– Адмирал женат на очень необычной женщине. Она сказала, что у него пять жён.

– Боже, эти варварские обычаи. Посмотрим, как он справится с туземцами, а там будет видно.

Наши переговоры зашли в тупик, отчего мы разошлись с раджой, не договорившись о мирном решении проблемы. В этот раз консенсус к нам не пришёл. На стене меня встретил Олег Орлов:

– Ваше превосходительство, как прошло рандеву?

– Тупой, ещё тупее! В общем, если они сейчас не уберутся, я отдам приказ на обстрел их лагеря "огурцами". Надо быстрее заканчивать это дело.

И индусы услышали нас – они решили повоевать. Сигнальщик просемафорил на судно мой приказ по переданным ориентирам разутюжить лагерь противника у форта Канкшвар, а затем обстрелять тех, кто окружил Хубладу.

Ободрённые тем, что им никто не отвечает, индусы провели обстрел крепости из луков. Пришлось прижиматься к парапету, ибо пущенные навесом стрелы падали с неба и ранили наших бойцов. Выпустив стрел по двадцать, майсурийцы решили, что можно начинать атаку, и побежали к крепости. Матросы заряжали арбалеты и мушкеты и готовили гранаты. Когда тысячи полторы туземцев оказались у стен форта, через парапет полетели осколочные гранаты, а матросы приступили к обстрелу атакующих из мушкетов. В это время открыли огонь орудия корабля, отправляя осколочные снаряды по лагерю у Канкшвара и атакующим Хубладу, неся гибель индийским воинам. Здоровые и раненые индусы бросились бежать в лес. Следом за ними из ворот форта выбегали наши парни и сотня британцев. Бритты занялись тем, что добивали раненых, а русские бежали к лагерю. «Огурцы» так нашпиговали индусов осколками, что везде лежали убитые и раненые. Завидев наш отряд, из Канкшвара выскочили две сотни британцев и сипаев. Они так же принялись резать раненых.

Я возглавил преследование отступающих майсурийцев, а когда те попытались организовать заслон, парни, прячась за природными укрытиями, принялись обстреливать индусов из арбалетов, а подбираясь ближе, забрасывать гранатами. В итоге разбитое войско индусов сбежало, а мы забрали трофеи в брошенном лагере и на поле боя. После подсчёта погибших, оказалось, что свою смерть под стенами двух крепостиц нашли почти 3 тысячи индусов, причём, большинство было зарублено британцами. Десятка четыре раненых были взяты в плен, и отряд под командованием Шевина доставил их к губернатору. Я не увидел в числе погибших Масур-раджу – сбежал мужичок.

Губернатор оглядел пленных и приказал всех расстрелять. Я сразу же переговорил с ним:

– Господин губернатор, за такую победу не грех и орден получить?

– Господин граф, это великая победа. За два часа уничтожить 3 тысячи повстанцев и обойтись практически без потерь.

– Раненых стрелами оказалось человек 40. А это мои крепостные, так что я лично пострадал за британскую корону.

– Я отпишу в министерство колоний о вашем подвиге.

– Сделайте милость, отпишите. Надеюсь, вы покажете мне содержимое письма касаемо моей роли?

– Если вы так желаете, то покажу. Я вижу, граф, что вы слов на ветер не бросаете. Когда думаете отправиться домой?

– Как получим ваше благословение, так и отправимся. Разве что вы захотите отпраздновать свадьбу вашей дочери.

– Сейчас тяжёлое время и свадьбы играть неуместно.

– Тем лучше. Мы сыграем её в России, как это принято у нас.

После победы мы провели в Бомбее две недели, за время которых Ирэн и я подружились с графиней. Южный темперамент Исанты больше соответствовал нашему, чем холодному, словно у лягушки, темпераменту Уильяма Тэтча-младшего. Перед одним из ужинов мы преподнесли ей весьма дорогое украшение, купленное у местного ювелира. Так что две недели мы сибаритствовали, втроём с Ирэн и графиней на лошадях объезжая окрестности. Исанта быстро согласилась на свадьбу, а папика пришлось планомерно обрабатывать. В этих путешествиях с помощью дальномера я произвёл вычисления высоты стен увиденных крепостей, о чём сделал необходимые записи в своём журнале.

Всё-таки мы дожали родителей невесты и те дали своё благословение. По настоянию супруги, Уильям написал и отдал мне рекомендательное письмо для виконта Чэтэма, члена палаты лордов и исполнительного директора центрального аппарата «Ост-Индской компании», где расхваливал меня, как лучшего друга Англии. Прогуливаясь в последние дни перед отплытием по крепости и городку вместе со своими товарищами, увидели рядом с портом мощное каменное здание представительства «Ост-Индской компании» и две шхуны, стоящие у причалов под погрузкой.

Шевин спросил меня:

– Александр Иваныч, почему ты не хочешь ничего покупать здесь?

– Анатолий, зачем покупать, когда мы возьмём это бесплатно. Должны же мы иметь какую-то компенсацию за общение с твоим тестем.

– Ха-ха, должны! Все-таки я очень рад, что Маргарет не похожа на своего папу.

– Я тоже, иначе не представляю, как бы ты с ней жил.

В это время произошло боестолкновение сипаев Пуны с остатками отряда Майсурийской империи. Разбитые майсурийцы бежали с поля боя. На привале раджа Масур обсуждал с главным командиром отряда, махараджой Шампуром, свой разговор с русским капитаном.

– И ты так ответил ему?

– Да, великий махараджа. Я не поверил ему и приказал атаковать крепость.

– Раджа Масур, ты тупее пробкового дерева! Мы могли бы заманить в засаду пунов, а затем вернуться к Бомбею.

– Но я же не знал, что он говорит правду!

– Теперь ты знаешь, только у тебя нет армии.

Свадьбу молодые всё-таки сыграли, так что мечта Риты сбылась – она вышла замуж «за капитана», ну почти за капитана. Отобедав в родительском доме, молодожёны и все мы простились с Тэтчами, после чего видавший виды кораблик лёг на обратный курс, с каждым часом всё дальше удаляясь от берегов удивительной Индии. Мои вахтенные сообщили, что рано утром ушла одна загруженная товаром шхуна, а часа через три другая. Ушли, так ушли, а мы зайдём в Лоренцо-Маркеш, где займёмся полезными делами. На землю опустился вечер, расцвеченный красками, какие бывают в тропиках. Наши дамы гуляли по палубе, любуясь фосфоресцирующим океаном и красным закатом, говорящим о том, что завтра будет ветреная погода.

Мы стояли с Лобовым на шканцах и тихо разговаривали:

– Поразительно, мы уничтожили больше трёх тысяч человек и не потеряли ни одного бойца.

– Погибают плохо подготовленные, либо те, кому судьбой уготовано завершить свой жизненный путь. Одни мрут за свои прегрешения в этой или прошлых жизнях, а другие, потому что настало время перейти на новый уровень духовности. В этом бою ни один из этих признаков для нас не сложился.

– Будем куда-нибудь заходить, или у тебя нет идей?

– Вроде ничего великого в голову не приходит, так что идём проложенным курсом.

Раздался голос вахтенного:

– Корабль слева по курсу!

Мы повернули голову, куда указывал наблюдатель, и достали подзорные трубы. Лобов улыбнулся и проговорил:

– А вот и наш приз. Кем бы он ни был: британцем, португальцем, французом или голландцем, его участь предрешена. Палубным – подтянуть грота- и фока-шкоты, марсовым – ставить паруса, рулевой – курс на румб влево!

С каждым дуновением ветра мы нагоняли кораблик, а нас нагоняла темнота. Ко мне обратился вахтенный офицер:

– Не догоним до темноты, господин контр-адмирал.

– Не догоним. Значит, что надо сделать?

– Что?

– Дать понять капитану шхуны, что им удалось сбежать.

– Точно, Александр Иваныч, мы приотстанем, а в темноте нагоним беглеца.

– Правильно мыслишь, Свистунов. Командуй.

Вахтенный офицер приказал ослабить шкоты, отчего паруса провисли, и судно стало терять ход. Шхуна удалялась, растворяясь в сгущающейся темноте. Штурман прикинул направление, скорость движения и силу ветра, после чего просчитал примерный курс шхуны. Когда стемнело, мы снова подняли паруса и бросились в погоню. Часа через три впереди матросами были замечены силуэты светлых парусов. Абордажная команда стояла вдоль борта, ожидая, когда можно будет сцепить борта. Нас увидели, но было поздно. Торгаш решил не воевать, а сразу сдаться.