— Что, можешь и сейчас поджечь? — спросил Армана Руслан.

— Ну, могу попробовать, — облизал губы тот и поддернул рукава толстовки. Видимо, для пущей сосредоточенности. — Плакат с «SOSисками» пойдет?

Парни кивнули, и Арман принялся сверлить ватман сосредоточенным взглядом. Прошло минуты две, Арман уже сам весь покраснел, но лист остался идеально белым.

— Черт, не получается! — выдохнул парень.

В этот момент на краю плаката вспыхнула маленькая искорка, но никто ее не заметил. Все взгляды разом приковала к себе Дарья, влетевшая в зал с воплями:

— Что? Здесь? Происходит⁈

Она беспомощно обхватила голову руками и выпучила глаза. Светлые радужки будто бы слились с белками, и теперь на их месте сверкали два блюдца.

— Кукозина… Тьфу! Кукушкина! Козина! Слезли со стойки! Девочки, это что еще за шабаш? — повернулась она к бунтующим против «SOSисок» танцовщицам. — Марш все внутрь! За полдником и на отрядку!

Дарья распахнула дверь столовой, и ребята послушно побрели внутрь. На полу одиноко остался лежать плакат. Его уголок медленно покусывали искорки, превращая буквы в пепел.

— Извините, что так вышло, — опустила глаза Дарья. Пальцы нервно сжали папку с эмблемой в виде букв «Л» и «у».

— Ты уже пятый раз извиняешься. Сказала же, главное, удалось вовремя остановить огонь. И найти сверха… Он так и сказал, что взглядом поджег?

— Да, закричал на весь корпус, как только вышел из столовой. Похоже, это не первое проявление его дара.

— Отлично, значит, точно сверх. Курьер из Министерства прибудет без 20 минут 9. Даша, проконтролируй, пожалуйста, чтобы к этому времени Арман был полностью готов к отъезду.

Рука, увешанная тяжелыми браслетами, коснулась кружки и поднесла ее к сухим губам с остатками алой помады. Сделав глоток, женщина недовольно нахмурила жирно подкрашенные брови. Хоть Даша и подала ей кофе минут 10 назад, тот все еще был слишком горячим. Миранова всегда выставляла на панели термопота «63°» и не терпела, когда кто-либо без спроса менял это значение. Она вообще не терпела, когда кто-либо что-либо менял в ее личном кабинете. Миранова собиралась было возмутиться, но не успела.

— Я уже поговорила с Арманом насчет дара и Министерства, — доложила Дарья. — Он так спокойно отреагировал на новость о сверхспособностях. Был даже рад дополнительным курсам развития дара. Не ученик, а мечта! — призналась она, просматривая содержимое папки у себя в руках. На каждом из вложенных туда листов в правом верхнем углу чернела эмблема «Луча». — Обычно все подростки округляют глаза, как только я начинаю произносить подобные речи. Им сложно поверить в то, что сказки, которые они знают с детства, частично правдивы. Что магия и вправду существует, только в слегка ином виде. Им всегда становится страшно от осознания того, что они и сами могут управлять энергией Вселенной, подчинять себе ее мельчайшие частицы. Люди почему-то видят в этом нечто сверхъестественное. Они обращают внимание лишь на внешний облик объектов. Для них человек — это человек, существо из плоти и крови. Камень — всего лишь камень, твердое тело, не больше. Увлекаясь различием, люди забывают о сходстве. О том, что, по сути, оба этих объекта состоят из одного и того же: молекул, атомов, электронов, протонов, нейтронов… и в конце концов мельчайших частичек энергии. Как их там называют?..

— Бозон Хиггса, — подсказала Миранова, на секунду отвлекаясь от проверки сочинения. За сегодняшний вечер это было второе и последнее. Когда она давала ученикам это задание, Агриппина Геннадьевна имела неосторожность назвать его необязательным, и все, конечно же, предпочли его и вовсе не делать. Все, кроме Галины Горной с ее искренней заинтересованностью темой и Алины Зориной с ее вечной тягой ко всем вещам, хотя бы отдаленно напоминающим писательство. — Или частица Бога. В этом мире обычно используют одно из этих названий.

— Вот-вот, спасибо! — закивала Дарья, помахивая папкой в такт словам. Увлеченная своими размышлениями, она уже и забыла о лежащих в ней бумагах. — Все состоит из этих частиц, даже мы сами. Стоит нам установить связь между теми частицами, что находятся внутри нас, и теми, что существуют в виде другого объекта, как мы сможем ими управлять. Перемещать предметы, менять их форму, повелевать водой, огнем, ветром и даже сознанием других людей. Ведь все это — одна энергия! Все это объяснимо! — она в очередной раз махнула папкой и та, не выдержав, раскрылась, вызволив стопку документов. Женщина охнула и принялась поспешно собирать их с пола, но свою воодушевляющую речь при этом не прервала. — Люди знают о существовании этих частиц, знают, как устроена Вселенная, но отказываются применять эти знания, предпочитая называть все новое и малоизученное сверхъестественным и невозможным. Разве это не абсурд?

— Абсурд, — согласилась Агриппина Геннадьевна, бросив беглый взгляд на ползающую рядом с ней на коленях помощницу, и вернулась к сочинению Зориной. — Именно поэтому Межмировое министерство и послало нас сюда. Мы должны это исправить, Даша, рассказать людям правду, открыв им, наконец, глаза и миллионы новых возможностей.

— Да, знаю, — вздохнула Дарья, вставая и прижимая к себе кипу бумаг. Черная прядь упала на глаза. Даша попыталась ее сдуть, но та лишь сильнее прилипла к вспотевшему лбу. — Жаль, мы не можем сделать это разом, например, произнеся речь по всем радиоволнам этого мира. Так было бы намного удобнее, чем выискивать каждого сверха отдельно…

— Если бы это было удобнее, Министерство бы так и сделало, — холодно оборвала ее Миранова. Она не терпела, когда кто-либо начинал критиковать методы ее начальства или хотя бы сомневаться в них. — Представляешь, что тогда бы началось? Истина — все равно что яд кобры. В лечебных целях ее нужно вводить аккуратно, увеличивая дозировку постепенно. Введешь всю сразу, и твои планы постигнет летальный исход.

— Да-да, конечно, я понимаю, — тут же стушевалась от ее властного голоса наставница. — Я буду осторожна.

Миранова отложила в сторону листок с сочинением, довольно улыбнулась, а затем подняла на Дарью уставшие глаза.

— Будь, — мягко произнесла она, продолжая улыбаться в знак одобрения и, может, даже некоторого извинения за свой недавний резкий тон. — Они заслуживают Истины.

Обнимать тебя — Nikulin

Комнату 310, в которой жили все четверо парней, называли казармой. Однако, на взгляд Зарины, ее было бы лучше величать провинциальным Эрмитажем. Как и в музее, здесь было полно старинной, обшарпанной мебели и так же неэкономно расходовалось пространство. Высоких потолков, конечно, не было, но вот из ванны явно можно было бы сделать площадку для рок-фестивалей или как минимум третью спальню. Она наверняка пригодилась бы сейчас Руслану, тщетно пытающемуся скрыться уже хоть где-нибудь. Комнату, в которой стояла его кровать, оккупировала по меньшей мере половина гильдии. Получив раз приглашение от Алекса на вечернее караоке, девочки, видимо, решили, что оно бессрочное, и теперь приходили в казарму каждый вечер. Алекс был этому только рад. Он любил музыку и любил дарить ее другим, поэтому всегда соглашался, когда его просили поиграть на гитаре перед отбоем.

Но вот остальные парни его энтузиазма не разделяли. По крайней мере, сегодня. Виктор де Санж за весь вечер так и не вышел из второй спальни. Делать домашнее задание или тем более спать под доносящееся из-за стенки пение было невозможно, так что, скорее всего, он так выражал свой протест.

Арман и вовсе ретировался куда-то из комнаты. Вокруг его кровати было настолько чисто, что казалось, будто бы он даже прихватил с собой все вещи. Никак иначе этот идеальный порядок Зарина объяснить не могла. В ее представлении парень переставал быть парнем, если не оставлял регулярно на тумбочке хотя бы один грязный носок.

Руслан Богатырев, коренастый парень, недавно с удрученно-кислой миной вышедший в коридор, теперь пытался дозвониться до родителей, но звуки гитары и нестройного пения перекрывали гудки и тут. Пытаясь найти тихое место, Руслан и сам не заметил, как спустился на второй этаж и добрел до кабинета Агриппины Геннадьевны. Сзади сверкнула какая-то вспышка. Руслан резко обернулся, чуть не выронив телефон.