Всю следующую неделю Дейдре обдумывала план побега, но заботы об Элен отвлекали ее. Мать Гилеада слабела с каждым днем.

– Я гоже обеспокоен, – сказал Гилеад, когда Дейдре поделилась с ним своими опасениями после одного из утренних визитов к Элен.

Гилеад открыл дверь па кухню, пропуская вперед Дейдре, которая несла подносе почти нетронутым завтраком.

– Единственное, что я могу придумать, – это пробовать все, что ест миледи, – предложила Дейдре. – Если я заболею, мы будем знать наверняка, что кто-то хочет отравить ее.

Прежде чем Гилеад успел ответить, на пол полетел огромный пук скатертей и полотенец в сопровождении криков и проклятий.

– Ты об этом еще пожалеешь! – вопила Мира, размахивая кухонным ножом. – Я не позволю тебе обвинять меня в том, что я приношу вред нашей бедной хозяйке!

Гилеад, прикрыв своим телом Дейдре, схватил огромную ручищу поварихи и сжал ее так, что она выронила нож и с изумлением уставилась на него.

– А я не позволю устраивать скандал, – спокойно произнес он. – Ясно?

– Она сама виновата, возводит на меня напраслину, – шмыгая носом, оправдывалась Мира.

– Ди не это имела в виду.

– Это правда, – вмешалась Дейдре, выходя из своего укрытия. – Я знаю, как вы заботитесь о леди Элен. И вы можете нам помочь.

– Как это? – недоверчиво спросила повариха.

– Я думаю, кто-то хочет избавиться от леди и старается представить дело так, будто это несчастный случай. Если вы будете сами готовить и приносить ей еду, никто не сможет положить туда яд. Верно?

– Интересная мысль, – раздался голос Формории, которая вошла на кухню с пустой чашкой в руке. – Вы действительно считаете, что мать Гилеада кто-то хочет убить?

– С ней происходит что-то нехорошее, это очевидно, – сдержанно ответила Дейдре.

– Но, по-моему, леди Элен уже давно болеет?

– Ей становится хуже, когда вы здесь, – с каменным лицом ввернул Гилеад.

Формория долго смотрела на него, потом пожала плечами и налила себе козьего молока.

– Я знаю, вы мне не верите, но я не хочу, чтобы ваша мать болела.

Она насмешливо подняла чашку, словно готовясь произнести тост, и вышла.

– Да, милорд, – сказала Мира. – За ней стоит последить, но на кухню она не заходила. Теперь я сама буду приносить еду госпоже.

– Спасибо. – Взяв за руку Дейдре, Гилеад вывел ее в коридор.

– Я даже рада, что Формория услышала наш разговор. Может, она остановится, поняв, что ее подозревают.

Гилеад с сомнением покачал головой:

– Лучше бы я молчал. Если она виновата, это заставит ее затихнуть на время.

– Эти несчастные случаи происходят, когда она здесь, – напомнила Дейдре и после некоторых колебаний спросила: – Ты думаешь, она действует одна?

Он смерил ее взглядом.

– Ты подозреваешь отца?

– Я не хочу так думать, – сказала Дейдре, покраснев.

– И не надо. Любви нет, но это не значит, что он хочет убить свою жену. Впрочем, у тебя будет возможность проверить это. Мы с отцом завтра уезжаем на земли пиктов.

– Разве вы не отправили туда послов? – удивилась Дейдре.

– Да, но Туриус хочет лично поговорить с Гунпаром о кораблях саксов, а отец считает, что нам лучше быть вместе, показать, что мы союзники. Нилл гоже поедет. Если маме станет лучше…

– Это не значит, что именно твой отец замешан в покушениях, – мягко заметила Дейдре. – Формория предупреждена.

– Да, мы должны подождать, – улыбнулся Гилеад.

– Да, подождать.

Придется ждать. Главное, чтобы она и леди Элен были живы и здоровы, когда Гилеад вернется.

За ужином Дейдре старалась не обращать внимания на Нилла. Как обычно, она сидела рядом с леди Элен, но в этот вечер Нилл ухитрился занять место рядом с ней с другой стороны. Его рука то и дело тянулась к ее бедру, и у Дейдре возникло сильное искушение пригвоздить ее к стулу своим ножом для мяса. Только вряд ли кто-то поверит, что это случайность. Поэтому она просто отодвинулась от него подальше. Лицо Нилла потемнело, улыбка стала зловещей.

– Ты не сможешь долго сторониться меня, детка. До Лугнасада осталось всего три недели.

Дейдре не успела ответить, услышав громкий возглас Формории:

– Что такое? Мой отец не присоединится к вам?

– Он изменил мнение. – Ангус пожал плечами.

– Почему? – настаивала Формория, задумчиво постукивая пальчиком о стол.

– Он думает, что глупо оставлять наши земли без защиты.

– Хм… значит, он подозревает какой-то подвох. – Формория повернулась к Туриусу: – А ты что думаешь?

– Думаю, – помолчав, ответил он, – что твоя идея была правильна. Тем не менее, если мы ошибаемся и Фергус двинемся на Ангус с юга, путь будет свободен. Там, правда, его будет ждать часть моего войска, но он объявит своей собственностью все земли, на которые ступит его нога. И потом будет чертовски трудно вернуть их обратно. Так или иначе, твой отец, возможно, поступает очень мудро, решив остаться.

– Согласен, – отозвался Ангус. – Особенно учитывая, что мы уже договорились с Гунпаром. Если Фергус пойдет на север, мы сможем остановить его и без помощи твоего отца. Если двинется на юг – его будет ждать Габран.

Дейдре заметила, что Нилл вдруг как-то затих и побледнел.

– Милорды, – сказал он сдавленным голосом. – Боюсь, еда не пошла мне впрок. – Пошатываясь, он встал. – Извините, но думаю, мне лучше отправиться домой.

Дейдре обрадовалась: значит этой ночью он не будет рыскать по коридорам, подстерегая ее. Ангус, прищурившись, окинул его пронизывающим взглядом:

– Ты поедешь с нами утром?

Нилл кивнул не сразу.

– Ага, я уверен, что утром все будет в порядке.

Дейдре поймала взгляд Гилеада. Он был явно обеспокоен, и она знала почему. Если все они уедут, а Нилл останется, кто защитит ее?

Гилеад испытал огромное облегчение, увидев на следующее утро Нилла. С едой все было в порядке: никто не жаловался на недомогание, даже Элен. Гилеад уже приготовился остаться в том случае, если Нилл не поедет с ними, но теперь не было необходимости идти на конфликт с отцом.

По пути никаких приключений не было. Пологие горы были покрыты летней зеленью. Волны лилового вереска колыхались от резкого ветра, а когда они подъехали к старому римскому городу Берта, воздух наполнился солоноватым ароматом моря.

Гунпар ждал их в нескольких милях вверх по течений реки. Его воины, почти обнаженные, разрисованные синей краской, сидевшие без седел на коренастых горных лошадках, с копьями в руках, были просто великолепны.

Оказавшись в лагере пиктов, Гилеад не уставал удивляться: низкорослые темноволосые варвары, казалось, появлялись из ниоткуда. Гилеад знал, что эта способность делала их особенно опасными. Будучи кочевниками, они привыкли водить свои стада с высокогорных пастбищ в низины и научились сливаться с окружающей природой в любой местности. Ничего не подозревающий путешественник мог лишиться и товаров, и одежды, и повозки, и еще благодарить бога за счастье, если остался в живых. Обычно этого не происходило.

Когда они расположились в шатре вождя, жена Гунпара, хорошенькая девушка с поразительно белыми зубами, так и сверкавшими на смуглом лице, принесла им вино со вкусом меда.

– Медовуха? – удивился Ангус. – Откуда у вас этот саксонский напиток?

Уголки рта их мрачного хозяина приподнялись: очевидно, это означало улыбку.

– Светловолосые – очень наглые люди. Они послали на разведку только одну длинную лодку. – Он пожал плечами. – Их план почти удался.

Туриус подался вперед.

– Когда это произошло?

Гунпар задумчиво сморщил лоб.

– Меньше недели назад.

– Значит, они близко, – тихо сказал Туриус. – С тех пор вы видели кого-то еще?

– На горизонте кораблей нет, но капитан оказал мне любезность и ответил на мои вопросы.

Угрюмо поджатые губы Гунпара и суровый взгляд резко контрастировали с его мягким тоном. Гилеад содрогнулся, стараясь не думать о том, как была добыта информация. Северяне – отважные воины, наводящие на всех ужас, и он не слышал, чтобы кто-то из них сдался в плен, а тем более по доброй воле выдал тайные планы. Но когда человека медленно режут на кусочки, язык развязывается. По крайней мере, пока язык на месте.