— Будешь говорить, еб твою мать? Или нет? Отвечай!

— Буду, — выдохнул он. — Но у меня условия есть!

— Не в твоем положении говорить об условиях. Ты спалился, причем по-тупому.

— Тогда не буду говорить!

— У меня мультитул есть, — сказал я, отложив палку в сторону и вытащив из кармана названный инструмент. — Давай я ему ногти на руках подергаю? Сперва на правой, чтобы, если что, оружие держать не мог. А там к левой перейдем.

— Рви, падла, я ни хрена не боюсь! — охранник осмелел, похоже. — И пока вы мои условия не выполните, ничего не скажу!

— И что за условия? — спросил Сергеев.

— Вы мне выдадите автомат, и выпустите наружу, после всего. И я уйду. Все, больше ничего не надо.

— Я бы не стал, — я покачал головой. — Он меня обычной палкой отпиздил. Я представляю, что будет, если ему автомат дать.

Кто ж это такой? Почему в охране сидит, да еще и в форме ЧОПа какого-то заштатного, если у него такие боевые навыки? Хрен его знает. Может повоевать успел, а может просто единоборствами увлекался.

Но сам бы я против него не вывез, это точно. А вынести чемпиона Москвы по АРБ — это надо очень сильно постараться. Пусть я и подрастерял с тех пор навыки.

— Ладно, — проговорил мент. — Выдадим.

— Сперва автомат и за город. Потом поговорим, — тут же принялся настаивать охранник.

— Неа, Серег, — сказал я. — Будем делать по-моему.

Я наклонился и перевернул его на живот, после чего схватился за большой палец правой руки. Выщелкнул из мультитула шило, и резким движением вогнал под ноготь. Охранник заорал, а я тем временем перевернул инструмент, схватился за отслоившуюся пластину пассатижами и резким движением выдернул ее. Потекла кровь.

— Хуй вам! Хуй вам я что-то скажу! Можете убивать!

Странное дело. Так себя ведут обычно фанатики, обычный человек не может. Но причины для фанатизма я не вижу. Это ведь не религия какая-то, и не оголетлый патриотизм. Для идеологической накачки фундамента нет. Просто бизнес, чисто деловые отношения. Но говорить он ничего не собирается. Молчит. Несмотря на то, что мы его, откровенно говоря, пытаем

Я снова вогнал шило, глубоко, под ноготь указательного пальца. Был у нас в отряде товарищ, который убитым врагам указательные пальцы отрезал. Чтобы они, значит, на спусковой крючок нажимать не могли, и на том свете его не достали. Говорил, что от викингов пришел обычай, правда те большие пальцы отрезали, чтобы враг меч или топор держать не могли.

Как по мне, так указательный сейчас резать гораздо рациональнее.

Охранник закричал, а я рывком выдернул шило, и схватился пассатижами за пластину, под которой сразу же разлилось бордово-коричневое. Это кровь. Если ноготь собьешь, то кровь всегда гораздо темнее выглядит, чем она на самом деле. Преломление, все дела.

— Может быть, все-таки расскажешь? — спросил я. Даже немного участия добавил в голосе, хотя мне было наплевать, на самом деле.

Никакого удовольствия мне пытки не доставляли, я не садист. Это просто работа, которую нужно сделать, и я умею. Научиться пришлось, да и практики было полно.

Философия наемника. Надо пытать — буду, надо ножом зарезать — буду, надо расстрелять половину пленных, чтобы другие покладистее было — а хули еще делать. Теперь я понял это и принял окончательно. Перестал цепляться за человечность. Вспомнил себя.

— Пошел на хуй! — крикнул охранник, и я рванул его за ноготь.

Он завопил, на секунду подавился, закашлялся. А потом снова принялся сыпать матом и угрозами. Реально стальной мужик, ничего не скажешь. Может быть, спец какой-то в прошлом? Нас-то учат пыткам противостоять.

— Это может прекратиться, — спокойным голосом проговорил я, поднося шило к ногтю. — Тебе надо просто рассказать нам все. Даже убивать не стану, клянусь. По крайней мере, сейчас.

— Лучше сейчас убей! — ответил он. — Я хрен тебе что скажу! Убивай, бля!

Я резко ударил по шило ладонью, и оно снова вошло под ноготь, уже среднего пальца. Схватился, рванул. Снова крик боли, ор, мат-перемат.

А я, недолго думая, проделал то же самое с безымянным. Кровь уже везде была, и штаны его перепачкала и мои руки.

— Надо ему немного отдохнуть дать, — сказал я, поднимаясь. — Тогда боль еще сильнее станет.

Взял со стола упаковку влажных салфеток, которые тут лежали, вытер руки и мультитул. Что бы там не говорили бы о том, что надо кровью поить клинок, но не такой, это точно. В пружины натечет, и потом заест, придется разбирать и чистить.

Послышались шаги, и в дверном проеме появились люди. Какие-то местные. Похоже, что их крики привлекли. Ну это не удивительно. Вопит охранник будь здоров, только вот не по делу, а больше угрожает.

— Это что вы делаете? — спросил один из них, посмотрел, кого именно мы допрашиваем, и проговорил. — Михалыч? Это чем же он так накосячил.

— Выйди и дверь закрой! — приказал мент, после чего повернулся ко мне, и сказал. — А ты продолжай!

— По-моему это бесполезно, — сказал я. — Надо к чему-нибудь другому переходить. Распорядись, пусть ведро с водой, а лучше канистру, принесут, и тряпку какую-нибудь. Посмотрим, как он это вытерпит.

Проговорил, а сам посмотрел на реакцию охранника. Страха он особого не выказывал, только косился на меня злобным взглядом. Да уж, стальной мужик. Ну я, может быть, и выдержал бы такое, но обычный человек.

Хотя мы тут определенно имеем дело не с обычным человеком. Хотелось бы узнать, расспросить о его прошлом, но меня больше другое интересует. Ладно, посмотрим, почему нет.

— Рви давай! — сквозь зубы процедил Сергеев. — У него еще вторая рука есть. И пальцы ног, если что. Все равно запоет.

Мне только пожать плечами оставалось. Нет, он не боится, но рано или поздно сломается. Нужно только грань перейти, когда боль станет совсем невыносимой.

— Кстати, есть еще вариант, пальцы обстругать, как карандаши, — сказал я. — У меня и ножик есть. Но сперва ладно, мизинчику реально одиноко будет. Давай сперва с ним разберемся.

Я перешел к последнему ногтю, на мизинце. Это самый маленький палец, но он очень сильно болючий. Так что я снова поднес к нему шило и вогнал его под ноготь. А потом схватился пассатижами, рванул.

— Я тебя порву, сука! Порву! — заорал охранник. — Я твой рот ебал!

И тут снаружи послышалась автоматная очередь. И еще одна. Мы с Сергеевым переглянулись, я быстро поднялся, отложил мультитул на стол, и приказал:

— Сторожи. Я посмотрю, что снаружи!

Взялся за рукоятки автомата, пинком отворил дверь, и побежал в сторону выхода из бывшей общаги.

Я выбежал наружу, и первое, что увидел — это патруль, который лежал на земле. Валялись они, будто кегли, которые только что сбил шар, друг на друге. Хотя в роли шара, тут и так понятно что — автоматная очередь.

А была еще группа парней, и они копались около «Нивы», которую мы бросили чуть в стороне. УАЗа не было, его отогнали, по-видимому, к пожарной лестнице, чтобы проще было выгрузить нашу добычу. Сразу передать ее интенданту, а не таскать по всем лестницам и коридорам.

Кто-то по-видимому, пытался завести машину. Она была на ключах, и ключи эти были у Ильи, потому что именно он ехал в ней, следом за нашей «буханкой».

Парни отреагировали на меня мгновенно, вскинули оружие, но я был уже наготове, да и прицел на бегу включил. Навел точку в грудь одному из них, нажал на спусковой крючок, выпустив короткую очередь.

Враг согнулся, а потом рухнул на землю. А я тут же юркнул назад, спрятался за дверным косяком, надеясь, что слой кирпича сдержит пулю. Послышались выстрелы с той стороны, несколько визгов рикошетов. И свист. Пули пролетели мимо меня.

Со звоном разбилось окно на лестнице. Я высунул наружу руки и, не глядя, дал еще очередь, уже подлиннее, патронов на десять. Плевать мне на случайные жертвы. Сейчас главное — взять беглецов. Живыми или мертвыми — не так уж важно.

Снова выстрелы в ответ. И тут же еще — хлопки глушеных. И я даже знаю, кто это стреляет: парни, с которыми я ездил в Симферополь, вышли из-за угла.