь, Яночка. — вздыхает Виктор: — как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Там у вас скоро медкомиссия будет с одобрения РОНО, ты пожалуйста вместе со всеми пройди, хорошо? И если что болеть будет — сразу говори.

— Как-то вы, Виктор Борисович, неровно к Яне дышите. Любимчиков себе заводите. — говорит Оксана Терехова: — а за мое здоровье ничего спросить не хотите? Или вон Инна Коломиец, у нее в глазах темнеет.

— Да? А что случилось? — Виктор поворачивается к Инне: — и давно это у тебя так?

— Как она целоваться со своим старшеклассником начинает, так и темнеет. — доверительно сообщает Оксана: — ой! Ты чего пинаешься⁈ Виктор Борисович больше нам не учитель, теперь ему можно все про тебя рассказывать!

— Я тебя убью, Ксюха!

— Лучше вон галстук на руку Виктору Борисовичу повяжи, разве не хочешь чтобы он твоим рыцарем был?

— Дура ты Ксюха, Янка же только что сказала что он не частный рыцарь а общественный!

— Может и общественный, но очередь-то должна быть!

— А ну заткнулись, малолетки! — раздается рядом голос и девочки тут же затихают. Подошедшая к ним Валя Федосеева оглядывает их с высоты своего роста и басовито гудит, обращаясь к Виктору: — нужна помощь, тренер? Не достали эти сороки?

— Да не, спасибо, Валь.

— Ну хорошо. Я пришла сказать, что наши сумки все уже затащили, медикаменты и прочее тоже занесли. У нас только Сашка Изьюрева опаздывает, у ее папы машина сломалась, но Соломон Рудольфович за ней свою машину послал, скоро будут.

— Хорошо. — кивает Виктор.

— А насчет вас… — Валя достает откуда-то белый носовой платок и деловито повязывает Виктору на руку: — очередь будете занимать, когда вырастете. Хотя бы до моих размеров.

— Это ж сколько расти-то придется… — скептически замечает Оксана Терехова глядя на рослую Валентину: — я столько не съем.

Тем временем Соломон Рудольфович, Гектор Петрович и Николай продолжали стоять рядом, перекидываясь незначительными фразами и чувствуя ту странную общность, когда вроде ничего не связывает людей, но вот вы стоите вместе и все равно появляется что-то общее.

— Сколько людей пришло проводить команду. — говорит Соломон Рудольфович, кивая на собирающуюся толпу.

— И сколько красивых девушек и женщин пришло проводить одного тренера. — соглашается с ним Гектор Петрович: — а вот эту я знаю. Это же Женечка из бухгалтерии. Из нашей бухгалтерии, между прочим.