— Вот ведь суки… — пробормотал мужик. — Дайте мне только вырваться отсюда. Я их всех голыми руками на ремни порву.

— Рвалка нашлась, блять. Одноглазая… — только и оставалось мне ответить.

— Чего? — Жижка тут же посмотрел на меня.

— Да ничего, — ответил я. — Давай думать лучше, что отвечать будем.

— Да хрена ли тут отвечать? — Жижка сплюнул в угол. — Правду придётся говорить. Но… Это даже смешно, слышишь, Серёж, то, что они тебя взяли? Ты ведь рассказать толком ничего не сможешь. Не знаешь ни хрена.

— Ага. Но они мне не поверят, все равно допрашивать будут. Перспектива нерадужная. Как думаешь, мы тут вдвоём или кто‑то ещё есть?

— Не знаю, — он помотал головой. — И сомневаюсь, что узнаем

Вспомнились «Вороны», которых мы сами держали в сарае. Правда, там совсем жёстче было, мы ведь их на цепь посадили, приковали, что само по себе многое значит. То есть как бы за людей не считали. И всем было ясно, что мы их убьем.

С другой стороны, у нас вроде как руки-ноги свободные. Правда, толку-то от этого.

Тем не менее, Жижка поднялся, подошёл к двери. Потолкал её от себя, подёргал. Наклонился. Что‑то поковырял в замке.

— Толку никакого. Не выбраться. Снаружи заперто, — только и проговорил одноглазый.

И окошек тут нет. В помещении темно совершенно. Если бы у нас зрение уже не привыкло — хрен бы мы что увидели. Да и так едва видно. Трубы вот какие‑то идут. Только толку с них что? Мы по трубе выбираться будем? Это только в кино такое бывает, в каких‑нибудь побегах из тюрем, когда бравый герой через трубу выбирается из полной задницы. У нас таких вариантов нет.

Надо немного отдохнуть. Попытаться прийти в себя. А там, может быть, что и придумается.

Я закрыл глаза. И в этот момент из-за металлической створки послышались приглушеные шаги. Жижка тут же подскочил к двери встал слева от неё. Он что, реально собирается вырваться? Вот так вот. Хотя… Почему бы мне его не поддержать? Может быть, и получится.

Дверь открылась, и сквозь проём в помещение ворвался поток света. Это был ручной фонарик. Значит, на улице наверняка тоже уже темно, иначе свет попадал бы, хоть немного. Ночь наступила. Это сколько же мы провалялись в таком состоянии? Выезжали-то поутру.

Фонарь ослепил меня, невольно заставив зажмуриться.

— Наружу. Ты, — ткнул пальцем в меня парень.

— Я ходить не могу, — ответил я. — Не встану.

— Насрать мне, что ты ходить не можешь. Поднимайся.

Голос — молодой совсем. Пацану, наверное, лет восемнадцать‑двадцать, вряд ли он старше. Тем не менее, во второй руке у него был пистолет. И делать мне было больше нечего — иначе сейчас выстрелит, а потом уже выволокут. Целостность моей тушки для них ничего не значит, а вот мне хотелось бы ее сохранить.

Я приподнялся, схватившись рукой за стену. Сделал шаг.

— Быстрее давай.

Парень вошёл в помещение, и в этот момент Жижка набросился на него. Я тоже рванулся вперёд, но ноги были ватные, не держали совсем. В состоянии я был гораздо худшем, чем сперва мне показалось, рухнул на землю. Попытался подняться, но перед глазами снова помутилось, и я ударился головой о пол.

В этот момент послышался выстрел. Я услышал, как пуля отрикошетила от стены. Потом полувздох-полувсхлип. Ещё один. Поднял голову и увидел, что Жижка лежит на земле, а ещё один парень пинает его ногами. А второй целится в меня.

Ну да. Кто же ожидал, что он один придет? Но план был хорош, ничего не скажешь.

— Вот ведь сука набросился, — проговорил он, продолжая избивать моего товарища по несчастью.

— Лес, хватит, — проговорил второй. — Всё, давай хватай этого и выволакивай. Старший ждёт.

Лес, или как там его звали, пробил ещё один удар — куда‑то в солнечное сплетение одноглазого. После чего плюнул на него, подошёл ко мне, рывком схватил за плечи и поднял на ноги.

И меня повели наружу. К выходу из подвала.

Там действительно оказались и дверь решетчатая, только вела она не в подъезд, а на улицу. И дом был двухэтажным, и примерно таким же, как те, что я видел во время подготовки. Угадал, получается. Только вот никакого облегчения мне это не принесло.

Мы оказались на улице. Я огляделся, увидел, что помимо того дома, где нас держали, вокруг еще три таких же двухэтажки. А так повсюду стандартные для крыма коттеджи.

Да уж. Мы можем находиться вообще где угодно. Но подозреваю, что попали на базу партизан. Если получится свалить, выяснить, где именно мы находимся, а потом добраться до Кировского, и рассказать о том, где я побывал, и что видел.

Но шансов на это, надо сказать, маловато. Как ни крути, но я не в том состоянии, чтобы убегать и драться. Мне бы сейчас отлежаться.

Сотряс — это такое дело. От него таблеток нет, только лежать в тишине и покое. А мне такой возможности никто не даст. Но ладно, делать больше ничего.

Может быть, мне хотя бы расскажут, кто именно меня убьет.

Меня потащили в подъезд, проволокли по лестнице, и занесли в одну из квартир. Обстановка там была самая обычная, я бы даже сказал, что бедноватая для подобных мест. Мебель старая, если не советская, то из нулевых примерно, в зале, куда меня затащили, продавленный диван. Пахнет… Не знаю, лекарствами какими-то, корвалолом, наверное.

Не как в аптеке, но похоже. Жила тут старая бабка, наверное. Или дед куковал в одиночестве, доживая свои деньки.

А может быть, жили дед, да баба, ели кашу с молоком. Рассердился дед на бабу…

Только вот хлопать по пузу кулаком будут, очевидно, меня. Судя по двоим мужчинам, одетым в джинсы и кожаные куртки, по погоде, потому что холодно уже. И лица у них серьезные. Сразу видно, серьезные мужчины — ничего не скажешь.

И здесь же стул стоял посреди комнаты. А на линолеуме потеки крови. Значит, кого-то тут допрашивали до меня. Получается, живыми не только нас двоих с Жижкой взяли, но и кого-то еще. Только держали в другом месте. Хотя, раз тут целых четыре дома, то и подвалов должно быть достаточно.

Ну меня и усадили на этот самый деревянный стул, руки жестко завернули за спину и затянули стяжками, напрочь перекрыв кровоток. Поза была унизительной, тут ничего не скажешь.

— Идите, пацаны, — проговорил один из этих серьезных, кивнув на дверь. — Мы тут сами с ним поговорим.

Лес и его молодой товарищ вышли. А мужики глянули на меня, а потом переглянулись.

Да, вид у меня должен быть так себе. Башка распахана, сам весь в блевотине и крови. Форма опять же военная. Что-то не везет мне с ней, то порву, то вот так вот изговняю, то еще что-то. Ну а что поделать, времена сейчас такие.

Я кое-как сфокусировал взгляд на лице одного из них. Нет, это не те, что я в Земляничном видел, тех бы узнал. Они просто как деревенские мужики выглядели, а эти…

Да как бандиты. И взгляды такие же, от «Воронов» они, допустим, вообще не отличались. Ладно, попробуем поговорить. Почему бы не пообщаться с хорошими людьми.

— Пацаны, — сказал я, решив заговорить первым. — Пока вы меня пиздить не стали, давайте я честно скажу. Я не из «Воронов». Я только мародерствовал для них, сам не бандит, а совсем даже наоборот.

Они снова переглянулись, а потом тот, что старше, да еще и в очках, сделал шаг ко мне и зарядил кулаком в живот. Воздух вышел из легких, я невольно наклонился, насколько позволяли сцепленные за спиной руки, хватанул ртом…

Перед глазами снова потемнело, и несколько секунд я сидел вот так… Потом разогнулся, посмотрел на очкастого и спросил:

— Ну и на хрена? Я и так готов говорить. Пиздить меня смысла нет, сказал же уже.

— Как зовут? — поинтересовался второй.

— Сергей, — ответил я. — Серега то есть. И повторяю — я не из «Воронов». Жил в Севастополе, свалил. Потом меня самого «Вороны» прихватили, и я в Белогорске рабом был. Потом записался в мародерскую команду. Когда какие-то уебки Белогорск «градами» расхуярили, свалил, вытащил одного из бандитов. Добрался до Кировского, там меня двое суток промурыжили, а потом подписали Феодосию грабить. Мы дело сделали, а потом вас встретили. Все.