Он сделал паузу, и его взгляд стал более личным, оценивающим.

— А вы, — он посмотрел сначала на Михаила, потом на меня. — Доблестные воители. Я вижу, снаряжение у вас неплохое, но ему не хватает огранки. Заходите на следующей неделе. Думаю, у меня будет для вас кое-что интересное. Нечто, что подчеркнет ваши уникальные таланты.

Три из трех. Наш репутационный фундамент был заложен.

Мы вышли из лавки Элиаса, и воздух на улице, казалось, звенел от нашего тихого триумфа.

Три подписи. Три голоса. Наш, казалось бы, абсурдный план начал обретать плоть, превращаясь из смелой гипотезы в работающий механизм. Я чувствовал себя инженером, который только что успешно запустил сложнейшее устройство. Оставалось лишь убедиться, что все его шестеренки будут вращаться в нужном направлении.

— Итак, — начал я, когда мы отошли на пару шагов от лавки. — Ремесленники на нашей стороне. Теперь самая скользкая часть. Доки.

— Контрабандисты, — Михаил потер руки. — Пираты в отставке, торговцы удачей и мастера темных дел! Маркус, это будет не просто разговор. Это будет погружение в самый настоящий, живой фольклор этого города!

Его энтузиазм был заразителен, но я не мог избавиться от легкого чувства тревоги. Торк был убедителен, но одно дело говорить о делах с расчетливыми мастерами, и совсем другое, с людьми, чья профессия заключается в нарушении закона.

И в этот момент, словно в ответ на мои мысли, из тени соседней подворотни шагнула фигура.

Это был Шнырь.

Он встал прямо на нашем пути, и его появление было таким же внезапным и неестественным, как и в прошлый раз. Но сейчас в его позе не было угрозы. Наоборот, он выглядел нервным. Он теребил край своей потертой кожаной куртки, а его острые, крысиные глазки бегали с одного на другого, не задерживаясь надолго.

— Добрый вечер господа! — стараясь говорить уверенно начал он, но наткнувшись на наши угрюмые лица, продолжил уже сбивчиво, почти заискивающе. — Господин Маркус… господин Легенда… Я тут… это… слышал, вы собираетесь в доки. К Ларсу.

Михаил мгновенно напрягся, его рука легла на эфес скрытого под плащом кинжала. Я же просто смотрел на Шныря, пытаясь понять, что это за новый, неожиданный ход в нашей партии.

«Ночные Весы» прислали за нами эскорт? Или это была очередная проверка?

— Мы, э-э… решили предложить вам свои услуги в разговоре с контрабандистами, — он увидел нашу реакцию и поспешно поднял руки в примирительном жесте. — То есть, я! Я решил! Сайлас… он не в курсе. Это моя личная инициатива.

Под моим пристальным взглядом и ледяным молчанием Михаила его уверенность окончательно испарилась. Он начал тараторить, слова вылетали из него пулеметной очередью.

— Послушайте, я знаю этих ребят. Я вырос в доках. Ларс знает меня с тех пор, как я был вот таким, — он показал рукой на уровне колена. — Ваше упоминание «Ночных Весов»… это хорошо, это заставит их вас слушать. Но это не заставит их вам доверять. Для них вы будете просто еще одними «верхними», которые пришли диктовать свои правила. Это может… это может привести к негативной ситуации.

— И ты, — я наконец подал голос, и он был холоднее, чем лед в «Логове Йети», — предлагаешь нам свои услуги в качестве гаранта?

— Да! Нет! То есть… я могу помочь! — он окончательно сбился. — Я могу… я могу вас представить. Не как людей от Весов, а как… ну, как своих. Это изменит тон разговора. Они будут говорить с вами не как с угрозой, а как с возможностью. Это… это может быть гораздо эффективнее.

Я посмотрел на Михаила. В его глазах я увидел то же, что и в своих мыслях. Это была либо гениально продуманная ловушка, либо невероятная удача. В любом случае, обсуждать это здесь, на улице, под взглядами десятков прохожих, было верхом глупости.

— Пройдем в таверну, — сказал я, направляясь к выходу из Квартала Ремесленников, ведущего в сторону «Последнего Глотка». — Похоже, у нас есть что обсудить.

Шнырь с видимым облегчением кивнул, и мы втроем направились обратно, в наше постоянно убежище.

В «Последнем Глотке» было все так же шумно и людно.

Мы заняли наш угловой столик, и прежде чем Шнырь успел открыть рот, Михаил поднял руку.

— Маркус, позволь мне, — сказал он, и в его глазах блеснул огонек не барда, а историка, допрашивающего редкого свидетеля ушедшей эпохи. Я кивнул.

— Итак, — начал Михаил, когда официант принес нам эля. Он не смотрел на Шныря, как на врага или инструмент. Он смотрел на него, как на редкую книгу, которую нужно аккуратно перелистать. — Ты сказал, что вырос в доках. Расскажи нам свою историю. Кто ты? Откуда?

Шнырь замялся, явно не ожидая такого поворота.

— Я… я Шнырь. Родился здесь, в Лирии-Порте. В Нижнем Городе. Родителей не помню. Вырос на улице. Ну, знаете, мелкие кражи, «помощь» торговцам на рынке… пока меня не заметили.

— Кто заметил? — мягко подтолкнул Михаил.

— Люди… люди из Гильдии Воров.

— Гильдия Воров? — Михаил удивленно поднял бровь. — Я всегда считал, что их главное представительство находится в Цитадели. Не знал, что у них есть отделение в Лирии-Порте.

— Его и нет. Официального. Есть… ну, банда, — Шнырь явно чувствовал себя не в своей тарелке, рассказывая о том, о чем, видимо, говорить было не принято. — «Ночные Крысы». Если ты чего-то стоишь на улицах Нижнего Города, они сами тебя найдут. Их лидер, Старая Мег, как-то связана с верхушкой Гильдии Воров Эллады.

— А ты, стало быть, один из них? — продолжил Михаил.

— Был, — Шнырь помрачнел. — Завалил одно дело. Серьезное. На меня повесили долг. Огромный. А потом… Потом мой долг просто продали. «Ночным Весам». Теперь я отрабатываю. Не как член их гильдии, нет. Просто как актив на контракте.

Теперь все вставало на свои места. Он был не просто пешкой. Он был рабом, пытающимся выкупить свою свободу.

— И ты думаешь, что если поможешь нам, они простят тебе этот долг? — спросил я.

— Нет, — он горько усмехнулся. — Но если я приведу к ним людей, которые решат их главную проблему и сделают их богаче и влиятельнее, то возможно, они согласятся принять это, как оплату части моего долга. Может, скостят немного долга.

— Сколько? — прямо спросил Михаил.

— Пятьдесят тысяч золотых, — выпалил Шнырь, и мы с Михаилом переглянулись.

Для обычного уличного NPC это была астрономическая, невообразимая сумма. Это было пожизненное рабство.

Михаил задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Пятьдесят тысяч золотых… За что?

Шнырь на мгновение замялся, его взгляд метнулся к двери.

— Я… я сорвал поставку артефактов для одного из советников герцога. По глупости. Думал, это обычный груз. Оказалось, что нет. Это был заказ для самого Леонардо ди Лирии. Мег чуть не лишилась головы. Чтобы замять дело, она заплатила огромную неустойку, но повесила ее на меня.

Мы с Михаилом переглянулись. История была правдоподобной. И она объясняла отчаяние Шныря. Он был не просто в ловушке. Он был на крючке у самых могущественных людей в городе, а то и в стране.

— Хорошо, — кивнул Михаил, и его голос снова стал голосом исследователя. — А теперь, расскажи нам о торговых домах. Не то, что пишут в хрониках. А то, о чем шепчутся в доках. Борджиа и Валетти. Кто они на самом деле?

Шнырь усмехнулся, уже чувствуя себя в своей тарелке.

— Господа. Вы спрашиваете не о том, кто они, а о том, как они работают. Это две разные системы. Борджиа, это старый механизм, надежный, как дварфийский топор. Бартоломео же, паук. Он сидит в центре своей паутины, которую плел десятилетиями. Его сила в старых связях, в долговых обязательствах, в клятвах верности. Он контролирует традиционные маршруты, у него свои люди в гильдиях, в городской страже. Его контрабанда это классика. Эльфийское вино, нордмаркская сталь. Он избегает рисков. Его девиз «стабильность превыше всего». Он предсказуем. И в этом его сила и его слабость.