С в е т а. Ни капли сомнения?

Т о л я. В том все и дело: я это знал с самого начала. Я шел на то, что ты такая.

С в е т а. Какая?

Т о л я. Вот такая, как ты есть.

С в е т а. Но ты же меня не любишь. Правда?

Т о л я. Я тебе уже объяснил и, если хочешь, могу еще раз повторить. Я не привык обманывать сам себя и в течение пяти лет анализировал, и все кандидатуры отпадали одна за другой.

С в е т а. Оставь, я это уже слышала. Это не все и даже совсем не то.

Т о л я. Все то.

С в е т а. На самом деле ты в университете любил.

Т о л я. Я? Кого?!

С в е т а. Ты знаешь кого.

Т о л я. Я?

С в е т а. Ты любил Кузнецову.

Т о л я. Нет.

С в е т а. А она вышла за Кольку Лобачева.

Т о л я. Да нет!

С в е т а. Она вышла за него.

Т о л я. Я говорю: нет, не любил. Я не могу любить никого. Совершенно не могу, это не в моих силах.

С в е т а. Как бы там ни было. Кузнецова мне говорила, что ты ей делал предложение. На лестнице. Вот так, Толя.

Т о л я. Нет!

С в е т а. Да говорила, говорила, успокойся.

Т о л я. Что я ей сказал, так это вот что: «Выходи замуж», и все. Так ей сказал просто: «Выходи замуж».

С в е т а. Это оно и есть.

Т о л я. Это совет.

С в е т а. Ты мне тоже так сказал.

Т о л я. Не совсем. Это разница.

С в е т а. Я просто уже знала твою формулу предложения.

Т о л я. Не совсем, это дело интонации и обстановки. Я тебе сказал: «Выходи замуж», ты сказала: «За тебя?», я сказал: «Да». А Кузнецовой я совет дал: «Выходи замуж», она сказала: «Да кто меня возьмет», а я промолчал. Эта формула — она двойная, из двух моих фраз. «Выходи замуж» и «да» — в случае моего предложения. А в случае простого совета я вторую фразу не говорю, я многим так советовал выходить замуж.

С в е т а. Многих же ты любил.

Т о л я. Опять-таки говорю — нет. И я Кузнецову не любил, я не могу любить, что же с этим поделаешь. Я не могу никого любить и никогда не мог. Еще в нахимовском все влюблялись, а я не мог.

С в е т а. Ты любил и эту, азербайджанскую, Фариду.

Т о л я. Откуда!

С в е т а. Ты к ней ходил, правда?

Т о л я. Но я же мужчина, ты не понимаешь?

С в е т а. Да ты ее просто любил, а она тебя погнала.

Т о л я. Я ушел сам, самостоятельно, когда понял, что она мне по всем обстоятельствам не подходит. Чем больше я к ней приглядывался, тем больше меня от нее отталкивало. Я же тебе говорил о тех кандидатурах, которые у меня были. Одна за другой эти кандидатуры отпадали.

С в е т а. А какие еще были кандидатуры?

Т о л я. Да господи, как ты думаешь! Я взрослый мужик, сначала служил на подводной лодке, слава богу, что из-за кровяного давления списали. Куда податься? Я на буровую, в степи Казахстана, а там из женщин всего одна была повариха, да и то у нее уже был муж и хахаль, а ей было пятьдесят три годочка! Как ты думаешь, после этих переживаний я поступил в Московский университет, у меня не разбежались глаза?

С в е т а. Ну какие кандидатуры были у тебя, ну какие?

Т о л я. Все, весь курс! Буквально весь факультет и все общежитие, можешь считать, было у меня кандидатур.

С в е т а. Ты говоришь неправду.

Т о л я. Я никогда не вру, только по мелочам.

С в е т а. Ты говоришь неправду. На самом деле ты всех любил.

Т о л я. Я не могу любить, я на это совершенно неспособен. У меня нет этой способности. О-о! Падает давление! Затылок словно сковало. Видимо, будет дождь. Сейчас я покраснею.

С в е т а. Маму застанет дождь.

Т о л я. По моему давлению можно предсказывать погоду за пять минут перед дождем. Я покраснел?

С в е т а. Мама вымокнет из-за меня.

Т о л я. Я покраснел?

С в е т а. Не очень.

Т о л я. Возможно, дождя не будет. Тут надо точно смотреть. Смотри.

С в е т а. Не знаю.

Т о л я. Смотри внимательней.

С в е т а. Ну я не знаю.

Т о л я. Ты покраснела.

С в е т а. Будет дождь со снегом, да?

Т о л я. Не знаю, что будет.

С в е т а. Мне просто хочется тебе сказать вот что: ты всех любил, кроме одной.

Т о л я. Кого это?

С в е т а. Да так.

Т о л я. Я повторяю, что вообще не любил ни одной.

С в е т а. Но тебе нравились.

Т о л я. Кто?

С в е т а. Кандидатуры.

Т о л я. С этим я спорить не буду. Кандидатуры, конечно, мне нравились, как дикому человеку из нахимовского училища.

С в е т а. Ну так не все ли равно, как назвать — нравились или любил?

Т о л я. Любить и нравиться — разные понятия, просто разные.

С в е т а. Ты откуда знаешь? Ты ведь не любил никогда, ты не можешь сравнивать.

Т о л я. Да, я не любил никого и никогда, я не в состоянии просто любить. Я урод в этом отношении.

С в е т а. Будем называть любовью то, что тебе все нравились. Просто назовем так. Неважно, как называть. Ты всех любил, тогда ты и меня любил?

Т о л я. Я не могу любить.

С в е т а. Но тебе нравились твои кандидатуры?

Т о л я. Сначала да, а потом меня от них как бы отбрасывало.

С в е т а. Не тебя отбрасывало, а тебя отбрасывали.

Т о л я. Нет, именно меня как бы отбрасывало. Я часто в мыслях применял это выражение: снова меня отбрасывало. Как бы отбросило. Что поделать, я отметал одну кандидатуру за другой.

С в е т а. Но меня ты выделял одну из всех?

Т о л я. В какой-то степени да.

С в е т а. А все тебе нравились.

Т о л я. Я тебя выделил одну из всех, но потом.

С в е т а. До выпускного вечера?

Т о л я. До? Нет, после. Гораздо после, и в Свердловске я по-настоящему о тебе стал думать. Ты меня как-то устраивала, успокаивала, ты мне часто вспоминалась как единственная.

С в е т а. Но на выпускном вечере ты танцевал опять-таки с Фаридой.

Т о л я. Она ведь уезжала навсегда, прощальный вальс.

С в е т а. А Кузнецова была уже с животом.

Т о л я. Я, представь себе, не помню. Ты все помнишь.

С в е т а. Тогда давай все это дело сведем к одному. Тебе все нравились, ты всех, скажем, любил.

Т о л я. Опять нет.

С в е т а. А меня из всех ты выделял. Я была как бы обратный пример.

Т о л я. Ты — да, ты — другое дело, я говорил.

Света тяжело замолкает.

Света! Свет! Светоч! А?

С в е т а. Ты потому и думал обо мне как о последнем варианте, который остается, когда все другие отпадают. Последний запасной вариант, который не подведет уж при всех условиях. Так?

Т о л я (идет к Свете). Иди сюда.

С в е т а (идет от него вокруг стола). Самый простой и легкий путь оставлен на потом. Где тебе не откажут, не мордой об стол. Ты меня одну никогда и не любил.

Т о л я. Я никого… (Садится.) А что такое любить? Что хорошего? Что это дает? Вон твоя же Кузнецова любила Колю страстной ответной любовью и вышла за него, а теперь они друг другу так показывают (крутит пальцем у виска), а ребенок сидит на горшке посреди комнаты и орет.

С в е т а. Ты откуда это знаешь?

Т о л я. Я ночевал у них. Две ночи.

С в е т а. Значит, ты у них скрывался.

Т о л я. Почему — скрывался?

С в е т а. А как назвать? Позвонил только за два дня до свадьбы и снова исчез. Конечно, скрывался. Могли бы вместе походить, что-то сделать.

Т о л я. Я кольца купил, что еще надо было, месяц назад купил и тебе отдал на сохранение.

С в е т а. Но что теперь говорить, что это был за месяц.

Т о л я. Был хороший месяц, я прожил хорошо и в ожидании много сделал, думал тебя увидеть.

С в е т а. А потом почему ты приехал в Москву и меня не захотел увидеть? Позвонил только: встретимся в одиннадцать, я приведу свидетелей.

Т о л я. Ужин заказал в ресторане.

С в е т а. Мы так хорошо могли походить, погулять это время.

Т о л я. Но как-то оно прошло, и теперь самое главное есть, то есть мы без помех поженились и не передумали. Встретились бы до свадьбы — пошли бы разговоры, кривотолки у нас, что да как, да кто любил.