Он стоял чуть поодаль от остальных, прислонившись к обледеневшей скале. Не кутался в плащ, не пытался согреть лицо. Руки были скрещены на груди, а тёмные, пронзительные глаза, смотрели на неё без тени страха, лишь с холодным, наглым любопытством. Он изучал её так, будто хотел разобрать по винтикам, заглянуть под слои кажущегося спокойствия, за стальной взгляд и безупречную осанку, чтобы увидеть саму суть.
“Интересно.”
Мелисса почувствовала, как уголки её губ самопроизвольно дрогнули, складываясь в короткую, почти невидимую усмешку. Невысказанный вызов. Она даже не заметила, как в ответ взгляд незнакомца стал ещё пристальнее, ещё глубже.
“Ты не знаешь, с кем играешь”, – промелькнуло у неё в голове, и она плавно, с королевским равнодушием, отвела взгляд, переводя его на Талли.
Подруга, в отличие от неё, ничуть не скрывала своего живейшего интереса. Её глаза сияли, как у ребёнка, попавшего на ярмарку диковин. Она с нескрываемым любопытством окидывала каждого бермонского солдата, будто разглядывала необычные товары на рыночном прилавке.
– Ну и лица у них, – пробормотала она с преувеличенным сожалением, абсолютно не заботясь о том, кто может услышать. – Будто мы у них последнюю лепёшку отняли.
Мелисса едва заметно качнула головой, и на её губах вновь мелькнула тень усмешки.
– Или принесли ту самую лепёшку, но с ядом внутри. Смотря как посмотреть.
Бернар не вмешивался в их тихий обмен репликами. Он держался чуть позади, в прохладной тени ледяного прохода, где было меньше ослепительного света и режущего ветра, зато предостаточно обзора. В отличие от девушек, он не испытывал ни малейшего любопытства. Его внимательный, настороженный взгляд методично отслеживал каждое движение в отряде, бесстрастно оценивая возможные угрозы и просчитывая варианты.
– Десять человек, – тихо, почти беззвучно бросил он, не отводя глаз от солдат. – Если что, справимся. Без лишнего шума.
Но затем его внимание зацепилось, словно коготь, зацепившийся за ткань. Один из них – не такой, как остальные. Он стоял чуть в стороне, и в этой отстранённости была не робость, а уверенность. Рост, выправка, манера держать плечи – всё в нем кричало не о простом рыцарском звании. Он не ёжился от холода, не переминался с ноги на ногу, и, в отличие от своих сослуживцев, не прятался в груду мехов и шерсти. Его шарф сполз на плечи, обнажив лицо – бледное, с холодным, почти фарфоровым сиянием на фоне свинцового неба. Слишком утончённое для простого солдата: прямой, гордый нос, резко очерченные скулы, подбородок с идеальным, будто выточенным резцом скульптора, изгибом. Светлые, почти льняные волосы небрежными прядями спадали на высокий лоб. А вот глаза, они были тёмными, как спелая ежевика, почти чёрными, и смотрели слишком внимательно и оценивающе. Однако не это привлекло внимание Бернара больше всего. На алой, развевающейся на ветру накидке незнакомца, высоко у горла, сияла брошь. Простая и до боли узнаваемая: голова льва, будто застывшая в момент перед рыком, с холодными сапфировыми глазами. Этот символ невозможно было перепутать ни с чем. Знак Королевского Дома Бермона. Пальцы юноши непроизвольно дернулись, на миг сжавшись в тугой кулак, но тут же расслабились, а на лицо легла привычная маска бесстрастия. Он лишь вскинул подбородок, чуть склонил голову набок, и уголки его губ дрогнули в едва уловимой, ледяной усмешке.
– Значит, нас удостоил встречей сам кронпринц, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Какая неожиданная честь.
АДРИАН
Адриан нахмурился, едва его взгляд скользнул по приближающейся группе. Он ожидал увидеть нечто иное – закаленных в боях воинов, чьи лица были бы изрезаны шрамами, а глаза – пусты и холодны, как сама северная пустошь. Он готовился к тяжёлым, испытующим взглядам, к ауре безразличия и смерти, которую обычно источали посланники с Севера. Но реальность оказалась иной. Совершенно иной. Перед ним вышли трое молодых людей. Нет, даже не так. Трое детей, на вид едва ли достигших совершеннолетия. Первой его внимание привлекла светловолосая девушка с короткой, дерзко выстриженной челкой. В её широко распахнутых глазах сверкал живой, почти безрассудный огонек, слишком наивный для того, кто видел ужасы битв. Казалось, это её первое настоящее приключение за пределами родных стен. Чуть позади, в её тени, стоял юноша. Угрюмый, с плечами, напряженными до каменной твердости. Его лицо было сплошной теневой маской с колючим взглядом, словно уже вступал в бой с каждым, кто осмеливался на него посмотреть. И, наконец, вторая девушка – та, что явно вела эту странную группу. Её взгляд был цепким, анализирующим, но лишённым хищной агрессии. В ней угадывалась выучка, внутренний стержень, сила, но не та звериная, неконтролируемая угроза, которую Адриан привык встречать у тех, кто носит оружие не для украшения. Он машинально сжал челюсть, чувствуя, как по спине пробегает раздражение.
– Совсем дети… – вырвалось у него. – Что, чёрт возьми, задумал король Андрэ? Он послал на встречу троих юнцов, – в его голосе плескалась не только злость, но и искреннее, оглушающее недоумение. Эта картина не укладывалась в логику. Она не походила на продуманный стратегический ход. Это было похоже на насмешку, или на отчаянную, безумную ставку, смысла которой он не мог понять.
“Либо в Атрее окончательно сошли с ума… либо всё гораздо глубже.”
– Что-то здесь не так, – раздался рядом низкий, настороженный голос.
Брайан шагнул ближе, его взгляд, острый и цепкий, не отрывался от троицы асуров. На его обветренном лице появился знакомый прищур, тот самый, что возникал, когда он чуял неладное, словно старый волк, улавливающий на ветру запах опасности.
– Почему их всего трое? – проговорил он медленно, растягивая слова. – Это разведка? Иллюзия? Ловушка? Или они всерьёз считают, что этот угрюмый коротышка справится с нами, если что?
Он кивнул в сторону Бернара, и на его губах заиграла кривая, скептическая усмешка.
– Если это и есть вся их охрана, то я не уверен, стоит ли нам вообще беспокоиться. Больше похоже на насмешку.
Адриан медленно, почти задумчиво покачал головой, не отводя взгляда от несостоявшихся переговорщиков.
– Я тоже об этом подумал, – произнёс он тихо. – Но не забывай, кто они. Асуры. А мы о них знаем… катастрофически мало. Если король Андрэ выбрал именно их – значит, за этим что-то стоит. Либо он окончательно безумен… либо мы сильно недооцениваем угрозу.
Брайан молча кивнул, сжав губы. Его изучающий взгляд всё ещё был прикован к троим фигурам.
– Они удивительно похожи.
– Будто близнецы, – согласился мужчина, и в его обычно твердом голосе впервые зазвучала легкая, сбивающая с толку растерянность.
Белоснежные волосы – светлые, как первый иней, без единой тёмной прядки. Голубые глаза, но не безмятежные небесные озера, а ледяные, пронзительные. Даже кожа казалась неестественно прозрачной, тонкой, почти фарфоровой, словно солнечный свет мог проходить сквозь неё, не задерживаясь. Но самым пугающим было не это. Они совершенно не чувствовали холода. Абсолютно. Ни малейшей дрожи, ни попыток укутаться в меха или хотя бы поднять воротник. Их лица оставались невозмутимо спокойными, движения – плавными и раскованными. Северный ветер, сбивающий с ног, яростно трепал края их одежды, вздымал пряди волос, но самих их будто не касался. Они не щурились от колющей метели, не прятали окоченевшие пальцы. Просто стояли – непринужденно, уверенно, будто выросли не просто на севере, а в самом его ледяном, безжалостном сердце.
– Это… ненормально, – хрипло, сдавленно выдохнул Брайан, и в его голосе впервые зазвучал не скепсис, а неподдельная тревога. – Как будто сам холод… обходит их стороной, боится их.
Их наряды лишь подчеркивали эту жутковатую чуждость. Белые, струящиеся туники с тончайшей серебряной вышивкой, напоминающей морозные узоры. Штаны и куртки из незнакомой ткани – гладкой, плотной, переливающейся на свету, не похожей ни на кожу, ни на шерсть, ни на лен. Ни следа привычных мехов, утепленных накидок или грубых шарфов. Только легкая, почти невесомая одежда, будто они собрались не в ледяную пустыню, а на летнюю прогулку.
