Я высунулся, и увидел, как опрокинулся еще один из противников. Поймал в прицел третьего, снова нажал на спусковой крючок. Очередь попала ему в грудь, он упал, выронив автомат. Даже не на ремне был.

И тут послышался звук стартера, а следом — мерный гул двигателя. Машинки у партизан были ухоженные, ничего не троило, и даже подвеска работала нормально. И в машине было двое — водитель, и еще один на заднем сиденьи.

Через несколько секунд она тронулась, и стала набирать скорость. Я выскочил — стрелять по мне никто уже не будет, прицелился в заднее колесо. Дал одну очередь, другую, и только третьей попал. Послышался хлопок, с которым лопнула шина, машину резко занесло, и она врезалась в столб.

Я увидел, как из-за угла здания выбегают Илья и Азам. ОМОНовец сперва прицелился в меня, но потом признал. Вот ведь странное, сука, дело. Но мне повезло, что меня не приняли за одного из нападающих, могли ведь, вполне могли.

А еще могли принять за того, кто открыл огонь первым, я ведь по сути своей чужак. Но поняли, что стрелять надо именно в тех, кто убегает.

Я махнул рукой, мол, вперед, заходим с двух сторон. И очень надеялся, что стрелять не придется, потому что тех, что в машине, нужно взять живыми. Потому что там находится этот самый крот, а нам именно он и нужен.

Водительская дверь машины распахнулась, и из нее выпал мужчина. Ему, судя по всему, досталось: лицо заливала кровь, лоб был рассечен. Ну да, уж чего-чего, а подушек безопасности от старой «Нивы» можно не ждать. А новая после электромагнитного импульса не заведется.

Он помотал головой, вскинул пистолет, прицелился в меня, но я уже навел точку прицела ему в плечо и потянул спусковой крючок. Хлопнул одиночный, парень рухнул, выронив пистолет, и заорал.

Мы сорвались вперед, и через несколько секунд я уже был рядом.

— Лежать, сука! — закричал, приставляя трубу глушителя к его голове. — Лежать!

Илья и Азам подошли к машине вполне себе профессионально. Открыли дверь, и тут же выволокли наружу еще одного. Этот без сознания, лицо разбито, тоже приложился. Повезло нам, что они врезались.

Хотя, удержать на дороге машину, у которой лопнула шина… У них других вариантов не было бы, остановили бы в любом случае. Это уже шаг отчаяния был.

Если бы не стали стрелять в патрульных, то может и сбежали бы. Но те, похоже, заинтересовались: почему это группа их товарищей ни с того ни с сего пытается угнать чужую машину.

Илья уже сноровисто вязал того, которого вытащили с заднего сиденья, он без сознания, и сопротивляться не мог. Я махнул рукой Азаму, мол, подойди. Он подошел, прицелился в парня, который смотрел на меня ошалевшим взглядом. Не злобным, а именно ошалевшим — похоже, что удар для него не прошел зря.

Я схватил остатки веревки — их не так много осталось, и связал ему руки и ноги. Осмотрелся — в окрестностях никого не было. Прохожие, если и присутствовали, то наверняка разбежались после первых же выстрелов. И правильно, никто не словил шальной пули. Это хорошо.

Из-за поворота выбежал еще отряд с повязками на руках, тут же вскинул оружие, но Илья заорал:

— Свои! Свои! Все нормально!

Патруль, значит, побежал на выстрелы. Самоотверженно, и вполне правильно. Но помощи их не потребовалось, этих уже взяли.

— Кто такие? — двинулся один из патрульных, похоже, командир в нашу сторону.

— Крота взяли, — ответил я. — Они партизанам стучали. Сейчас, Сергеев выйдет, все объяснит.

Илья тем временем выволок из-за машины на дорогу второго. Тот все так же был без сознания, а лицо оказалось залито кровью. Не пристегнулись, придурки. А в машине всегда надо пристегиваться. Потому что это опасная штука. Да, насколько мне помнится, смертность от ДТП — это всего полтора процента. Но если от рака, например, никто не застрахован, то тут ведь есть возможность соблюдать технику безопасности, и спасти в итоге свою жизнь. Лучше уж так, чем попасть в статистику.

И я узнал его. Ага. Тот самый, что спрашивал, почему мы Михалыча пытаем. Но как зовут, не знаю, и вообще его до этого не встречал. Но я вообще никого не знаю, хули тут скажешь.

Хотя мент не выйдет, он же там охранника сторожит. Надо бы отнести туда пленных.

Что ж, наш план сработал. Выдала себя эта пятая колонна. Да, жертвы есть, но без этого никуда. Да и не жалко мне «Воронов». Чем их меньше, тем лучше. Потому что совсем скоро я буду стрелять в них, а они в меня.

— Пошли внутрь, — решил я. — Сергеев все объяснит.

Да, так точно лучше будет.

— А вы тех проверьте, — приказал я охранникам, кивнув на мертвых патрульных. — Если кто еще жив, в госпиталь. Если понимаете, что не спасти, добейте. И второго, водителя, в отдельную комнату закройте.

Что-то мне подсказывает, что он не так важен как тот, что на заднем сиденье ехал. Тем более, что его явно все узнали.

Да, именно. Я, конечно, был не в праве приказывать им, и они имели полное право послать меня на хуй, да только вот уверенный вид и голос дали о себе знать. Послушались. Удивительно, но послушались, несмотря на то, что меня не знали.

Подняли, потащили. Я пошел позади всех, причем сосредоточился на том, чтобы проконтролировать окрестности. Далеко не факт, что мы выловили всю пятую колонну. Кто бы это ни был бы, у него могли быть еще люди в окрестностях.

Расслабляться нельзя, хотя в душе было ликование, конечно. Но я один раз уже расслабился, когда мы ехали к мосту, и чем это все закончилось? Если бы женщин и детей под броней спрятал бы, то все могло закончиться лучше.

И может быть, у меня этой сраной дырки в животе не было бы. Просто развернулись бы и уехали, благо броня модифицированного «Тигра» и винтовочный патрон держит.

— Все, взяли, Серега, — проговорил я, когда мы вошли обратно в комнату.

Там ничего не поменялось, разве что мент теперь сжимал в руке пистолет. Готовился, может быть, думал, что эти собираются отбить своего человека. И у него с одним стволом шансов не было никаких, его просто убили бы.

Но он был готов продать свою жизнь подороже. Очевидно, мент был человеком чести, до последнего верен тем, кому пообещал. И значит, на свою сторону мне его не перетянуть. Значит, придется валить.

Жалко даже. Жижка вот из-под молотков выскочил, ему после операции еще несколько недель валяться. Выживет. А вот Кононова придется убивать, а для этого нужно будет проникнуть в больницу.

Ладно, сперва партизаны. Потом уже все остальное.

— Филипп? — спросил мент, кажется, не поверив своим глазам. — Вот бы на кого никогда не подумал бы, так это на него.

Тот все еще был без сознания после удара по голове. Но ничего, придет в себя. Или приведем. Это тоже не проблема, тем более, что мы его сейчас будем допрашивать. И жестко. У меня есть план на этот случай.

— А это что за хуй? — спросил я.

— Он у нас патрулями заведует, — вместо мента ответил Илья. — Считай, главный по охране.

Однако. А я думал, что это мент охраной рулин. Ну, получается, он скорее кто-то вроде особиста. Вместо Изгоя, наверное, которого я грохнул. Ну он же опер, ему самое то работать на такой должности.

— Ладно, пацаны, идите, — сказал я, обращаясь к остальным. — Мы сейчас этих допрашивать будем.

— Может, куда в другое место отведем сперва? — спросил вдруг Сергеев, посмотрев на меня.

— Нет, — я покачал головой. — Нужно сделать все быстро. Очень быстро. Нельзя времени терять.

— Ладно, — кивнул мент. — Идите, пацаны, мы тут сами все сделаем.

— За дверью оставайтесь, — чуть, подумав, сказал я. — Прикройте, если что. А тем патрульным, скажите, чтобы доступ в здание заблокировали. Никого не впускать, и никого не выпускать.

Илья и Азам переглянулись, а потом вышли. Снова послушались моего приказа, даже без подтверждения от Сергеева. Однако. При этом Илья еще и дверь прикрыл за собой. А я более того, запер ее на защелку. Не надо, чтобы кто-то вошел в самый неудачный момент. Мы сейчас побеседуем. Очень вдумчиво побеседуем.