Н а д я. Да?.. А вы-то откуда знаете?

В и к т о р. Знаю! Она мне сама сказала.

Н а д я. Она же вас не заметила! Вы сами говорили.

В и к т о р. Сначала не заметила. Потом я тихонько ее окликнул.

Н а д я. Окликнули? Так ведь и заикой нетрудно человека сделать.

В и к т о р. Она даже не испугалась и рассказала свою грустную историю.

Н а д я. Понятно. А вы ее утешали красивыми словами?

В и к т о р. А что в этом плохого?

Н а д я. Ничего! Но уж очень сентиментально.

В и к т о р. А вам не пришло в голову, что на балконе плакала какая-нибудь ваша подруга?

Н а д я. Не пришло! Мои подруги плачут только в ванной. И то предварительно закрывают дверь и открывают воду. Чтобы не было слышно!

В и к т о р. Ну и плохо! А я услышал, как плакала женщина, и мне захотелось ей помочь, защитить ее!

Н а д я. И вы помогли? Защитили?

В и к т о р. Нет! Она попросила меня не вмешиваться. И ушла с балкона. Даже не ушла. А тихо-тихо исчезла.

Н а д я. В дверь хоть исчезла? Или, может, махнула через перила?

В и к т о р. Прекратите! Совсем не смешно.

Н а д я. Кто вы такой, чтобы мной командовать?

В и к т о р. А вы кто такая?

Н а д я (задохнувшись.) Я? Я?.. Я хозяйка этой квартиры. И балкона тоже!

В и к т о р. Да, да, вы хозяйка! Хозяйка жизни. Современная женщина. Хотите идти в ногу со временем, да не успеваете! Вот мысли и скачут. От Бальзака к косметике, от Алика к Моцарту! Вы в каждом незнакомом человеке видите своего врага, даже убийцу! Так дрожите за свою драгоценную жизнь. Но к другим вы беспощадны! И когда кто-то плачет на балконе, это вызывает у вас только смех. Вот и вся ваша несложная жизненная философия! Кому же нужна ваша жизнь? Только вам? Так пользуйтесь, живите!

Н а д я. Уходите! Уходите немедленно!

В и к т о р. Убегаю! (Выбегает в коридор.)

Надя садится на тахту. Возвращается  В и к т о р, уже в плаще, опускается перед Надей на колени.

Н а д я (у нее дрожит голос). Не надо красивых поз! Не надо!

В и к т о р. Уж не подумали ли вы, что я встал перед вами на колени?

Н а д я. А вы… вы будете это отрицать?

В и к т о р. Буду! Я нагнулся за своим чемоданом. Петька его под тахту сунул. Чтобы он не бросался в глаза.

Н а д я. Что?! А… поняла! Забирайте свой чемодан и на выход! С вещами!

Виктор лезет под тахту. Надя отходит к балкону и тихо плачет.

В и к т о р (вылезая из-под тахты с чемоданом). Это… вы?

Н а д я. Это я. (Продолжает плакать.)

В и к т о р (после паузы). Вы плакали на балконе?

Н а д я. Допустим.

В и к т о р. Почему же вы мне сразу не сказали?

Н а д я. Терпеть не могу, когда меня жалеют! Мое терпение никто, правда, не испытывает. Но все равно. (После паузы.) А вы молодец! Красиво придумали! Как утешали! Как предложили помощь! Я заслушалась. С детства люблю сказки! Теперь, на прощанье, скажите: «Спокойной ночи, малыши!» И уходите.

В и к т о р (берет чемодан, идет к двери, останавливается). Но я… я хотел предложить вам свою помощь. И погладить вас по голове. Хоть в это поверьте!

Н а д я. Всего хорошего!

В и к т о р (идет к двери и снова возвращается). Я ведь хотел спросить, что случилось. Хотел, но не решился. Подумал, что нехорошо быть надоедливым, лезть в чужую душу…

Н а д я. Гладить чужую голову! Понимаю.

В и к т о р. Но когда вы ушли с балкона, я тут же пожалел, что не окликнул вас, пожалел о своей нерешительности. Хотел пойти за вами, но как-то так получилось, что я… простите… заснул. У меня со временем полная путаница.

Н а д я. Понятно. И во сне вам приснилось, что вы мне все-таки помогли, утешили…

В и к т о р. Смешно, но так. Во сне я вел себя геройски!

Н а д я. А я? Надеюсь, тоже не сплоховала?

В и к т о р. Нет! Вы вели себя прекрасно. И во сне и наяву! Это я понял только сейчас… Не сердитесь на меня.

Н а д я. Я не сержусь. Счастливо добраться до Сочи!

В и к т о р. Как нескладно все получилось.

Н а д я. Угу. Прямо как в жизни!

В и к т о р. Знаете, мне даже расхотелось видеть море. И солнце тоже!

Н а д я. Ну, это слишком. Я, правда, не сержусь. Клянусь. Давайте посидим на дорожку. Садитесь! (Садится на тахту и показывает Виктору место рядом с собой.)

В и к т о р (садится, но тут же вскакивает). Нет! Нет! Я за себя не ручаюсь.

Н а д я (смущена). Это еще почему?

В и к т о р. Вдруг сяду и снова засну.

Н а д я. Понятно.

В и к т о р (расхаживая по комнате). Я нахожусь в каком-то лихорадочном состоянии. То вдруг все вижу ясно и резко. То вдруг проваливаюсь в какой-то туман. У вас, в Москве, ночь, у нас уже утро. В Хабаровске. А где я?.. Что со мной?.. И что с вами? Почему вы плакали? Кто вас обидел?

Н а д я. Как — кто? Меня обидел муж.

В и к т о р. Правда?

Н а д я. Конечно! Только это было очень давно. Теперь нет ни мужа, ни обиды.

В и к т о р. И вдруг все вспомнилось?

Н а д я. Да бросьте вы! (Смеется.) Просто Галка сказала, что у меня потрясающая стрижка.

В и к т о р. Значит, вы плакали от радости?

Н а д я. Нет! Вспомнила, как я делала эту стрижку.

В и к т о р. А как вы ее делали?

Н а д я. Заняла очередь в парикмахерской, а сама побежала в магазин за фруктами… Ешьте, кстати, яблоки. Виноград тоже был, но его весь съели. Вообще сегодня было очень весело. Правда? Ах да, вы же спали… Ну так вот, через полчаса я вернулась в парикмахерскую, и та женщина, которая стояла за мной, честно подтвердила: «Эта женщина в шляпе — передо мной!» А другая сказала, что она меня в глаза не видела. И что есть такие, которые все хотят успеть, а она опаздывает на поезд. А я тогда, сама не знаю зачем, сказала, что бегала за фруктами для больного сына. Наврала, понимаете?.. Я в детстве была очень болезненная. И дети, наверное, у меня были бы очень болезненные. Если бы они были. Но это ладно, смешно совсем другое! Я же ляпнула про больного сына в парикмахерской! Что тут началось! Как все на меня накинулись! Кричали, что я не мать, что вечером брошу сына и убегу в гости, что сын болен, а я шляпу нацепила. (Плачет и последние слова говорит неразборчиво.) И что эта шляпа… эта шляпа… мне… как корове седло!

В и к т о р. Какая шляпа? При чем тут шляпа?

Н а д я (срывается с места, бежит к шкафу, достает шляпу, надевает ее на себя). Вот эта шляпа! Вот! Мне ее на работе подарили. И меня отпустили пораньше, меня на работе очень любят… Так что нечего говорить, что я никому не нужна. Нечего! (Стоит в лихо заломленной шляпе. Продолжает всхлипывать.)

В и к т о р. Вам очень идет эта шляпа!

Н а д я (упрямо). Да! Как корове седло!

В и к т о р. Но это же глупо, глупо и еще раз глупо верить какой-то идиотке из очереди!

Н а д я. Почему — идиотке? У той, которая сказала про шляпу, было на редкость умное лицо!

В и к т о р. Это не имеет значения! Никакого! А вы плачете так, будто ваш любимый родственник заболел.

Н а д я. У меня нет родственников.

В и к т о р. Да? (После большой паузы.) Зато друзей сколько! Даже не хватило сидячих мест!

Н а д я (уставившись в одну точку). Не надо мне было идти сегодня в парикмахерскую. Тогда и никто бы мне не сказал, что эта шляпа мне как корове седло.

В и к т о р (вскочив). Надевайте шляпу! Сейчас же! Немедленно.

Н а д я. Не надену! Хоть убейте!

В и к т о р. Ах так? Ну, это мы еще посмотрим. (Берет шляпу и надевает ее на Надю.) Если снимете, надену опять. Где ваш плащ?

Н а д я. На вешалке. Его я тоже не надену! Я, между прочим, в своем доме.

В и к т о р. Вы его сейчас покинете! (Выбегает за плащом.)