Зара выбежала на середину тропинки и закружилась, осматривая все вокруг. Красные, бурые, рыжие листья, прогалины ясного неба, облупившаяся краска дворовых построек, алые кусты калины — все сменяло друг друга, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе, образующие все новые и новые узоры. Недавно прошел дождь. В воздухе таял запах сырой травы, мха и прибитой к земле пыли. Перебежчик-ветерок, то прячущийся за деревьями, то вновь поднимающий стайки пестрых листьев, приятно холодил пальцы.

Зарина подошла к серебристой каемке реки, наклонилась и сдернула засохшую тростинку рогоза. Подбежав к Алексу, она попыталась сдуть на него пушистый початок, но тот оказался влажным после дождя. Осознав, что ее коварный план провалился, Зарина все же решила не бросать дело на полпути. Она засмеялась, принялась щипать рогоз озябшими пальцами и кидать пушистые кусочки в друга.

— Ай, а ну прекрати! Хватит! — попытался повозмущаться сквозь смех Алекс. — Я же их потом с пальто не соберу. Это хуже кошачьей шерсти!

— Ничего, тут река рядом, — довольно заулыбалась Зарина. — Если что, по доброте сердечной тебя окуну — отстирается.

— Вас на воле прямо-таки распирает, — осуждающе покачал головой парень, отбирая у Зары рогоз. Впрочем, было уже поздно. Все пушки давно прилипли к темному пальто парня и его светлым кудрям. — Не знай я тебя, подумал бы, что ты не в себе.

Зара довольно хохотнула. Она и сама заметила, что, как только вышла на улицу, будто изменилась. Давящие со всех сторон стены исчезли, открыв глазу бесконечный простор. Кругом были новые виды, новые запахи. Заре не терпелось за это короткое время, на которое их выпустили из корпуса, впитать их все в себя, надышаться свежестью и налюбоваться картинами художницы-осени.

— Порой полезно ненадолго выходить из себя, — со знанием дела сказала Зара. — Помогает не замкнуться в себе.

Алекс кинул рогоз на песок и задумчиво закусил губу.

— Ты здесь такая красивая, — вдруг произнес он.

— Здесь — это как? — спросила Зарина, не переставая улыбаться.

— Осенью.

— Это отвечает на вопрос «когда», — усмехнулась Зара.

— Нет, для меня это «где». Осень как отдельный мир, где все блекнет и высыхает. Где все медленно умирает.

— В любом мире все медленно умирает, — беспечно дернула плечами Зарина. — Но это не повод печалиться.

— Я и не печалюсь. Я любуюсь. В увяданье есть своя тихая прелесть. В золоте и меди листьев, в багрянце калины, в ртутно-сизом налете водной глади, — он окинул взглядом лес, наползающий на берег реки, и задумчиво добавил: — Прелесть есть даже в журавле в небе.

— Конечно, — согласилась Зара. — Но я все еще не понимаю, почему «здесь».

— Потому что здесь, в осени, все тихое, спящее, спокойное. И это отлично тебя оттеняет, — он оторвал взгляд от макушек деревьев и перевел его не девушку. — В осени ты становишься еще ярче.

— А чего ты еще ожидал от девушки с сиреневыми волосами и желтыми глазами? — не сдержала довольной улыбки она.

— Да не в волосах дело, — улыбнулся парень. — Ты яркая, потому что изнутри светишься.

— Радиоактивная, понятно.

— Да нет же, светлая душой.

Во время разговора парень успел подойти к ней вплотную и теперь касался рукою ее волос. Зарина выжидательно замерла. В ее голове роились, как ей казалось, совершенно неподходящие мысли. Например, о том, что она никогда не думала, в какой глаз смотреть, когда человек находится настолько близко. А еще о том, что другу было бы неплохо побриться. В этом она убедилась, когда тот коснулся губами ее щеки, царапнув подбородком кожу.

Светлая душой? Какая же я светлая? Это ты за белое, а мне нужны все цвета. Я столько всего хочу попробовать в жизни, прочувствовать, понять и сделать, не деля мир на хорошее и плохое. Я хочу избавиться от рамок, в которых тебе так хорошо живется, но в которых мне так тесно. Я хочу быть свободной, Алекс!

— Что, опять перо застряло? — хитро прищурилась девушка.

— Нет, — спокойно ответил парень и, раскрыв перед ней ладонь, пояснил: — Рогоз.

Зарина смахнула липкую пушинку, затем взяла парня за руку, прокрутилась под ней и побежала прочь по тропинке.

— Кто последний, целует на ночь Виктора в макушку, — прокричала она оторопело уставившемуся ей вслед Алексу.

— Ты издеваешься?

— Естественно, — ответила Зара так, что было непонятно, означает ли это «да» или «нет». — Будет сложно. Фонарный столб и тот ниже.

Но последняя фраза до Алекса уже не долетел. Зара была от него слишком далеко.

— Сложно, — пробурчал себе под нос Алекс, передразнивая девушку. — Если с кем и сложно, так это с тобой… Ведешь себя так, будто тебя Адель укусила.

Парень поджал губы и досадливо пнул ногой рогоз. Влажный слой песка рыжей коркой отлетел в сторону, оголяя янтарные песчинки.

Как ее глаза, — мимоходом подумал Алекс и, вздохнув, поплелся вверх по тропинке.

Petite amie — Julliette Armanet

Тем временем Виктор, которому Зарина уже уготовила участь стать жертвой колючей щетины Алекса, спускался по лестнице в холл первого этажа. В руках он нервно теребил листок с подготовленной речью. Виктор слышал, что Адель ушла с ребятами на улицу минут 40 назад, значит, в скором времени она должна была вернуться. До конца смены оставалось 5 дней. Виктор вдруг осознал, что ждать он больше не в силах. Пора было приступать к решительным действиям.

Дверь отворилась, и в холл заскочила Лисичка. Стянув с рук перчатки, она принялась растирать покрасневшие уши. Вторые уши на ободке зазвенели, оповещая француза о приходе его пассии. Он хотел уже было высунуться из-за угла, как в холле зазвучат низкий голос:

— Ух и ледник!

Руслан опустил на пол камень, принесенный в корпус для сценки, и шумно выдохнул. Хоть Стоунхендж они и решили ставить в миниатюре, реквизит все равно был тяжелым.

— Не три, только хуже будет, — посоветовал Лисичке парень. — А то капилляры повредишь. Лучше пойди попей горячего чаю, чтобы отогреться.

— С удовольствием, — простучала зубами Адель.

Она поплотнее закуталась в куртку и побежала вверх по лестнице на жилой этаж. Виктор, мимо которого она проскочила, даже его не заметив, разочарованно вздохнул. Но потом решительно сжал в руке потрепанный листок и направился следом за девушкой. Нагнать Адель ему удалось лишь у двери 314.

— Аделаида, — позвал ее Виктор, ставя ударение на последний слог. — Можно с тобой поговорить?

Адель развернулась и выжидательно уставилась на парня.

Что это Шу ля крем тут забыл? — подумала она. — Пришел спросить что-нибудь про мастер-класс или ВД?

— Alors… Я тут подумал, — смущенно пробормотал парень, проводя рукой по взъерошенному чубчику, — что мы могли бы… Ну, ты мне так… У тебя такие красивые ушки. Вот! То есть те, что на ободке. Ну и твои тоже. Sans doute, у тебя отличные уши!

— Спасибо, — засмеялась Адель, недоуменно вздергивая рассеченную бровь.

— Но, вообще-то, я не это хотел сказать, — почесал затылок Виктор. — Я хотел спросить, может, ты хочешь стать моей petite amie?

— Чего-чего? — нахмурилась Адель, продолжая улыбаться из вежливости.

— Ну, я не помню, как это… — сконфуженно произнес француз, от волнения начавший забывать русские слова.

— Ну-ка, скажи еще раз, — попросила его Адель, подставляя ему микрофон переводчика.

Petite amie — маленькая подруга, — высветилось на экране телефона.

— Не такая уж я и маленькая! — картинно надулась Адель. — Вот обую каблуки, повыше тебя буду, башня Эйфелева!

— Да нет, ты не… — покачал головой Виктор, не понимая, почему Адель заговорила о росте. — Ты красивая. Не обижайся, d’accord?

— Да не обижаюсь я, — прыснула девушка, прекращая театр.

— Так что? Будешь моей petite amie?

— Да я и так тебе petite amie, — сказала Лисичка, окидывая высоченного Виктора с ног до головы. Затем потянулась к ручке, желая уже поскорее очутиться в своей норе. — Давай, до встречи. Я чай попить хотела. А то окончательно сейчас окоченею.