Незаметно пролетел очередной год. На фронте дела у России шли неплохо. Русские сухопутные части вели бои в Болгарии, а эскадры Сенявина и Поповкина сражались с турецким флотом на море. Султан, до которого дошло понимание военной слабости своей империи, сделал ряд военных и политических шагов. Теперь на главном военном театре использовались регулярные войска – янычары. Численность турецкой армии уменьшилась, зато поднялась дисциплина и боевая подготовка. С помощью французских специалистов турецкие мастера наладили производство облегчённых пушек. Великий визирь предложил, а султан одобрил новую тактику – турки засели в крепостях и переходили в наступление только в удобном случае. Но наилучший результат могли дать политические интриги, затеянные султаном.

Турецкие дипломаты прибыли в Вену, и глава делегации Муслим-паша получил аудиенцию у императора Священной Римской империи. Вот только правила страной его мать, Мария Терезия, а Иосиф 2-й только учился управлять государством. Поэтому прежде, чем дать ответ, надо было посоветоваться с товарищами и обязательно переговорить с мамашей. Так что турецкая делегация застряла в Вене на несколько дней.

– Такие дела, мама. Как ты считаешь, стоит ли нам общаться с турками?

– Конечно, сын мой! Только за наши услуги мы попросим в три раза больше и аванс.

– Но мы можем проиграть России?

– Сын мой, искусство политической интриги в том и заключается, чтобы создать видимость решимости идти до конца, на самом деле ничего не предпринимая. Войну с Россией мы не будем начинать, но получить с турок преференции просто обязаны. А чтобы наша заявка была весомее, отправь послов в Пруссию. Мы начнём с Фридрихом переговоры о военном союзе, как бы случайно доведя эту информацию до русских дипломатов. Турки войну проиграют, но мы сорвём хороший куш.

На второй встрече стороны заключили конвенцию, по которой Турция обязалась передать Австрии Малую Валахию и уплатить 10 миллионов пиастров, если та дипломатическими либо военными средствами добьётся возвращения туркам всех завоёванных Россией земель. Австрийцы взяли аванс в 3 миллиона и начали разыгрывать свою партию.

Екатерина пребывала в глубокой задумчивости, а посоветоваться было не с кем. Самый разумный её друг и возлюбленный Гриша Потёмкин воевал в Румынии, а Михайлова вообще неизвестно где черти носили. Остальные советники подсказывали вроде бы умные мысли, но слишком легковесные, отчего её терзали сомнения – начнут ли австрийцы и пруссы войну или только пугают. В итоге на очередной ассамблее Сената было решено сворачивать военные действия. Однако теперь турки затянули процесс переговоров, надеясь на помощь германцев. Румянцев прождал пару месяцев, обвинил турок в обмане и боевые действия вспыхнули с новой силой.

У нас были планы, главным из которых была защита своих владений. В ожидании голландской эскадры корабли плавали по региону, совершая стандартные торговые операции. Я побывал в Санта-Фе, дав отчёт вице-королю. В ответ услышал:

– Взбаламутил ты местное болото, братец Алехандро. Теперь жди северных гостей.

– Жду, ваше высокопревосходительство, скорей бы уже.

– Не боишься?

– Нисколько – мы сильнее.

– Мне тут письмецо пришло от твоего патрона в Мадриде, маркиза де Фалькона.

– Что пишет сей благородный гранд?

– Пишет, что король дал тебе звание контр-адмирала испанского флота. Знаешь, что это означает?

– Не очень.

– Это означает, что в случае заварушки тебя призовут под знамёна флота короля Испании.

– А это обязательно?

– Алехандро, всё шутишь. Нехорошие дела творятся в Новой Англии. Дело явно идёт к войне. И, скорее всего, наш король захочет воспользоваться ситуацией, чтобы отщипнуть у британцев кусочек потерянных ранее территорий.

– Ладно, ваше высокопревосходительство, будет война – будем воевать.

Я напряг свою память, пытаясь вспомнить, что там за война намечается, мысленно воскликнув: «Тьфу ты! Как же я запамятовал, что Северо-Американские штаты начнут войну за независимость от Британии. И произойдёт сие событие где-то в этих годах».

Вернувшись в Коро, продолжил заниматься хозяйством. А дела шли: в оружейном и литейном цехах наладили производство стальных тесаков, картечи, чугунных снарядов по форме «овощей», чем увеличили дальность полёта такой болванки по сравнению с круглым ядром. Синтезировать здесь тротил я опасался, а вот фугасные снаряды производить начали. Не делали мы разве что порох, забирая его в боях или приобретая на пороховом заводе в Санта-Фе. Учитывая сильно увеличившийся флот, который ремонтировался в доках Каракаса, Маракайбо и Пунто-Фихо, пришлось на них по всему побережью Испанской Америки вербовать крестьян и горожан из креолов и индейцев. А ещё мои абордажники почернели – я забрал с плантаций две тысячи негров, пожелавших перейти во флот. Теперь эта орава изучала морскую науку, тренировала силу и выносливость, махала тесаками, стреляла из мушкетов и арбалетов, штурмовала стены возводимого в Коро форта. Баркентина и шхуны продолжали совершать плановые рейсы на Канары, привезя оттуда запас тротиловых «овощей», а линкоры несли боевое дежурство в море, ожидая весной эскадру противника.

И вот в апреле 1774 года в Пунто-Фихо прибыла дозорная шхуна, капитан которой сообщил, что у Парамарибо появился большой флот. Был объявлен аврал и через неделю в треугольнике, ограниченном Парагуаном, Арубой и Кюрасао встретились две эскадры. Поскольку флот голландцев насчитывал 12 линейных кораблей и 12 фрегатов, а мы имели в 2 раза меньше, решили не пытаться сохранить корабли противника, чтобы взять на абордаж, а сразу жечь и топить. Построившись привычным ордером в две колонны, сближались с голландцами, избравшими линейную тактику морской баталии. За пять кабельтовых началась пристрелка ядрами из носовых пушек. Голландцев вовсе не смутил тот факт, что мы атакуем с двух сторон. А чего им бояться, ведь первыми шли 100-пушечные линейные корабли, затем 80- и 60-пушечные, а далее в бой вступали фрегаты. Вот только привычные расклады спутали тротиловые и фугасные снаряды, о которых адмиралы и капитаны противника просто не знали. Флагман «Амстердам», получив тротиловые и фугасные снаряды с греческим огнём, потерял ход и горел, напоминая факел. Его вывели из строя на подходе, когда дело ещё не дошло до бортовых залпов, сбив боевой настрой остальных команд.

Сходясь со следующим линкором, узнали, что на вооружении противника имеются брандскугеля – пустотелые металлические ядра, наполненные зажигательной смесью аналогичной нашей. Так что «Юпитер» тоже получил такую бомбу, и теперь матросы бегали, срывая горящие паруса и засыпая палубу песком, благо, ящики с ним стояли на всех судах. Вдруг наши фугасы загорятся от попадания вражеского ядра. Следующего противника мы завалили фугасами, так же выведя из боя. После этого голландцы нарушили линию, атакуя нас эшелонами. Из носовых пушек наши пушкари успевали качественно обстрелять судно противника осколочными и фугасными снарядами, сея смерть на верхней палубе, отчего оно лишалось управления, становясь более лёгкой добычей. Тем не менее, команды даже лишившихся хода кораблей не сдавались, стреляя по нам из пушек и мушкетов. Главное было не попасть под бортовой залп голландского линейного корабля, ибо даже флагманские линкоры с трудом могли его «проглотить». Чтобы вовремя уклониться от такого «подарка» существовали капитан и офицеры, вовремя отдающие команды на манёвры уклонения или упредительные залпы.

В очередной раз исход сражения решили тротиловые снаряды. В какой-то момент наступил перелом и голландцы побежали с поля боя. Принявший командование остатками эскадры голландский адмирал, идущий на 6-м линкоре, оставил заслон из 4-х фрегатов, давая возможность уйти остальным. Корабли расположились к нашим судам бортами и отгружали по нам ядра и бомбы. Капитаны и офицеры всех судов срывали голос, перекрикивая шум выстрелов, отдавая приказы на лавирование и ответный огонь.