Потому что, похоже, план выделиться во время мародерства Феодосии пошел по пизде. Потому что ничего полезного мы так и не достали, технику сожгли. А…

— Степное, — вспомнил я. — Ему тоже пиздец. Зачистили, говорят. По крайней мере, при мне так сказали, но что там точно, я не в курсе.

— Вот ведь блядство, — выругался военный. — Все, я пошел.

Он развернулся на каблуках и выбежал наружу. Все, теперь они там все перепашут. А я понял, что ошибся.

Сильны эти партизаны. Даже не партизаны, наверное, а такая же армия, как и у «Воронов». Но ничего хорошего они из себя не представляют. Не за свободу и волю дерутся, а для того, чтобы их место занять. Посрались между собой, и теперь делят.

Да уж. А я своими руками бандитов ослабил, когда устроил то, что в Белогорске.

Ебаная же политика. Получается, я теперь вообще меж двух фронтов. Со всех сторон враги, на хуй. Да… А когда ехал сюда, все казалось таким простым и понятным. Добраться до Мансура, убить его, вырезать верхушку, а там хоть трава не расти.

— Как вырваться-то смог? — спросил мент, усевшись на край стола. Взял с него чашку, сделал глоток, потом подхватил пачку сигарет.

— Не кури, пожалуйста, — попросил я. Что-то подсказало мне, что сигаретный дым сейчас на моем самочувствии скажется совсем не хорошо. — У меня сотряс. Я еле держусь…

— В больничку тебя надо, — кивнул он. — Но сперва поспрашиваю немного, если ты не против. Ну, так как выбрались?

— Смог заточку сделать из жести, — ответил я. — Зарезал одного, отобрал ствол. Угнали машину и свалили. Там ночь была, они все спали, и удалось не нашуметь.

— Бля, ну вот кто же ты такой… — проговорил он. — Говоришь, простой добытчик, а при этом и во время засады выжил, и даже убил кого-то, и сейчас вот сбежать смог. И знаю, во время мародерки отличился. Про тебя Труба докладывал, до нас тоже дошло. Логово каких-то тварей нашел и выжег…

— Да я там не один был, — ответил я. Махнул бы рукой, да только сил поднять ее не было.

— Ага, знаю. Но пошел-то ты туда с тремя пацанами всего. Так все-таки, Серег, кто ты такой?

Я решил, что пора открыться, хотя бы немного. Не говорить, что я — Край, не представляться, естественно. Но немного свое прошлое раскрыть.

— ЧВК «Волк» слышал? — спросил я.

— Да ты серьезно что ли? — посмотрел он на меня внезапно расширившимися глазами. — Да ну на хуй? Никогда не поверю, что гопники, которые Белогорск держали, могли целого «Волка» взять в рабство. И он не убил их всех, и не вырвался раньше.

— Я инвалид, — спокойно ответил я. — У меня трети кишечника нет. Списали давным–давно. Но кое-что еще помню.

— Да уж, блядь, — выдохнул он, снова вытащил из пачки сигарету. Поймал мой взгляд, и прикуривать не стал, помял между пальцами, потом понюхал и сунул обратно. — Тогда им очень повезло, что тебя не в полной боевой встретили.

— Ну, наверное, — только и ответил я. — Только в терминаторы меня записывать не надо. Я обычный человек.

— «Обычные человек», — передразнил он. — Ага, конечно.

— Ну убить меня могли так же, как обычного человека, — сказал я. — Но повезло. Выбрался. Теперь буду ждать утра с нетерпением. Надеюсь, что наши накроют этих уебков и рассчитаются по полной программе.

— Аминь, — негромко ответил мент. Молитва, конечно, так себе, но мне в действительности хотелось бы, чтобы с партизанами этими разобрались. — Расскажешь, где бывал, что делал?

— Серег, — обратился я к нему. — Я бы тебя рассказал, только не сейчас, а через недельку. И под пиво в каком-нибудь кабаке местном. Если угостишь, конечно, потому что денег у меня как не было, так и нет. Хотел приподняться на мародерке, только видишь сам, в итоге без ничего остался.

— Да под тебя премию выписали, деньги, причем хорошие, — ответил он. — Мансур лично расписался, когда приезжал, он впечатлен был очень.

— А он сейчас тут? — тут же спросил я.

— Не, как обычно, — качнул головой мент. — Приехал, приказы раздал, пиздячек всыпал, кому надо, и опять свалил куда-то.

Я едва удержал разочарованный вздох. Хотя сейчас, конечно, добраться до него мне было бы сложно, в моем-то нынешнем состоянии.

— И если наши Часового возьмут, то тоже премию получишь. Так что не расстраивайся, ты сейчас не просто богач, ты — завидный жених.

— Это, конечно, все хорошо, — ответил я. — Но сейчас я просто раненый человек. И очень хотел бы, чтобы кто-то рану на моей башке посмотрел, и укольчик какой-нибудь сделал, чтобы полегче стало. Мне бы в медпункт.

— Бля, — кивнул он. — Пошли. Сам отведу, тем более тут недалеко.

Он сделал шаг в мою сторону, помог подняться. И вместе мы пошли наружу.

А я подумал, что все не так уж и плохо. Может быть, даже идет так, как оно надо. Раненым героем побывать тоже не лишне. Особенно если все, как надо, пройдет. Посмотрим, короче, посмотрим. В жизни всякое случается, иногда полная жопа оборачивается улыбкой.

Будем надеяться на это.

Насчет медпункта я ошибся. Думал, что увижу какую-нибудь двухэтажку вроде той, где располагалась администрация, и что туда просто докторов согнали, всех, кого поймать удалось, и заставили работать. Но тут было не так.

Это был не медпункт, а самая настоящая районная больница. Поменьше той, конечно, что была в Судаке, но это уже позволяло рассчитывать на нормальную медицину. Особенно если учесть, что городок от зомби практически не пострадал, и врачи должны быть на местах.

Правда… Не факт, потому что больницы были первыми местами, где начиналось заражение. Даже тот уебок-шпион и его коллеги в переписке со своими кураторами писали именно о том, что основными местами для распространения инфекции будут больницы. Там же они вирус и выпустили.

Здесь даже свет горел, потому что генераторы работали. Не во всех помещениях, конечно, потому что ночь, но по два-три окна на этаж светились. Наверное, там какие-нибудь дежурные врачи сидели или еще кто-то.

А тут все интересно должно быть. Даже такие штуки как УЗИ и рентген аппараты должны были остаться. Насчет компьютерных или магнитно-резонансных томографов я, конечно, не верил. Откуда им взяться в райцентре, на такие процедуры, наверное, всех в Севастополь или Симферополь отправляли, тем более, что расстояние тут смешное. Особенно для санавиации.

На входе нас встретила молодая врач, низкорослая, круглопопая, с короткими вьющимися волосами. Причем, не натуральными, там явная химическая завивка. Ну или какую там сейчас девчонки делают вместо нее. Она посмотрела на меня, но в отличие от парней, ни удивления, ни чего такого на ее лице не отразилось.

Ну да, сюда ведь уже Жижку принесли. И наверняка большинство врачей боролись за его жизнь. А там было за что бороться — обработали его порядочно.

— Что там? — спросила она.

— Сотряс, — ответил мент. — И рана на башке.

— В коляску его, — проговорила врач, не обращая внимания на то, что приволок меня один из местных вышестоящих чинов.

Коляски тут были. И мне категорически не хотелось в нее садиться, потому что они ассоциировались у меня с совсем уж немощными, с инвалидами. Хотя сейчас идти я действительно не мог.

Поэтому все-таки примостился.

— Человек важный, — все-таки сказал капитан. — Займитесь им как следует.

— Мы всеми занимаемся, как следует, — ответила девушка, после чего схватилась за ручки коляски и покатила меня по коридору.

Я повернулся, посмотрел на своего провожатого, и тот кивнул. Приободрил, типа: мол, все нормально будет. Что ж, остается надеяться, что все действительно так.

А вот врачиха грубая какая-то, и не боится никого. Их здесь как невольников держат? Хрен знает. Парней с автоматами, как и кандалов с цепями я тут не вижу. Да и в целом жизнь в Кировском более чем благодатная. Как ни крути, но идти отсюда некуда.

Интересно, что сказала бы эта девушка, если бы узнала, что я похоронил под обломками крепости в Белогорске как минимум несколько ее коллег? Хотя об этом им лучше не знать. Вообще нет.