Мы поднялись и отправились уже знакомым мне маршрутом в «берлогу» капитана Фреша. Там нас ожидали человек пятнадцать, среди которых были и знакомые лица, и двое врачей, и совсем неизвестные личности. Когда мы вошли, в капитанском отсеке сразу стало тесно. Начались движения стульев, перестановка мебели и через пару минут все устроилось: с одной стороны стола сгруппировались официальные лица, с другой — абитуриенты и стажер.

— Расскажите, что у вас случилось, — предложил старший по званию, то есть капитан Фреш.

Переглянувшись, мы предложили взять слово единственному среди нас стажеру, он был и взрослее, и опытнее. Взять то он взял, но отдать не смог. Что-то мямлил, уставившись глазами в стол. Вдруг до меня дошло, что парень взял на себя ответственность и отправиться на завод, а теперь до судорог боится, что его за это накажут.

— Давай лучше ты, — шепнула я Малабу, но он лишь покачал головой.

Стажер окончательно сбился и умолк. Члены комиссии переводили взгляды с него на других участников похода.

— Можно? — спросила я, ужаснувшись, как громко и тонко прозвучал мой голос в наступившей тишине.

— У вас есть что сказать? — поднял брови один из неизвестных мне членов комиссии.

Я чуть откашлялась, затем начала, стараясь говорить потише:

— Во время экскурсии часть группы во главе с руководителем улетели вперед, к Академии. Когда мы загляделись на ледяные замки… их очень красиво подсвечивало на вершинах поднимающееся Солнце… Э-э… Несколько экскурсантов столкнулись и в них врезались те, кто летел позади. В этой свалке пострадали несколько человек. Мы летели в самом конце и нам удалось увернуться. Связи у нас не было, дать сигнал о катастрофе мы не могли. Поэтому сами пришли на помощь пострадавшим. Несколько человек получили серьезные травмы. Мы придумали как доставить их в Академию, чтобы оказать помощь. Пострадавшие были в скафандрах, и мы не могли даже определить характер повреждений. Вот Фил и придумал… До завода с гелием было ближе, чем до Академии. И Фил с Махмутом, — я кивнула на Фила и стажера, — отправились туда, чтобы что-нибудь раздобыть. Вскоре они вернулись, доставили очень удобные доски. И бухты с тросом. Мы привязали раненых к этим доскам и отправились в путь.

Оглянувшись на свою команду, я увидела, что часть смотрит на меня, но большинство уткнулись взглядами в столы. Махмут пошел красными пятнами, Фил кидал взгляды на меня и на членов комиссии. Продолжить мой рассказ никто не пытался. Я же бестолково говорю, почему меня никто не поправляет, не дополняет? Комиссия должна понять, что на помощь рассчитывать не приходилось, а раненых надо было доставить к врачам. Так, чтобы не усугубить полученные травмы. Помолчав и не дождавшись ни помощи, ни вопросов комиссии, сбивчиво закончила:

— Те, кто был впереди, уж скрылись из виду. Мы лишь примерно запомнили направление, а этих полосочек, показывающих дорогу… направление… там не было. Потом увидели сигнальный огонь над Академией, поняли, что немного отклонились в сторону. Мы долго возились, да еще двое возвращались к заводу… В общем, топливо в ранцах закончилось. Пришлось приземляться… прицерериться… В общем, пошли пешком. Очень волновались, что раненым станет хуже, у кого-то было кровотечение и мы боялись, что не дотащим живыми. Но тут приехал транспортер и нас забрал. Вот и все.

Несколько секунд тишины, а потом заговорил парень в зеленом медицинском халате:

— Вы отлично справились. Все пациенты живы. Кого-то мы уже выписали из лазарета, двое присоединяться к общей группе утром. У них были переломы, у одного открытый. Мы провели стандартные процедуры, но ребята еще три-четыре часа будут ограничены в движении. Завтра утром они вернутся в общую группу.

Я облегченно выдохнула. Вот и славно. После возвращения я места себе не находила, но не знала, как связаться с лазаретом и узнать о пострадавших.

— У вас есть что дополнить? — обратился к нам капитан Фреш.

Все отрицательно покачали головами.

— Нужно обеспечить связь! Даже коммы у всех были отключены, — неожиданно для себя выпалила я. — Хотя бы у сопровождающих… Мы бы сразу обратились за помощью!

— Ничего, ничего, не горячись, девочка, — пророкотал единственный член комиссии с маленькой бородкой. — Вы справились. А связь была просто отключена. Спутники связи каждые три месяца производят корректировку или заменяются. Так уж получилось.

— Связи и в другие дни не было, — буркнул кто-то из наших.

— Да, мы отключили коммы у абитуриентов, они не нужны вам во время испытаний. У остальных связь была, но инцидент произошел в самое неудачное время, — холодно проговорил капитан Фреш.

В словах его нам послышался упрек, который мы приняли на свой счет. Позже, обсудив происходящее, мы решили, что недоволен он был, скорее, собой или вообще организацией экскурсии.

Мы выбрались из штабного отсека и направились в жилую зону. Там обнаружилось, что народ занят ежевечерней зарядкой. Увидев нас, девушки начали аплодировать. Коридор был очень длинным, в ближайшей к развязке части разместились комнаты девушек, а в другом конце — парней.

Мы начали пробираться мимо них к себе, но поняли, что зарядкой уже никто не занимается. В коридоре стоял гул, который стремительно нарастал.

— Это наши спасители! — крикнул кто-то, по-видимому, из раненых, которых мы тащили.

— Качать их! — подхватили вокруг.

Вас когда-нибудь качали? Подняв на руки и подбрасывая в воздух? Ощущение не из приятных, если честно. Надо очень верить в свою команду, чтобы получить от этого удовольствие. Здесь же ситуация осложнялась не только малой гравитацией, но и тем, что вокруг была не команда, а конкуренты. Некоторые радостно подхватили игру, но кому-то представился шанс незаметно для других испортить нам настроение.

Поначалу девчонки схватили нас и подкинули вверх слишком сильно. Потолки здесь были метров в пять, но и этого оказалось мало. Меня понесло так, что ноги оказались чуть выше головы, повезло. Филу повезло меньше — я видела, как он врезался в потолок головой. Где-то сбоку взвизгнула Алька, но я ее не видела, потому что теперь не видела вообще ничего.

Мы хаотично летали над коридором, нас передавали как в эстафете, отталкивая, словно волейбольные мячи. Ориентацию потерять ничего не стоило, я летела то вниз головой, то спиной веред, кувыркаясь в воздухе и следя лишь за тем, чтобы не расшибиться о стены, пол и потолок.

Постепенно приноровилась к этой чехарде, но тут увидела, как впереди возник Дергунчик, поймал Алю, стиснув ладонями ее груди, крутанул ее в воздухе и отправил в полет, мощным хлопком по попе. Алька сжалась в комок, и ее закрутило волчком, а потом она врезалась в стену, рухнула вниз и осталась лежать.

Дергунчик стоял у левой стены, а траектория моего полета проходила ближе к правой. Чуть приблизившись к стене, я оттолкнулась от нее ногами и полетела в его сторону. Он, хохоча, еще провожал взглядом кувыркающуюся Альку. И тут я врезалась в него, схватила руками за голову и по инерции увлекла за собой. Этот дегенерат такого не ожидал и стал мотать ногами, круша тех, кто поспешил ему на помощь.

Ха! Я-то уже пролетела по этому коридору метров двести, если не больше, так что приобрела небольшой опыт. Не выпуская башку Дергунчика из рук, я завопила что-то воинственное, развернулась, оттолкнулась от стены, потом от потолка, закрутила его вокруг себя.

Люди начали разбегаться, мы летели с ним ногами в разные стороны, создавая неплохую вертушку. Самые неуклюжие, не успевшие увернуться, получали удары тяжелыми ботинками по спинам и головам.

И тут в коридоре взвыла сирена.

Выпустив голову Дергунчика из рук, я придала ему ускорение, а сама бессильно опустилась вниз.

Моральных уродов нужно учить. Надеюсь, он запомнит мой второй урок, двоечник. Одного ему было мало.

Ночью я проснулась. Слетела со своей верхней койки, мягко приземлилась, снова возрадовалась малой силе тяжести и вдруг заметила слабый свет в глубине комнаты. Кто-то из девушек читал с комма. Ну, конечно, это Лян Лия, сердитая девица. Неужели нам включили коммы? Чиркнула экрану своего устройства, но он остался темным. Когда возвращалась, светлого пятнышка уже не было.