Направляю курсор на свернутое окно почтового клиента, щелкаю левой кнопкой мыши, окно разворачивается, и я начинаю строчить письмо. Минут пять описываю все прелести сотрудничества с нашей фирмой, потом еще пять все это перечитываю — мне нравится. Немного пафосно, но, как говорится, для сельской местности сойдет. Ну, или для крупного мегаполиса. Разницы на самом деле особой нет. Главное — знать, что рано или поздно клиент купит у тебя все, что ты ему предложишь.

Я отправляю письмо и удовлетворенно откидываюсь на стуле. Мы — жрецы культа Тельца, менеджеры по продажам, творцы иллюзий и их же потребители. Мы — винтики огромного механизма торговли. Мы — безликие тени темного будущего, проданного по сходной цене на распродаже.

То, что мы делаем, не позволяет нам стать хозяевами мира: приобретать элитную недвижимость, дорогие автомобили, спать с самыми красивыми женщинами, но это позволяет нам ощутить причастность. Причастность культу. А этого уже достаточно. В конце концов, для недвижимости есть ипотека, для автомобилей — потребительский кредит, для женщин — бухгалтерии и отделы кадров, а также отделы продаж (куда уж без них?) таких же торговых фирм, что и наша. А если их не было бы, то цивилизация непременно их создала бы.

— Как успехи? — спрашивает меня мой коллега Коля, который разместился за соседним столом.

— Отлично. Три выставленных счета и пять коммерческих предложений.

— Везет тебе! У меня только одно коммерческое.

— До конца рабочего дня еще есть время.

— Ага. Час остался.

Мысль о том, что до того момента, когда я покину свое рабочее место, всего один час, вселяет надежду. Я беру со стола чашку, встаю со стула и иду к кулеру — набрать кипятку. Потом засыпаю в чашку полторы ложки офисного растворимого кофе и кусочек сахара-рафинада. Возвращаюсь на свое место, ставлю чашку на стол — остывать, сам же выуживаю сигарету из пачки и иду в курилку.

Курилка находится на черной лестнице. Я движусь через коридор в свете ламп, встроенных в подвесной потолок. По обе стороны коридора двери — входы в кишащие клерками ульи. Там тоже продают воздух, как и у нас, только другую его модификацию. В сущности же разницы нет. Люди занимаются той же работой, что я или мои коллеги.

В курилке не протолкнуться. И дело вовсе не в том, что до конца рабочего дня остался час-два, в зависимости от того, у кого какой рабочий график. Тут всегда так — многолюдно. Просто многим совсем нечего делать в своих офисах, приевшаяся обстановка которых уже давно сидит в печенках.

Действительно — будешь ли ты задницей полировать стул и стирать кнопки телефонного аппарата в своем загончике или же отправишься травиться сигаретным дымом на черной лестнице, перебрасываясь короткими фразами с людьми из соседних офисов, — твой коэффициент полезного действия никак не изменится. Бизнес будет идти своим чередом, твоя жизнь угасать — своим.

Я занимаю место в курилке возле лестницы, ведущей на чердак, и закуриваю. Торопиться некуда — я молча вдыхаю дым, пропускаю его через свои легкие и выдыхаю. Люди, окружающие меня, о чем-то говорят, я не слушаю. Большинство разговоров затрагивают вполне предсказуемые темы: офис и то, что происходит в нем, поэтому неинтересно.

Я курю и думаю о том, чем я займу свой вечер. Планов никаких, мыслей тоже. Прихожу к выводу, что все как всегда сведется к банальному сидению возле монитора компьютера за просмотром френдленты в социальной сети или просмотру сериала.

Неудивительно, что большинство людей в наше время так одиноки: цивилизация настолько развила средства коммуникации на расстоянии, что попросту убила саму коммуникацию. Точнее, свела ее к примитивному проставлению сердечек возле понравившихся фотографий на дружеских аккаунтах. Мы близки друг к другу как никогда и как никогда одиноки.

Черная лестница, на которой устроена курилка, напоминает винтовой ход старинной крепости. В смысле здесь так же мрачно и прохладно. Здание, в котором устроен наш бизнес-центр, раньше было одним из административных корпусов завода, находящегося поблизости, и на черной лестнице, где, в отличие от остального бизнес-центра, евроремонт не делался, старый заводской антураж сохранился. Металлические балки, торчащие из стен, осыпавшаяся штукатурка и краска на стенах как минимум сорокалетней давности. По этой же лестнице в принципе можно спуститься на территорию завода, большинством своим занятую коммерческими фирмами, арендующими бывшие заводские помещения.

Там, где раньше производили высокоточные приборы для армии, теперь бойко торгуют воздухом. Ситуация повсеместная, а потому нисколько меня не удивляет.

Я роняю пепел прямо на ступени черной лестницы, здесь все делают так. Правда, окурок тушу в пепельнице, которую поставили в курилке всего несколько дней назад. Судя по количеству бычков в ней, кроме меня это делают единицы, большинство же кидает истлевшие трупики сигарет прямо на лестницу.

«Завода давно нет, а заводские нравы остались», — думаю я. Просто рабочие сняли свои промасленные робы и вместо них надели отутюженные костюмы офисных клерков. Инженеры, бухгалтера и прочие кадры с высшим образованием встали у руля новоиспеченного бизнеса. Труд утратил свою актуальность, купля-продажа — только набрала.

В задумчивости возвращаюсь в офис. Не сразу замечаю, что возле стойки ресепшен меня окликает секретарша Марина:

— Ты чего такой задумчивый?

— Да так. Не знаю, чем вечер занять.

— О! А мы в бар идем. Пойдешь с нами?

— Кто это мы? И в какой бар?

Марина перечисляет, набирается человек пять из офиса. Вроде нормальные ребята, не душные. Бар пока не выбран, но предлагается что-нибудь неподалеку от бизнес-центра. Я соглашаюсь:

— Пойду, если зовешь.

— Зову, — Марина улыбается. — А ты курить ходил?

— Да.

— А почему меня не позвал?

— Я ж в раздумьях был, запамятовал.

— Понятно. Мы сразу по окончании идем, в шесть часов.

— Ага. Тогда пойду потихоньку сворачиваться, чтоб меня не пришлось ждать.

— Давай…

Я делаю шага два вглубь офиса, когда Марина снова окликает меня:

— Теперь уже я забыла!.. Тебе факс прислали.

Я возвращаюсь к ее стойке и принимаю из Марининых рук бумажное полотенце с текстом. Потом продолжаю движение на свое рабочее место, на ходу читая то, что написано на полотенце. Дополнительное соглашение к договору.

Оставленный кофе остыл до температуры, при которой его можно пить, не опасаясь ожогов во рту. Я убираю принятый факс в стойку для бумаг и наслаждаюсь вкусом кофе. Точнее, создаю иллюзию наслаждения. Потому что трудно в здравом уме и трезвой памяти наслаждаться вкусом дешевого растворимого кофе, предоставляемого нашей фирмой в качестве маленького бонуса к работе.

Время играет за меня, неумолимо приближаясь к заветной точке, после которой можно будет покинуть офис на целых два выходных дня. Прекрасно!

— Слушай, — спрашивает меня мой сосед Коля, — а если тебе говорят адрес корпоративной электронной почты и просят скинуть коммерческое предложение на него, не указывая, кто их рассматривает, ты что обычно делаешь?

Вообще-то Коля учился на моряка и должен был стать судоводителем. Но что-то не срослось. Возможно, оттого что флот в нашей стране большинством своим оказался в том же положении, что и заводы: то есть потерял перспективу. Зачем куда-то плавать, если вездесущие китайцы доставят все необходимое тебе под дверь сами?..

Возможно, именно поэтому теперь Коля не моряк, а представитель перспективной (с большим количеством оговорок) профессии: менеджер.

— Я ничего не делаю в таком случае, — отвечаю я.

— Почему?

— Ты всерьез думаешь, что кто-то разгребает эти корпоративные ящики? Рассортировывает в куче спама: что передать менеджеру по закупкам, что бухгалтеру, а что — генеральному директору? Для этого надо держать как минимум отдельного человека в штате, и то не факт, что он сможет справиться с таким объемом работы.

— То есть забиваешь на это совсем?