– Простите, – сказала я тихо.

– Ничего, все в порядке. – Разумовский повел шеей. – Принцессе положено видеть в драконе монстра.

– Сергей Львович, можно без аллегорий? – взмолилась я. – Возможно, вы и дракон, но я – не принцесса. Что вы собирались сделать? Отчитать? Наказать? Выставить условия? Я внимательно вас слушаю.

«Я в вашей власти…» – добавила я мысленно.

– Дурочка ты еще, хоть и талантливая, – как‑то грустно произнес Разумовский.

Обидно, однако. Хотя он прав. Умной я себя не ощущала, особенно рядом с ним.

– И сильная, – добавил он. – Первый откат – всегда тяжело. Я вот полчаса блевал.

Его пальцы отбарабанили дробь по столешнице.

– А ты молодец. Держишься. Понравилось властвовать над людьми?

– Да ни за что! – выдохнула я, ощутив новый приступ тошноты.

– Отчего же? Разве не заманчиво? – Голос Разумовского стал теплым, обволакивающим. Он укутывал меня, как уютное одеяло. – Ты можешь подчинить себе любого. Можешь карать и миловать. Любой каприз…

– Замолчите! – взмолилась я, закрывая уши ладонями. – Нет! Пожалуйста! Нет!

Видимо, он очень хотел, чтобы и меня вывернуло наизнанку. Что ж, сам виноват, я не собиралась портить ковер.

Разумовский молча помог мне добраться до ванной комнаты, придерживал волосы, пока я умывалась и полоскала рот, а после велел лечь в спальне. Я чувствовала себя так отвратительно, что не сопротивлялась. И очень скоро провалилась в забытье, прижимая к себе Карамельку.

Теперь я знаю, за что осуждена. Простые люди боятся эсперов сильнее, чем магов. Проективная телепатия, или внушение, под запретом. Ментальный допрос может вестись только при согласии допрашиваемого или, в особенных случаях, по постановлению суда. И то, что «пострадавшие от незаконных действий» – преступники, нелюди, не оправдание.     

– По решению трибунала Морозова Яромила Ивановна приговаривается к смертной казни.     

Я ничего не вижу: на глазах повязка. Руки за спиной – в наручниках. В затылок упирается что‑то твердое. Дуло пистолета?     

– Дурочка, – шепчет за спиной знакомый голос. – Ты сделала неправильный выбор.     

Оглушительный выстрел…     

– Прости. Я тебя разбудил, – виновато произнес Разумовский. – Окно приоткрыл, свежий воздух… А сквозняк не учел. Вот рама и грохнула.

– Ничего, – пробормотала я, садясь. – Хорошо, что разбудили.

– Кошмар? – догадался он.

Я кивнула. Кошмар, что не закончился, как обычно, криком и пробуждением.

Карамелька недовольно заворчала. Меня опять мучил голод. Но еще сильнее хотелось определенности. Я до сих пор не знала, что со мной будет.

– Яра, я все же должен тебе сказать…

– Меня убьют? – перебила я его.

Разумовский вздохнул, подвинул стул ближе к кровати и сел напротив меня.

– Формально ты не давала присягу. Ни как курсант академии, ни как эспер. То, что твоя сила вышла из‑под контроля, косяк твоего куратора.

– Савы⁈ – воскликнула я, холодея. – Но его там не было вовсе! Нет! Не надо! Я сама отвечу…

– Яромила! – рявкнул Разумовский. – У Бестужева ты, как минимум, наглости набралась! Или кто‑то другой научил тебя перебивать старших?

– Прошу прощения…

– Учитывая все обстоятельства и сведения, что тебе удалось добыть, инцидент не будет предан огласке.

«Тогда зачем меня сюда притащили⁈» – чуть не воскликнула я. К счастью, удалось вовремя прикусить язык.

Разумовский довольно усмехнулся.

– Спрашивай.

– Вопрос все тот же, Сергей Львович. Зачем я здесь?

– А кто еще поможет тебе справиться с откатом? – как‑то устало поинтересовался он. – Так уж получилось, что кроме меня – некому.

– Это потому, что я такой же сильный эспер, как и вы?

Он не рассердился. И даже ответил.

– Нет, Яра. Ты сильнее. После такого выброса силы эспер либо наслаждается обретенным могуществом, либо мучается угрызениями совести, причем и то, и другое может свести его с ума. Определить вектор твоего дальнейшего развития мог и Шереметев. Но удержать тебя от помешательства не в его власти.

И что, не будет никаких условий? Никакого шантажа? Я пристыженно молчала.

– Нет худа без добра, – сказал Разумовский. – Теперь ты перестанешь подозревать меня в нечестной игре?

– Прикажите мне что‑нибудь, – оживилась я. – Ментально.

– Яра, не смешно. Я никогда не делаю этого просто так. Ты же знаешь, как это противно!

– Пожалуйста. Я хочу проверить.

– Наглая девчонка, – проворчал Разумовский.

Внезапно у меня зачесалась левая ладонь. Я поскребла ее ногтями, испытывая облегчение. Да, я чувствовала силу князя.

– Убедилась? – спросил он. – Теперь ответь на мой вопрос.

– Постараюсь, – пообещала я.

– Ты жалеешь о том, что сделала?

А вот это неожиданно. Так разговор еще не закончен…

– Нет, – ответила я честно. – Я ощущала эмоции этих людей. Я понимала их намерения. Они бандиты, а Ваха – монстр. Я не хотела убивать. Если бы у меня был опыт, я смогла бы предусмотреть… То есть, я не подумала о том, что они начнут стрелять друг в друга. Но я не жалею. Я понимаю, что нарушила закон. Я не хочу никакого могущества. Но я не жалею.

Разумовский кивнул.

– Ты справишься. В гостиной сейчас закончат уборку, накроют на стол. Спокойно поешь и отдыхай. Постарайся не думать о том, что произошло. Если не получится, повторяй: я ни о чем не жалею. Если станет совсем плохо, химеры меня позовут.

– Сергей Львович…

Он обернулся, взявшись за дверную ручку.

– Что?

– Вы же не накажете Саву? Не его вина, что…

– О господи! – Разумовский возвел очи горе. – Пошли мне терпения!

И он вышел из спальни, ничего не ответив.

– Еще не вернулась?

– Не вернулся, – процедил Савелий, не отрываясь от очень важного занятия.

Он запихивал в рюкзак резиновые сапоги. Следовало отправить их туда раньше, сразу после консервов с тушенкой, а внутрь засунуть мыло, мочалку и прочие банные принадлежности. Но Савелий о сапогах забыл, а когда вспомнил, в рюкзаке почти не осталось места. И что, теперь его разбирать и заново укладывать⁈

– Точно. Я уже как‑то и отвык говорить о Яре, как о парне, – вздохнул Матвей.

Он привычно оседлал стул и с минуту наблюдал за мучениями Савелия.

– Не впихнется, – наконец резюмировал Матвей. – Тупо объема не хватает.

– Да знаю я! – воскликнул Савелий и пнул многострадальный рюкзак.

– Что‑то ты рано вещи собираешь, – заметил Матвей.

– У тебя есть другие предложения, как убить время? – мрачно поинтересовался Савелий. – В комнате уборку сделал. Шкаф разобрал. Полы помыл. Дважды. На стадионе не знаю сколько километров нарезал. Из тренажерки меня выгнали.

– Кто посмел?

– Инструктор. Там сегодня Бес дежурит. Сказал, что ему трупы без надобности.

Бес, он же Бесо Давидович Ниношвили, безусловно был прав. Савелий и сам понимал, что истязал себя нагрузками, вопреки здравому смыслу. Если сердце не выдержит, то никакой врач десятого уровня не поможет.

Ожидание давалось Савелию нелегко. Разумовский забрал Яру вчера утром, а сейчас уже шесть вечера, а она еще не вернулась. Собственная беспомощность бесила, как никогда.

Савелий перевернул рюкзак и вывалил его содержимое на кровать.

– Яре не предъявят обвинений, – произнес Матвей. – Дед сказал. Дядя Саша подтвердил.

Савелию Александр Иванович говорил то же самое. Но зачем Разумовский держит ее при себе? И почему так долго!

– Сава, зачем тебе тушенка? – спросил Матвей. – Насколько я помню, там хорошо кормят.

– Кормят хорошо, – согласился Савелий. – Ты же в прошлый раз в другом хозяйстве был? Не на картошке?

– Мы свеклу убирали.

– Ага, точно. Так у нас с ребятами традиция. Картошку варим, потом в нее банку тушенки добавляем. Классный перекус, когда ночной жор нападает.