— Ну, вообще да, тут ты прав, — согласился Скрипач. — Ускоренный потом приходится заедать чем-нибудь сладким. Причем в изрядном количестве. Помнишь, как я во время учебы после теста чуть не полкило тех Фэбовских конфет, которые он сам делал, схомячил? Это было слишком, конечно, пары-тройки бы хватило, но мне в тот момент так хотелось есть, что я не удержался.

Ит усмехнулся.

— Пока ты не сказал, я не помнил, ну или почти не помнил, — ответил он. — Глупые мы тогда были, сил нет. И наивные.

— И это было прекрасно, — серьезно ответил Скрипач. — Было, и уже никогда не будет. А жаль. Тебе ведь тоже жаль, да, Ит?

— Да, — кивнул Ит. — Но теперь уже ничего не изменить.

— Так ли ничего? — спросил Скрипач.

— Идём, — Ит отвернулся. — Поговорим про это позже.

Блестящим объектом, который они оба заметили, оказался срез скалы, сделанный термо-резаком для работы с камнем — оба они с этим инструментом были знакомы, потому что не раз видели его. И во время постройки дома, и когда добирались до места размещения темпоральной капсулы, спрятанной под часовней. Срез этот располагался на краю средних размеров площадки, назначение которой сомнений не вызывало. Тут садились катера, вот только последняя посадка была уже очень давно. Через трещины в камнях пробивалась тут и там никем не потревоженная трава и кусты.

— Круто, — покачал головой Скрипач. — Аэродромчик такой небольшой.

— Да, метров сто в длину, если не меньше, — подтвердил Ит. — Любопытно. Причем это место не кустари делали, здесь всё стабилизировано. Склон ниже поехал, а это место нет. Надо пройти дальше, и посмотреть, что тут ещё есть.

— Людей тут точно нет, — констатировал очевидное Скрипач. — Но делать нечего, пойдем смотреть. Нам без разницы, есть или нет, обходить оползень всё равно как-то надо.

— Твоя правда, — вздохнул Ит. Они перешли площадку, и увидели, что, петляя между скалами, от узкого края площадки начинается неширокая мощеная дорожка. Мощение выглядело дорогим, при ближайшем рассмотрении дорогим оно и оказалось — дорожка была выложена, ни много, ни мало, нефритом.

— Ох и ни фига себе! — Скрипач присел на корточки, и смахнул пыль с ближайшей плитки, чтобы рассмотреть её получше. — Ит, ты это видишь?

— Вижу, — кивнул Ит. — Это нефрит, с узорами. Кажется, привозной. Не помню, чтобы на Окисте добывали нефрит.

— Никогда его тут не добывали, — подтвердил Скрипач. — Это импорт. Ты представляешь себе, сколько эта дорога стоила?

— Нет, — честно признался Ит. — Да и ты тоже не можешь этого знать, потому что никто из нас не заказывал на Окист через транспортников полудрагоценные камни.

— Мы и драгоценные не заказывали, — согласился Скрипач.

— Правильно, — согласился Ит. — Потому что если мы хотели сделать подарок кому-то из семьи, мы всё покупали тут. Причем местного производства. Серебро тут своё, золото, пусть в небольшом количестве, тоже. Камни… рыжий, я забыл, когда мы в последний раз вообще покупали камни.

— А чёрт его знает, — Скрипач задумался. — У Бертика были какие-то украшения, но они чуть не с Терры-ноль ещё… или она заказывала что-то?

— Сама точно не заказывала, она не особенно жалует украшения, ты же знаешь. Ладно, неважно. Идём дальше, посмотрим, куда это тропа ведет.

Дорожка петляла между скал, и вскоре они оказались на прогалине площадью метров пятьдесят — скалы и камни тут были явно убраны намерено, да и сам склон, конечно, оказался стабилизирован. Но вот сама прогалина выглядела настолько странно, что они на пару секунд потеряли дар речи.

— Это что такое? — недоуменно спросил Скрипач. Ит ничего не ответил.

Рядом с ними стояло полутораметровое дерево, тоже сделанное из каких-то полудрагоценных камней, и больше всего напоминавшее декорацию в театре. За деревом находился каменный же ручей, через который был перекинут крошечный каменный мостик. Дальше, за ручьем, находилась целая полянка, сделанная из того же нефрита, в этот раз обработанного так, чтобы камень напоминал траву. В каменной траве таились каменные цветы, дальше на поляне стоял каменный тренажер Пиклера, он же «предмет развития группы 2–4», по сути — детская горка для лазанья. За горкой находилась каменная детская колыбель. Примерно такая же, только, конечно, не из камня, стояла когда-то, в незапамятные времена, в их доме. И это были только те предметы, на которые взгляд падал первым, на самом же деле предметов было намного больше, словно…

— Сумасшедший дом, — потрясенно сказал Скрипач. — Каменная детская площадка.

И тут Ит понял.

— Это не детская площадка, — сказал он. — Это могила.

— Чего? — опешил Скрипач.

— Это могила, точнее, мемориальный комплекс, — сказал Ит севшим голосом. — Надо поискать.

— Что поискать?

— Тут должно быть где-то написано, что это, — Ит потряс головой. — И… рыжий, это появилось явно не сейчас, но… когда мы ушли… тут такого точно не было.

— Скажешь тоже. Конечно, не было, — кивнул Скрипач. — Мы бы знали. Это же недалеко от нас, совсем недалеко. Получается, у кого-то умер ребенок, и… и они сделали вот это всё? Зачем?.. И почему здесь?

— Пошли, поищем, — предложил Ит. — Или ты постой, отдохни, а я сам.

— Нет уж, благодарю покорно, но сам я тут не буду. В смысле, один. У меня мороз по коже от этого зрелища, — признался Скрипач.

Они обошли площадку, и в дальней её части нашли, наконец, саму могилу. Она была выполнена в виде небольшой колонны, на этот раз из белого мрамора, и на колонне этой находилась надпись, частично объяснявшая то, что они успели увидеть.

— «Сладкий покой для милой Таисси», — прочитал Скрипач. — Значит, это девочка.

— Да, так и есть. Видимо, маленькая, раз в комплексе столько игрушек, — Ит задумался. — Признаться, я не очень люблю смотреть на подобные трагедии.

— Да кто же любит, — вздохнул Скрипач. — У кого-то горе.

— Было, — поправил Ит. — На площадку катера давно не садились. Много лет не садились. Либо семья, потерявшая ребенка, отсюда переехала, либо… они не оказались заложниками своей трагедии.

— Скорее, первое, — предположил Скрипач. — Всякое случается. Давай уйдем отсюда, — попросил он. — Это место… оно нехорошее. Тут как-то слишком много камня, тебе не кажется?

— Кажется, — согласился Ит. — А ещё оно, как я думаю, должно было вызывать умиление и ностальгию, но вызывает на самом деле почему-то неприязнь. Причем сильную. Пойдем, действительно.

— О, ты тоже это почувствовал? Правда, уходим, — поторопил Скрипач. — Мы уже достаточно увидели. Надо искать обход.

— Совершенно с тобой согласен, — с облегчением сказал Ит, и они отправились по нефритовой дорожке обратно на площадь для посадки катеров.

Найти подходящий проход удалось лишь с третьей попытки — словно место упокоения неведомой Таисси не хотело отпускать их. Первый проход вывел к обрыву, второй — вел вниз, к зоне оползня, поэтому пришлось снова подниматься, предварительно обойдя по широкой дуге скалы, скрывавшие в своем сердце мемориальный комплекс. Поднялись, потратив лишний час, и, наконец, оказались выше и скальной группы, и оползневого участка. Можно было снова двигаться в нужном направлении.

— Ну слава мирозданию, кажется, обошли, — заметил Скрипач. — Вообще, это всё выглядит максимально странно. И тягостно. И дорого.

— И более чем необычно, — закончил за него Ит. — Такая вычурность на Окисте никогда не поощрялась. Да, захоронения вне кладбищ тут есть, но они выглядят совершенно иначе.

— Примерно как наши, — хмыкнул Скрипач.

— Первые или вторые? — уточнил Ит. — Первые были просто стелами, потом прах встроили в стену часовни, если ты помнишь. Вторые — камни с именами, и на этом всё.

— С первыми получилось иронично, вторые вызывают у меня оторопь, — признался Скрипач. — Прости за высокопарность, но иначе я сказать просто не могу.

— Ну да, — Ит вздохнул. — У меня примерно то же самое. Вообще, странно. Кто-то из семьи решил поставить точку? Может быть, Берта поэтому передала нам тогда обручальные кольца?