Записавшись вместе с Марией на приём, довольно быстро был принят императрицей. Ныне Екатерина чувствовала себя на престоле весьма уверенно.

Она по-матерински обняла меня и троекратно поцеловала, а затем молвила:

– Наконец-то блудный сын появился. Читала реляцию Спиридова о разорении тобой Бизерты и Триполи, а также о битве с берберийцами и спасении наших моряков с "Архангельска" и "Полтавы".

– Было дело, когда корабли тунисцев да алжирцев на дно пустили. А ещё, матушка-императрица, пощипал голландцев в Новом Свете.

– Так это ты разорил нидерландские колонии? Дипломаты весь прошлый год трезвонили об испанском графе, который грабит города и топит корабли голландцев.

– Я и есть тот самый испанский граф.

– Рассказывай, друг, как всё произошло.

– А всё это произошло благодаря жадным голландским торгашам, двум девицам и моим офицерам, ставших их мужьями, из-за которых мы совершили первое путешествие ради получения родительского благословения, а скоро отправимся в Индию за вторым.

– Нет, дружочек, это дело длинное, так что ныне приходи ко мне на кофий, там и расскажешь.

Вечером я был на домашнем приёме у Екатерины, где рассказывал байки о злых пиратах, с которыми нам пришлось столкнуться. Пришёл и Павел с супругой. Ныне это был молодой человек, всё сильнее восхищающийся немецкими порядками, в голове которого зрели свои планы по управлению страной. Его молодая жена, Вильгельмина Гессен-Дармштадская, оказалась весьма норовистой дамой и теперь напоказ командовала влюблённым в неё юношей. Я осмотрел эту мамзель, сделал свои умозаключения и предпочёл общаться с Павлом, своей Марией, императрицей и парочкой присутствующих камер-фрейлин.

В тот же вечер я обратился к императрице с просьбой:

– Ваше величество, нерешённая проблемка у меня осталась. И сейчас она может всплыть снова.

– Что за проблемы, которые ты, Александр, решить не можешь?

– Решить могу, но хочется всё по закону сделать.

– Расскажи. Кстати, Панин докладывал, что затаил Едич-хан на тебя обиду великую. Что произошло между вами?

– Надоел он своими набегами, так я взял и разграбил Болу-сарай. Вот только хан сбежал. Благодарю, ваше величество, что предупредила меня. Видать, придётся завершить дело.

– Заверши, Саша, да так, чтобы самому живым остаться. Ты – человек разумный, и мне ещё в делах государственных понадобишься. В июле отправила Гришу на мирный конгресс в Фокшаны как полномочного представителя, так в своей миссии он потерпел полную неудачу.

– Что так?

– Как говорит Панин, отчасти из-за упрямства османов, а отчасти по вине собственного буйного нрава. Пришлось заменить его младшим братом Алексеем. А ныне и вовсе со службы уволила. Пусть годик за границей отдохнёт для поправления здоровья.

Я сделал себе пометку, что Гриша Орлов вышел в тираж. Должность он занимал большую, являясь начальником всей артиллерии в Российской империи, но его звезда закатилась. Тем не менее, я решил вернуть разговор к интересующей меня теме:

– Екатерина Алексеевна, был у меня когда-то конфликт с контр-адмиралами Дащевым и Корминым.

– Чего о них вспомнил? Вроде бы всё для тебя к лучшему решилось?

– Дело не в них, а в том, кто за ними стоял. Пусть Павел в моём присутствии поспрашивает обоих о тех делах. Один раз обманули наследника по малолетству, так пора напомнить. Попали бы под моё командование, я бы на них управу быстро нашёл бы.

– Злой ты, Саша, злой.

– Иначе нельзя – око за око, зуб за зуб. Тем более, идёт война и требуется дознаться, в интересах какого государства работал их хозяин.

Зато Павлуша заинтересовался, откуда у этого дела «ноги растут». В конце вечера императрица проговорила:

– Александр, дело идёт к заключению мира.

– Да, ваше величество, дела у турок неважны.

– Граф Александр, ныне учёные мужи собираются на мирные переговоры и через неделю отправятся. Инструкции Потемкину и Румянцеву я дам, а чего больше вытребуете, так все будет на пользу государства. Так что желаю, чтобы и ты отправился на переговоры.

– Слушаюсь.

На следующий день вице-адмирал Дащев и контр-адмирал Кормин стояли в кабинете президента Адмиралтейств-коллегии Павла Романова. Там присутствовал и я. Цесаревич прокашлялся и задал вопрос:

– Адмиралы, узнаёте ли вы этого господина?

– Конечно, ваше высочество, это контр-адмирал Михайлов.

– Отменно. А теперь у меня к вам есть вопрос. От вашего ответа будет зависеть, где вы продолжите службу.

– Слушаем вас, ваше высочество.

– Расскажите мне о делах минувших. Утаите что – отправитесь на Дон под начало Михайлова, а если всё, как на духу расскажите, останетесь на своём месте. А теперь внимание – вопрос! Почему во время проверки вы пытались снять матросов с кораблей на берег, а капитана Михайлова отстранить от командования кораблём? Кто вам дал такие указания? Скажу вам, что подготовленные Михайловым матросы у Сенявина на равных с турком сражаются, а новички корабли топят. Извольте отвечать, господа. Начнём со старшего по званию.

Оба рассказали об адмирале Сечине, вспомнив его оговорки по поводу британцев. Всплыла фамилия Локарта. Пришлось через министерство иностранных дел выяснять, кто это такой и где он сейчас. К сожалению, бывший управляющий представительством "Московской торговой компании" давно уехал в Британию. Зато Павел взялся за Сечина, обвинив того в развале русского флота в английских интересах. В общем, сегодня он говорил мои вчерашние слова, только от своего имени. Сечин всё отрицал. По моему совету была устроена очная ставка с Корминым и Дащевым, во время которой Кормин в лицо Сечину бросил обвинение в том, что результаты той проверки были сфабрикованы по его указанию.

Павел был зол, что адмирал водил его за нос, а я подливал масла в огонь, обвиняя Сечина в том, что он обманывает наследника и за деньги шпионит в интересах Британии. В итоге наследник снял того с должности и назначил расследование. Выслушав сына, императрица долго не мудрила, а приказала отдать Сечина под трибунал. Его осудили, лишили звания и выслали из столицы в имение. Встретившись на следующий день в коридоре Адмиралтейства с обоими адмиралами, я произнёс:

– Со мной дружить надо, а иначе в Сибири сгною. Всё ясно?

– Так точно, господин контр-адмирал.

В субботу отправился к Ростовцевым, беседуя за обедом:

– Да, братец Александр, устал я от дел ратных, как-никак седьмой десяток идёт. Война закончится и подам в отставку.

– Да, быстро время пробежало. Казалось, недавно познакомились, а с тех пор уже двадцать лет минуло. Приезжайте к нам, поживёте лето, отдохнёте, а там и совсем переберётесь. Марии я поручил контролировать постройку большого дома.

– Маша рассказала. Вот война закончится, так с супругой к вам и приедем.

Через неделю делегация вместе со мной убыла в деревню Кайнарджи, где русская и турецкая делегации сидели за столом переговоров, ожидая инструкций из столиц. Нашу делегацию возглавлял Румянцев. Он был ограничен указаниями из Петербурга, к тому же не терпел посягательств на свой авторитет, так что слушал подсказчиков «в пол уха». Австрийские дипломаты – молодцы, чётко отработали взятые деньги, шантажируя нашу императрицу угрозой новой войны. Как большинство сановников, я делал умное лицо, являясь больше свидетелем, чем участником процесса. Так что воевали мы, воевали, а в итоге пришлось вернуть практически все завоёванные земли: Крым, Таврию, Молдавию, Румынию и половину Болгарии.

Из приобретений к России отошли Керчь, Ене-Кале, Азов и Кинбурн, а так же земли по берегам Днепра от столицы Новороссии, города Кременчуга, до крепости Кинбурн на Чёрном море. Единственное, где мне удалось вставить свои «пять копеек», это убедить Румянцева настаивать на передаче России Хан-Кале с прилегающими территориями. В итоге Таманский полуостров стал нашим. Теперь вход в Керченский пролив был полностью нам подконтролен. Ещё Румянцев включил в договор право беспрепятственно прохода русских судов в Средиземное море.