Слова Михаила смутили меня.

«Ты же хочешь не просто играть, а изучать систему».

Точно такие же слова я слышал и от Елены. Два совершенно разных человека, бард в игре и системный аналитик на работе, говорили мне одно и то же.

Я улыбнулся. Настоящей, теплой улыбкой.

— Ты прав, Миха. Абсолютно прав. Я слишком заигрался в шахматы в реальном мире. Пора вспомнить, что здесь, на этой доске, каждая пешка может оказаться замаскированным драконом.

Я поднял руку, подзывая Шныря. Он подошел, и в его глазах снова читалось напряженное ожидание.

— Мы согласны, — сказал я. — Полторы тысячи. Половина сейчас, половина после успешного завершения дела. Всего, не только с контрабандистами, но и с Торговыми Домами в целом. Хочешь подписать какой-нибудь контракт?

Он на мгновение удивился моему вопросу, а потом криво усмехнулся.

— Контракт? Господин, вы, видать, не знаете как ведут дела в Нижнем Городе. Здесь слово, подкрепленное репутацией, стоит дороже любой бумаги. А мое слово подкреплено не моей репутацией, а репутацией «Ночных Весов». Вы же понимаете, что если вы меня «кинете», они не станут разбираться, кто прав, кто виноват. Они просто сделают так, чтобы вы больше никогда не смогли спокойно ходить по этим улицам. Так что да, вашего слова мне достаточно. Тем более, я уверен, что вы заплатите. Когда увидите, насколько я полезен.

Это была наглая демонстрация своей ценности. Он не просто соглашался. Он ставил нас в известность, что теперь мы связаны.

— Отлично, — кивнул Михаил, поднимаясь из-за стола. — Тогда не будем терять времени. Песня зовет! Пора спускаться в Доки.

Расплатившись, мы вышли из таверны и направились к главным воротам, ведущим в портовый район.

Воздух здесь становился солонее, а гул толпы сменялся скрипом мачт и далекими криками чаек. Но мы не пошли по широкому центральному тракту, вымощенному гладким камнем, по которому двигались тяжелые повозки с товарами. Едва миновав стражников у ворот, Шнырь молча указал на узкий проход между двумя огромными складами.

— Короче, — бросил он, и мы шагнули за ним из света в тень.

Мир изменился. Мы словно попали в изнанку, в сервисную зону этого огромного портового механизма. Здесь не было широких улиц. Лишь лабиринт узких, темных переулков, зажатых между глухими стенами складов. Воздух был неподвижен и пах гнилью, стоячей водой и чем-то кислым, химическим. Под ногами хлюпала грязная жижа, а сверху, с проржавевших мостков, соединявших склады, капала вода. Солнечный свет сюда почти не проникал, теряясь где-то высоко вверху, в хитросплетении балок, тросов и гигантских крюков портовых кранов. Мы шли по скелету этого города, по его венам и артериям, скрытым от глаз обычных игроков.

Я чувствовал, как мир вокруг оживает благодаря капсуле. Я слышал, как где-то в темноте скребутся крысы. Я ощущал, как холодный, влажный камень стены касается моего плеча, когда мы протискивались через особенно узкий проход. Я видел не просто темный переулок, а ржавые заклепки на железных дверях, узоры плесени на влажных стенах, тусклый блеск разбитой бутылки в куче мусора.

Внезапно Шнырь остановился и поднял руку. Мы замерли. Из-за поворота впереди донесся шум. Приглушенные голоса, торопливые шаги. А потом стон.

Шнырь жестом показал нам прижаться к стене. Из-за угла, почти вывалившись на нас, выскочила группа из четырех человек. Они не были похожи ни на стражников, ни на обычных портовых рабочих. Грубая, но функциональная кожаная броня, короткие мечи и кинжалы на поясах. Они двигались быстро, озираясь, словно загнанные звери. Один из них, самый крупный, был ранен. Из его плеча торчал обломок арбалетного болта, а темная ткань куртки пропиталась кровью. Каждый из них тащил за спиной объемистый мешок, выпирающий в разные стороны.

Портовый грабитель

Уровень: 35

Тип: Гуманоид (Элита)

Они почти пробежали мимо, но в последний момент один из них, самый молодой и вертлявый, заметил Шныря, прижавшегося к стене. Его глаза расширились от удивления, а затем на его лице расплылась злобная, хищная ухмылка.

— Эй, парни, смотрите-ка! — крикнул он, останавливая остальных. — Нам сегодня везет, как никогда! Мало того, что ушли с полными карманами, так еще и наш должник сам к нам в руки пришел!

Все четверо развернулись. Раненый, морщась от боли, сбросил свой мешок и вытащил короткий, зазубренный тесак.

— Похоже, Шнырь, пришло время платить по счетам, — прорычал он. — Ты думал, мы забыли про тот «простой» заказ, что ты нам подкинул? Из-за тебя мы чуть всю группу не потеряли! Так что сейчас ты нам вернешь не только наш процент, но и заплатишь за ранение Клыка!

Я посмотрел на Шныря. Его лицо было бледным, но в глазах не было страха.

Воздух в узком переулке сгустился до плотности сиропа.

Четыре фигуры стояли посреди прохода, перекрывая нам путь, их силуэты на фоне далекого света в конце тоннеля казались угрожающими, неправильными. Это была случайная стычка, не ловушка, но ситуация от этого не становилась проще.

— Заткнись, Пит, — бросил раненый, явно их главарь, выплевывая на землю сгусток крови. — Ты свое получил. А с этим, мы разберемся по-своему.

Его мутный взгляд впился в Шныря.

Я сделал едва заметный шаг назад, моя рука скользнула к инвентарю. Кожаная рукоять посоха из тиса привычно легла в ладонь. Это была не наша битва. Это был конфликт внутри теневого мира, ссора пауков в одной банке. Я был наблюдателем, готовым стать участником в тот момент, когда баланс сил качнется в невыгодную для нас сторону. Я видел четыре враждебных цели. Тридцать пятый уровень. Элита. Опытные, закаленные в десятках таких грязных стычек бойцы. Я видел узкое пространство, идеальное для контроля, но смертельно опасное при численном превосходстве врага. Я видел Михаила, который стоял чуть позади, его лицо было непроницаемым, но я знал, что его мозг, как и мой, уже просчитывает варианты.

И я видел Шныря. Его бледное лицо, его напряженная поза.

В этой мертвой, звенящей тишине, когда казалось, что воздух вот-вот взорвется от сжатого в пружину насилия, раздался совершенно неуместный звук. Тихий, мелодичный перебор струн. А затем, смех.

Нет, не так, это был не просто смех. Это был бархатный, глубокий, театральный хохот Михаила. Он сделал шаг вперед, выходя из-за моей спины, и его фигура в изысканном костюме, до этого казавшаяся почти академической, преобразилась. Это был не историк, забредший в опасный район. Это был скальд, менестрель, вышедший на сцену.

— О, Маркус, друг мой! — его голос, усиленный акустикой каменного колодца, наполнил переулок, заставив грабителей недоуменно переглянуться. — Признаться, я уже начал опасаться, что этот вечер потонет в пучине деловых переговоров и скучных цифр! Я боялся, что наши зрители заскучают! Но боги сцены, похоже, услышали мои молитвы и послали нам… антракт! Небольшое, но яркое представление! Несколько статистов для разогрева публики перед основным действом!

Он говорил, и его слова были не просто звуком. Они были оружием. Они меняли саму природу происходящего. Это была уже не грязная потасовка в подворотне. Это было представление. И они, грабители, были в нем всего лишь массовкой.

— Ну же, господа! — он вскинул свою лютню. — Не дайте же заскучать нашим уважаемым зрителям! Покажите нам танец стали! Спойте песнь отчаяния! И пусть ваша кровь станет вином на этом пиру!

И он ударил по струнам. Резкий, диссонирующий аккорд, от которого, казалось, сам воздух стал вязким и тяжелым. Я увидел, как грабители на мгновение замедлились, их движения стали неуклюжими, словно они пытались бежать под водой. [Аккорд Ноты Скорби].

Идеальное начало.

В тот же миг, пока они были сбиты с толку этим звуковым ударом, Шнырь пришел в движение. Он не кричал, не угрожал. Он просто достал из-за пазухи два коротких, узких, как стилеты, кинжала. Они вспыхнули в тусклом свете, словно два осколка темного льда. Он не бросился вперед. Он просто согнул колени, опускаясь ниже, превращаясь в сжатую пружину, готовую в любой момент выстрелить в любом направлении.