Подойдя к свободной парте у окна, Зарина положила на нее тетрадь. Адель, шедшая следом за подругой, села рядом. Она бодро поприветствовала Алину, оказавшуюся за соседним столом, но та лишь мило улыбнулась и вновь погрузилась в телефон. Она усердно барабанила пальцами по экрану, то беззвучно смеясь, то сосредоточенно хмурясь. Адель, решившая, что Алина скорее всего переписывается с парнем, предпочла ее не отвлекать и, повернувшись обратно к Заре, начала рассказывать той какой-то анекдот.
Алина была ей за это искренне признательна. Хотя на самом деле она сейчас не переписывалась ни с каким парнем. Девушка занималась кое-чем поважнее и поинтереснее — записывала в заметки идеи для своей новой книги. Алина была писательницей и к шестнадцати годам уже успела выпустить печатный тираж одного из своих романов. Теперь же она планировала начать еще одну книгу. Помимо задумки, у Али уже был примерный список героев, их отличительных черт, пристрастий и слабостей, пару набросков сюжетных поворотов и хрупкая, пока пунктирная любовная линия. Каждый день она старалась дополнять эту размытую картину более четкими мазками, прописывать новые детали или, может, даже целые образы, но, к сожалению, вдохновение не всегда приходило по ее зову. Точнее по зову оно никогда не приходило. Оно появлялось само, где и когда ему было удобно: в автобусе по дороге на курсы, на улице в лютый мороз, на уроке математики в школе или дома в три часа ночи… Словом, искорки идей всегда вспыхивали непредсказуемо. Именно поэтому Алина всюду носила с собой блокнот. На случай если телефон вдруг разрядится, а по закону подлости вдохновение придет как раз в этот момент.
— Можно?
Алина, недовольная тем, что ее отвлекли от любимого дела, нехотя оторвала взгляд от экрана и посмотрела на подошедшего к ее столу парня. Черные брюки, белая футболка с надписью «Stu(dying) — Stu(died)», глубокая ямка на шее, крепкий подбородок, тонкие суховатые губы, опущенные уголки голубых глаз, густые брови, волнистые темные пряди, осветленные на концах…
— Конечно. Садись, Алекс, — мягко улыбнулась она.
Парень неторопливо отодвинул стул и опустился за парту рядом с Алей. Затем осторожно убрал рукой сиреневые локоны Зарины, сидящей перед ним. Те цветками сирени осыпались с края стола. Чуть погодя на их место опустилась стопка тетрадей и блокнот парня.
— Всем день добрый!
Только что вошедшая в кабинет женщина сложила руки на животе и широко улыбнулась. Ее сморщенные губы, подкрашенные багровой помадой, растянулись, оголяя ряд тонких острых зубов. От ее надтреснутого голоса и этой улыбки Зарине тут же стало не по себе.
— Невероятно рада наконец узреть лица столь талантливых ребят, которым довелось оказаться здесь, в нашем лагере, — пылко произнесла она, вскидывая жирно подведенные брови. На фоне выжженных волос они казались еще темнее. — Первый мастер-класс у вас буду проводить я. Для тех, кто меня еще не знает, если такие вообще есть, — самодовольно ухмыльнулась женщина, — представлюсь. Миранова Агриппина Геннадьевна.
Все тут же засуетились, начали перешептываться, бросая заинтересованные взгляды в сторону говорящей. Со слов Алины, эта женщина была кем-то вроде негласного лидера среди преподавателей. Пожилая, но весьма активная, некоторых учеников она вдохновляла своим энтузиазмом. А некоторых пугала. По первому, возможно, обманчивому впечатлению Зарина пока не решалась выбрать, к какому из этих лагерей примкнуть.
Нужно время.
Мимо прошла Агриппина Геннадьевна, оставив на столе Зарины листок с заданием и приторно-тяжелый шлейф духов. Зара еле заметно фыркнула от ударившего ей в нос запаха ванили и мускуса, а затем покорно уткнулась в текст. Подойдя к учительскому столу, Миранова торжественно объявила, что сегодня на уроке они будут анализировать рассказ Евгения Носова «Тридцать зерен».
Зарина бегло просмотрела текст. Вот зимний пейзаж за окном, вот синичка, вот герой-рассказчик раскладывает на линейке зернышки, пытаясь приманить ее к себе, в свою теплую комнату. «Я сидел за столом, работал и время и от времени поглядывал на синичку. А она, все еще робея и тревожно заглядывая в глубину форточки, сантиметр за сантиметром приближалась по линейке, на которой была отмеряна ее судьба», — прочитала Зара. С виду обычный детский рассказ, но если приглядеться…
— Ну что? У кого-нибудь уже появились стоящие мысли?
Миранова окинула класс выжидательным взглядом, но никто не отозвался. Наверняка у многих мысли и впрямь появились, но те пока боялись их озвучивать, опасаясь, что Агриппина Геннадьевна не сочтет их стоящими.
— Давайте я вам напомню, на что именно нужно обращать внимание при анализе текста. Во-первых, это редкие, особенные слова, специально подобранные автором так, чтобы можно было максимально точно охарактеризовать героя или место, где тот пребывает. Во-вторых, находящиеся в противопоставлении элементы. Антонимы, антитеза, вы все это знаете, так? Они помогают обнаружить конфликт. В-третьих…
Зарина вздохнула и вновь погрузилась в чтение текста. Большую его часть занимал диалог героя-рассказчика и синички. Птичка в основном задавала вопросы. О том, как тот живет, о том, что такое работа, книги, Человек. Но Зарину больше интересовали не они, а сам факт того, что синичка говорила. Конечно, это с легкостью можно было бы списать на сказочные мотивы, присутствующие в произведении, но что, если… Если у автора был дар понимать речь животных? У одной ее подруги недавно открылся такой. Или, может, наоборот, это у синички был дар, потому что на самом деле она была человеком, способным ненадолго принимать облик птицы? Что, если…
Зарина почувствовала, как кто-то легонько ткнул ее в спину. Девушка обернулась.
— Есть идеи? — шепотом спросил Алекс.
— Есть, — ответила Зара. — Мои идеи.
Не рассказывать же ему про дары!
— Вредина, — усмехнулся Алекс и попытался в шутку щелкнуть ее по носу, но Зарина вовремя увернулась.
— Руки не распускайте, молодой человек, — сжала она губы, подавляя рвущуюся наружу улыбку.
— Сама сказала же, можно на «ты», — вспомнил разговор у столовой Алекс. — А теперь опять отстраняетесь, миледи.
Зара хотела было возразить, но их диалог прервал голос Мирановой.
— Горная, я вижу в твоих глазах неугомонное пламя новорожденной идеи, — проворковала Агриппина Геннадьевна, поворачиваясь к девушке с пепельно-белыми локонами, сидящей за первой партой. — Ну же, давай, не стесняйся, Галя!
— Лина, — поправила ее Снежная королева с плохо скрываемым раздражением. — Что ж… Думаю, все обратили внимание на то, что в данном произведении противопоставляются два мира. Это мир человека — его теплая комната с лампочкой вместо солнца. И мир синички — природа. Герой-рассказчик пытается связать эти два мира, проложить дорогу между ними и позволить птичке пройти по ней. Он раскладывает зернышки на линейке, приманивая синичку в свою комнату, в свой мир…
В этом мире люди так забавно мыслят. Придумывают другие миры, анализируя детский рассказ, но при этом категорически не желают верить в уже существующие. Трусливо отказываются от собственной фантазии, как только та покидает пределы разума и превращается в реальность.
Лина еще долго говорила о других мирах, анализируя рассказ. Ее слова придавали форму столь оригинальным и смелым идеям, что Зарина невольно заслушалась. Ее даже оставила в покое до самого конца мастер-класса мысль о том, что ей скорее нужно выбираться отсюда, из этого чужого мира. Но стоило уроку закончится, как к Заре вновь пришло щемящее беспокойство и желание сделать уже хоть что-нибудь для своего возвращения домой. Все сегодняшнее утро она плыла по течению, делала то же, что и все. Да, это было необходимо, чтобы не выделяться и не привлекать к себе лишнего внимания. И, да, в какой-то степени это даже было интересно. Вот только вряд ли эти занятия помогут ей поскорее подчинить себе новый дар и открыть портал домой.
Нужно время. Время, терпение и удача. И я выберусь отсюда.
